Прокурорские бесы

Государево око лечат от слепоты

О бандах “оборотней” знает сегодня каждый. О бесовских шайках не слышал еще никто, хотя они тоже существуют в природе.

Факт этот — абсолютно научный и доказанный. Честь его открытия принадлежит нижегородским служителям Фемиды, конкретно — заместителю прокурора Автозаводского района.

Не подумайте только, что это какая-то аллегория или журналистская метафора. Вовсе нет. Речь идет о самых натуральных бесах с горящими глазами, которые точь-в-точь соответствуют описанию Гоголя и средневекового трактата “Молот ведьм”.

Более того, сотрудникам прокуратуры удалось не только обнаружить, но и разоблачить сколоченную бесами шайку, которая несколько месяцев обворовывала квартиры мирных нижегородцев. Возможно, в самое ближайшее время преступники из потустороннего мира уже предстанут перед судом…


“Это что, шутка?” — спросил у меня один из руководителей Генпрокуратуры, когда рассказал я ему о шайке нижегородских бесов.

Да нет, какие уж там шутки! Факт существования бесов подтвержден совершенно официально: уголовным делом №768322, возбужденным 9 августа нынешнего года с согласия зам. прокурора Автозаводского района Нижнего Новгорода.

Фабула его очень проста. В милицию обратилась 70-летняя пенсионерка Тибалова. Она заявила, что в ее квартире систематически происходят кражи.

В тот же день оперуполномоченный ОБЭП районного УВД, как и положено, отобрал у потерпевшей объяснение, из которого следовало, что два месяца назад в ее квартире поселились... бесы.

“Точное число их я не знаю, но много, — собственноручно писала пенсионерка. — На потолках живут бесы-женщины, а в розетках бесы-мужчины. У всех у них горят глаза. После их поселения у меня стали пропадать вещи: стопка простыней, халат новый, расческа пластмассовая, ножницы. Как бесы воруют у меня вещи, я не видела. Я обнаруживаю только пропажу. Оценить материальный ущерб, причиненный мне бесами, я затрудняюсь”.

Тибалова также сообщила, что пыталась бороться с преступниками проверенными дедовскими способами: чтением молитв и разбрызгиванием святой воды, принесенной из церкви. К сожалению, методы эти особого действия не возымели. Смертью храбрых погибли лишь две семьи бесов (“их трупы до сих пор лежат”). Остальные отделались легким испугом…

В принципе ничего сверхъестественного в подобных заявлениях нет. Я и сам регулярно получаю письма от граждан, подвергшихся зомбированию КГБ, нападению инопланетян и разрушающему воздействию 25-го телевизионного кадра.

Сверхъестественное в бесовской истории заключается в другом: когда милицейские следователи подготовили постановление об отказе в возбуждении дела и принесли его на подпись прокурору, тот пришел просто-таки в негодование. Накануне он получил как раз циркуляр из Москвы о необходимости ужесточить борьбу с милицейским укрытием преступлений, и его переполняла суровая решительность.

Заявление есть? Потерпевшая есть? Так чего же тянуть: начинайте следствие.

С прокурором особо не поспоришь. И 9 августа следователем 2-го ГОМ Автозаводского УВД Нижнего Новгорода было возбуждено уголовное дело “в отношении неустановленного лица, в деяниях которого усматриваются признаки преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 158 УК РФ (кража)”.

Неустановленные лица — если вы еще не поняли — это и есть бесы. Странно лишь, что прокурор ограничился всего одной статьей Уголовного кодекса. По такой логике вполне можно было возбуждать дело и по факту убийства: бесовские трупы лежат ведь в квартире до сих пор…

* * *

История с нижегородскими бесами — это не частность, не оплошность отдельно взятого прокурора: это симптом.

Долгих пять лет в прокуратуре дустом вышибали всякую возможность вольнодумства, независимости. Иметь свою позицию, спорить с начальством стало в системе самым страшным прегрешением. За злоупотребления и халатность в худшем случае тебя могли пожурить, объявить строгий выговор. Но горе тем, кто пытался проявить самостоятельность, не исполнить команду сверху: никакие прежние заслуги спасти отступника не могли. (Таких примеров я знаю десятки.)

Тогдашнее руководство, в духе времени, выстраивало в прокуратуре вертикаль власти. Здесь царствовали отныне армейские порядки, фельдфебельская дисциплина, когда любое, даже самое беспредельное указание начальника — закон для подчиненного.

Эта слепая соподчиненность не раз доходила до абсурда, как и в случае с нашими бесами. Помню, несколько лет назад мне приходилось писать о том, как Генпрокуратура возобновила следствие по делу начальника Кимрского отдела УБОП. В пылу горячки никто не удосужился проверить, где находится сейчас бывший обвиняемый, и лишь потом, когда прокурорская машина закрутилась, выяснилось, что офицер этот… уже 2 года как умер.

Из органа, защищающего закон, прокуратура медленно, но верно превращалась в дубину, которую власть обрушивала на голову непокорных строго по принципу — был бы человек, а статья найдется. И ладно бы происходило это исключительно по политическим мотивам. С тем же успехом дубина могла занестись над коммерсантом средней руки, которого заказали конкуренты; над любым неугодным.

Кто-то, не выдержав новых порядков, увольнялся (в Минюст люди уходили тогда пачками). Кто-то — и таких большинство — вынужден был смириться. Но были и те, кому эта фельдфебельская вертикаль пришлась исключительно по душе, ибо она наделяла безграничной, пьянящей властью; примерно те же чувства, наверное, испытывали когда-то сотрудники НКВД. Авторитет той системы тоже ведь строился не на уважении, но на страхе.

А когда в руках у тебя такая огромная бесконтрольная власть, очень трудно удержаться от бесовских соблазнов; от того, чтобы не почувствовать себя сверхчеловеком, которому разрешено и дозволено все...

В эти дни в Мособлсуде слушается дело бывшего уже прокурора Истринского района Подмосковья Игоря Колесника. Год назад пьяный в дымину Колесник избил милиционера, пришедшего проверять казино, где, как на грех, прокурор изволил приятно проводить досуг.

На какие средства играл он в рулетку — вопрос отдельный; следствие его даже не касалось. Зато досконально было установлено, что, когда сотрудники Управления по налоговым преступлениям подмосковного ГУВД пришли с проверкой в казино “РИО”, Колесник — цитирую обвинительное заключение — “выражаясь грубой нецензурной бранью, нанес Маштакову К.С. 5 ударов руками и 3 удара коленом в область лица”. После чего заставил милиционеров переписать акт и выгнал их вон из помещения.

Сейчас азартный прокурор из органов уволен. К сожалению, другие герои этого материала продолжают носить прокурорскую форму и по сей день…

* * *

Его забрали теплым июльским вечером, прямо в ста метрах от столичного Дома правосудия — величественного комплекса зданий Мосгорсуда; так иезуитски-причудливо распорядилась судьба.

С первого взгляда все в этой истории было понятным и предсказуемым: 25 июля 2006 года сотрудники угрозыска ОВД “Богородское” задержали некоего гр-на Бабаева, официанта местного кафе, с пистолетом и 4 патронами.

По крайней мере именно так будет написано потом в милицейской сводке. И именно то же самое, слово в слово, повторят мне начальник ОВД вместе с зам. прокурора района: ничего выдающегося, обычное рутинное дело, каких проходит каждый месяц десятками. Если же учесть, что был Бабаев гражданином Азербайджана, любые сомнения отпадали сами собой: вот она — ненавистная кавказская преступность в действии.

Но первая же непредвзятая проверка, проведенная по моему запросу в УСБ ГУВД, не оставила от этой уверенности и камня на камне. Вся вина официанта Бабаева заключалась лишь в одном: он недостаточно галантно обслуживал первого зам. прокурора Преображенского района. Книге жалоб прокурор предпочел Уголовный кодекс…

* * *

В азербайджанском кафе “Замок” этого клиента знал весь персонал: от директора до вышибалы. Он приходил обедать и ужинать регулярно, чаще всего с коллегами: такими же служителями закона. Между собой звал его персонал прокурором Димой.

Был Дима неизменно приветлив, лишнего себе не позволял. До того самого памятного вечера, когда, собственно, и случилась эта история.

— Дима с компанией пришли часов в восемь, — вспоминает бармен Фархад Талышханов. — Выпивали. Стол их обслуживал Гейдар (Бабаев. — А.Х.). Все началось ни с того ни с сего. Гейдар поставил для других гостей песню. Дима его подозвал: “Ну-ка выключи музыку, видишь, я тост говорю”. Гейдар объяснил, что сейчас, мол, кончится, но тот ни в какую. “Выключай, и все”. Потом стал нецензурно выражаться. Гейдар скандала не хотел. Ушел. А Дима опять его зовет и снова давай ругаться. Ну, Гейдар и не выдержал. Ответил: “Сам такой”. Дима вспылил. “Сейчас ты у меня попляшешь!” Достал телефон, стал куда-то звонить…

Куда мог звонить возмущенный прокурор? Разумеется, в милицию. Факт этот, кстати, не отрицают и сами милиционеры. Приехавшие по звонку сотрудники патрульно-постовой службы честно покажут потом, что в кафе к ним сразу же подошел первый зам. Преображенского межрайонного прокурора Волтунов (такова была настоящая фамилия Димы), предъявил служебное удостоверение и потребовал забрать “обнаглевшего” официанта, который-де публично оскорблял его светлость и бросался с кулаками. Волтунов настаивал даже на том, чтобы надеть на него наручники, но патрульные справедливо заметили, что ведет тот себя вполне спокойно, сопротивления не оказывает.

— Когда приехала милиция, нам никто ничего не объяснял, — рассказывает директор кафе Ильхам Шафагатов. — Сержант развел лишь руками: “Видишь, приказали забрать”. Мы принесли Бабаеву документы: регистрацию, паспорт. Он сел в милицейскую машину, и его увезли в отделение.

От кафе до ОВД “Богородское” — каких-то пять минут езды. Но недаром поется в старой песне: даже в эти пять минут можно сделать очень много. В “канарейку” садился один человек: с паспортом, регистрацией и правом на работу в России. Но в отделение входил уже совсем другой: нелегальный мигрант и криминальная личность. Регистрация его бесследно улетучилась, а посему он мгновенно был помещен в “обезьянник”, где и провел первую в своей жизни тюремную ночь.

Таких ночей у официанта Бабаева впереди будет еще ровно сто одиннадцать. Потому что утром, когда привели его к дознавателю, на столе лежал уже упакованный в полиэтилен револьвер. Здесь-то Бабаев впервые и узнал, что ночью у него, оказывается, был изъят пистолет с 4 патронами…

Много раз приходилось мне заниматься милицейско-прокурорским беспределом, вести собственные расследования, вытаскивать из тюрем невиновных людей. Но такого беспрецедентного по своей наглости и цинизму дела не было у меня на памяти уже давно. Тюремщики Бабаева были настолько уверены в своем всемогуществе, что не удосужились даже элементарно подогнать сфальсифицированные улики под хронологию событий.

Как явствовало из протокола личного обыска Бабаева, револьвер был изъят у него в 0 часов 15 минут в помещении кафе “Замок”. Однако в то же самое время бедолага официант сидел уже за решеткой. Об этом свидетельствовал и журнал учета задержанных; на том же настаивали и милиционеры — патрульные, двое дежурных. Более того, они категорически утверждали, что перед тем, как отправить Бабаева в обезьянник, тщательно его обыскали и никакого пистолета не обнаружили.

И лишь один человек — начальник угрозыска ОВД “Богородское” по фамилии Лисовой — говорил прямо обратное, что, впрочем, совсем неудивительно. Именно он-то и “изымал” у Бабаева револьвер.

Да, объяснял Лисовой, когда патрульные задерживали Бабаева, оружия у него в самом деле не было. Но потом из отделения он сбежал, вернулся обратно, в кафе. Тут-то его, голубчика, и накрыли с поличным.

Почему с поличным? Да потому, что в угрозыск и раньше стекалась информация, что в этом кафе регулярно собираются криминальные элементы, а один из сотрудников ходит с оружием. И аккурат в тот самый вечер, 25 июля, оперативникам окончательно стало известно, что этот вооруженный злодей — молодой человек по имени Гейдар, какового старший лейтенант Лисовой и идентифицировал в лице официанта Бабаева.

А чтоб было наверняка, на другой же день в том же самом кафе прирожденный сыщик Лисовой обнаружил в служебной раздевалке сверток с 9 патронами. Так в деле Бабаева появился еще один пункт обвинения…

* * *

С прокурором Волтуновым столкнулись мы совершенно случайно, у входа в прокуратуру Восточного округа. Он подошел ко мне сам, ибо знал уже, что занимаюсь я делом Бабаева, и попросил “поговорить откровенно”.

Был Волтунов немало взволнован и сразу же поведал, что всегда был нетерпим к любой криминальной нечисти: один раз даже самолично задержал грабителя. А знаю ли я, спросил Волтунов, что Бабаев тесно связан с организованной преступностью и азербайджанскими группировками? Что на следствие оказывается сумасшедшее давление, за которым, понятно, стоят эти самые группировки? (Между прочим, прозрачный намек этот — о богатстве и могуществе кавказской диаспоры — мне доведется услышать еще не раз.)

Почему же в таком случае, поинтересовался я в ответ, столь влиятельная в уголовном мире персона довольствовалась скромной участью ресторанного халдея? Волтунов объяснил: это только на первое время, надо было освоиться в Москве. После чего изложил свою собственную версию событий.

Ни в каком кафе вечером 25 июля он, разумеется, не был и уж тем более ни с кем не выпивал. Он просто шел мимо, как вдруг увидел двух подозрительных типов кавказской наружности. Одного из них Волтунов раньше уже встречал: ровно за неделю до того. Так случилось, что он невольно стал свидетелем кражи сумки у прохожей, даже попытался задержать преступников, но те успели скрыться. Вот одного из этих грабителей прокурор-то и заприметил теперь в компании с официантом Бабаевым: он сразу опознал его по затылку.

Однако вот незадача: грабитель тоже узнал Волтунова и мгновенно испарился. А оставшийся официант в разговоры вступать отказался, вел себя грубо, вызывающе. Под рубашкой у него прокурор узрел очертания пистолета, о чем, не мешкая, сообщил в милицию. К сожалению, пока милиция ехала, ствол тот успел куда-то спрятать.

“Выходит, когда Бабаева брали, оружия у него не было?” — задаю я Волтунову ключевой вопрос. “Не было”, — вздыхает он.

“За что же тогда его задерживали?” — “За отсутствие регистрации”.

Я достаю копию бабаевской регистрации, присланную мне из Управления ФМС. Несколько секунд Волтунов молчит.

“Но он же за ночь наверняка скрылся бы, и к банде этой подобраться было бы потом невозможно”. — “А разве после его задержания к банде этой подобрались?”.

Прокурор отводит взгляд.

“Это уже вопросы к милиции. Я им все сообщил. Они должны были отрабатывать его причастность к кражам”.

(Забегая вперед, сразу скажу, что никто Бабаева ни по каким кражам не отрабатывал. В материалах дела об этом нет ни строчки. Более того, все милицейские начальники, которым Волтунов поручал якобы проверить его связь с бандой грабителей, заявили, что слышат об этом впервые.

“Никакой дополнительной информации по этому делу у нас не было, — сказал мне, к примеру, начальник ОВД “Богородское” Михаил Веселов. — Ни о чем, кроме найденного оружия и патронов, мы не знали”.)

“Меня пытаются оклеветать и опорочить, — голос Волтунова предательски дрогнул. — Слишком у многих встал я на пути. Сами знаете, как сильна теперь азербайджанская мафия…”

Насколько, оказывается, это просто: подобрать политически грамотное объяснение собственной подлости. Это, может быть, даже проще, чем сломать жизнь невиновному человеку. Ведь если б не бабаевский адвокат, пробившийся ко мне на прием, официанта благополучно бы успели уже осудить: клепал бы сейчас креманки где-нибудь под Сыктывкаром…

Бабаеву повезло: он просидел всего лишь три с половиной месяца. А сколько таких бабаевых, оказавшихся в ненужное время в ненужном месте, попавшихся под горячую руку возбужденным служителям Фемиды, томится в тюрьмах и лагерях до сих пор? Страшно даже представить.

* * *

Я встретился с Бабаевым на другой же день после его освобождения. Меньше всего был похож он на члена преступной группировки: обычный чернявый парень, говорящий почти без акцента.

О своих злоключениях Бабаев повествует спокойно, почти не волнуясь: видимо, все эмоции внутри у него уже перегорели.

— Да, все так и было, как вам рассказывали. Забрали. Привезли в отделение. Сразу же заперли в клетку. Минут через 15 завели в кабинет к начальнику уголовного розыска. На столе у него стояла бутылка водки и соленые огурцы. Вскоре зашел Волтунов. Похлопал меня по шее: “Ну что, обезьяна, допрыгался”. Начал оскорблять, унижать. Ругался по-черному. Я пытался извиниться перед ним, но он только сильнее злился. “Вы нам все надоели. Ты — террорист. Я тебя урою”. Я говорю: “Вы пьяны”. Дима вскочил: “Ты, сука, меня злишь. Я тебе всю жизнь поломаю”.

— Они вышли с Лисовым (начальник угрозыска. — А.Х.) в коридор, — продолжает Бабаев. — Потом Лисовой вернулся. “Ладно, — говорит, — с кем не бывает. Лучше мы тебя депортируем в Азербайджан, иначе придется дело открывать”. Я объяснял, что ничего не нарушал, регистрация у меня в порядке, но Лисовой не слушал. Отвел обратно в камеру. А утром, когда меня привели к дознавателю, там уже лежал пистолет. Я сказал, что готов на депортацию, но было поздно…

За три месяца у Бабаева сменились три дознавателя и следователя. Всем им он пытался доказывать, что ни в чем не виноват, но те лишь согласно кивали в ответ и предлагали сознаться в содеянном: суд, мол, учтет деятельное раскаяние.

Неужели никто из них не понимал абсурдность предъявляемых обвинений? Куда смотрели их начальники, прокуроры? Впрочем, вопрос это риторический, ибо надзор по делу осуществляла Преображенская межрайонная прокуратура, сиречь господин Волтунов. Ни милиционеры, ни коллеги связываться с ним, конечно же, не хотели: все знали, что папа у Волтунова — большая шишка: генерал, начальник управления Генпрокуратуры. Да и было бы, прости господи, из-за кого копья ломать? Подумаешь, какой-то азербайджанец: одним больше, одним меньше…

Когда я высказывал все это прокурору Восточного округа Борису Кравцову, он лишь молчал в ответ. Кравцову — это читалось по его лицу — было стыдно: не за себя, нет. (Он-то как раз точно был здесь ни при чем, ибо прокурором ВАО стал всего лишь два месяца назад.) За своих теперешних подчиненных. За систему, в которой прослужил 32 года: ровно столько, сколько живу я на свете.

Через неделю после нашего разговора с прокурором округа Бабаев был выпущен под подписку о невыезде. Еще двумя неделями позже прокуратура ВАО прекратила его уголовное преследование, признав, что он ни в чем не виновен. Теперь вместо Бабаева за решетку должны угодить его тюремщики: все, кроме Волтунова.

Почему? Да потому, что с формальной точки зрения закона Волтунов не нарушал. Да, позвонил в отделение. Да, требовал надеть наручники. Но милиционеры же не обязаны были ему подчиняться. А такой статьи, как “подлость” в Уголовном кодексе не предусмотрено…

Максимум, чего можно добиться, — его увольнения из органов. Впрочем, это — тоже не так уж мало. По крайней мере официанты в Восточном округе столицы смогут тогда спать спокойно…

А ведь если вдуматься: из-за чего все началось? Из-за каких-то пьяных амбиций, обостренного прокурорского самолюбия?

Но нет, дело здесь совсем в другом: в тех самых бесах, которые поселились в отдельных представителях власти.

Если угодно, бесы — это чисто российская вариация зомби: они тоже, проникнув в человека, разъедают его душу и мозг. Просто на Западе зомби могут вселиться в кого угодно; в России же — исключительно в того, кто носит погоны или ездит на машине с мигалкой: такова уж наша национальная ментальность…

* * *

Если история официанта Бабаева завершилась счастливым, почти рождественским исходом, то это — не менее бесовское — дело находится еще в самом разгаре.

Пресса рассказывала уже о нем, правда, никакого результата огласка эта не принесла: скорее наоборот. После того как в телепрограмме “Человек и закон” прошел сюжет о странной любви столичных прокуроров к наркоторговцам, в редакцию с обыском мгновенно нагрянули эти самые влюбленные прокуроры. Аналогичный обыск прошел и в редакции одной из газет, также осмелившейся помешать их любви.

Чего же так испугались служители Фемиды?..

…Ночью 29 сентября в районе станции метро “Беляево” сотрудники столичной ДПС остановили для проверки джип “БМВ”. В салоне находилось двое молодых людей в приподнятом расположении духа. Причина их веселости обнаружилась тут же: в салоне было изъято 6 граммов марихуаны.

Веселые молодые люди особо и не отпирались. “Траву курили”, — радостно сообщили они наркополицейским, прибывшим на место происшествия.

Дальнейший ход событий предугадать трудно. Задержанных отправили на освидетельствование. Врачи подтвердили, что один из них — некто Колтунов — находится в стадии наркотического одурманивания. У второго — Козлова — были выявлены следы регулярного употребления наркотиков.

Но тут началось что-то странное. В то время, пока молодые люди беседовали с врачами, в службу наркоконтроля Юго-Западного округа неожиданно нагрянули гости: четверо сотрудников городской прокуратуры во главе с начальником надзорного отдела Сергеевым (он курирует всю деятельность столичной наркополиции). Прокуроры объяснили удивленным полицейским, что проводят плановую проверку: это в три часа-то ночи!

Надо сказать, что никогда прежде прокуратура не проводила инспекций по ночам. Более того, уже потом стало известно, что все проверяющие были подняты по тревоге прямо из теплых постелей. Подняты кем? Ясно, что по собственной воле среди ночи срываться на другой конец Москвы никто из них не стал бы.

Между тем все внимание сонных прокуроров оказалось почему-то приковано к ночной “БМВ”. Они мгновенно изъяли материалы проверки, запретили везти на экспертизу изъятую марихуану, не позволили составлять протокол административного задержания. Впрочем, удивляться не приходилось: все встало на свои места, когда выяснилось, что вместе с прокурорами в службу УФСКН пожаловал брат одного из задержанных — некто Миронов. Никакого отношения к прокуратуре Миронов, разумеется, не имел, человеком был сугубо гражданским, но именно он, похоже, был здесь главным.

Всю ночь прокуратура трясла наркополицию. В полпятого утра на подмогу приехали сотрудники Зюзинской прокуратуры. А утром вместе с темнотой рассеялась и главная интрига: кто же он, тот загадочный инкогнито, что поднял прокуроров с постели и отправил на выручку к задержанным?

В 6 часов 42 минуты прямо из здания ФСКН начальник отдела Сергеев позвонил некоему Вячеславу Ивановичу и отчитался о проделанной работе: все по плану, ситуация под контролем.

В руководстве городской прокуратуры есть только один Вячеслав Иванович — заместитель прокурора Москвы Козлов. Именно он курирует надзор за милицией и наркополицией. Именно ему подчиняется упомянутый выше Сергеев…

(Забегая вперед, скажу, что к аналогичным выводам приходит сейчас и проверка, проводимая в Генпрокуратуре.)

В пол-одиннадцатого утра кабинеты в службе наркоконтроля были опечатаны. А еще через час заместителем прокурора Юго-Западного округа Николаем Дептицким было возбуждено уголовное дело против всех, кто задерживал “БМВ”: двое сотрудников ДПС и двое наркополицейских из служителей закона разом превратились в подозреваемых. По версии Дептицкого, они якобы незаконно обыскали машину, избили ни в чем не повинных людей, а потом еще и вымогали с них взятку.

Масштаб этих злодеяний был таков, что в прокуратуре мгновенно создали даже бригаду из четырех следователей. Уже вечером следующего дня новоявленным “оборотням” предъявили обвинение по двум статьям УК и отправили за решетку, не забыв громогласно протрубить о том во всех СМИ…

Стоп. На этом месте я прерву, пожалуй, хронологию событий, дабы сказать несколько слов о жертвах “нью-оборотней”.

Оба этих субъекта, несмотря на свою молодость, имеют внушительный послужной список. Так, гр-н Колтунов в 2001 году был осужден на девять лет сразу по трем статьям, в том числе за незаконный сбыт наркотиков, но потом волшебным образом условно-досрочно освободился. Его напарник, 25-летний Козлов, привлекался к уголовной ответственности за кражу.

Два года назад, в ноябре 2004-го, Колтунова с Козловым повторно пробовали отправить за решетку: против них было возбуждено дело за хулиганство.

Нет, наверное, смысла скрывать, что ДПС и наркоконтроль остановили их джип неспроста. По информации полицейских, “БМВ” был своего рода автолавкой на колесах: как раз неподалеку от места задержания, на улице Миклухо-Маклая, расположена известная в районе точка сбора наркоманов. Из этой самой машины якобы регулярно велась торговля марихуаной.

Для того чтобы проверить оперативную информацию, и было решено досмотреть “БМВ”. Кто же мог представить, сколь серьезные интересы затронут они; в какой калашный ряд сунутся со своим свиным рылом…

В моем распоряжении есть записи телефонных переговоров одного из бывших задержанных, Дмитрия Козлова, с заместителем прокурора ЮЗАО Николаем Дептицким: тем самым, кто возбуждал дело против гаишников и наркополицейских.

Если прочитать эти стенограммы, все окончательно становится на свои места: полукриминальный элемент и прокурор разговаривают не просто как добрые друзья. Они соратники, единомышленники.


25 октября 2006 г.

13 ч. 17 мин.

Н.Дептицкий: Дмитрий, ты бы подъехал сам сейчас, и я тебе все расскажу по делу и объясню, как написать надо, а то адвокат не поймет.

Д.Козлов: Николай Сергеевич, все это надо сделать быстрее, и чтобы все правильно было сделано.

Д.: Я думаю, что надо будет написать бумагу, что вам угрожают, и поэтому вы отказываетесь от следственных действий. Понимаете меня?

К.: Да, я понял. Я даже могу найти свидетелей, которые скажут, что мне угрожают.

Д.: Отлично, мы их допросим и сразу возбудим дело. Можно даже написать в Генеральную.

К.: А мне это не выйдет боком? Вы сможете мне обеспечить охрану?

Д.: Охраны не надо. Достаточно, что на вашей стороне вся городская прокуратура. Даже если кому-то занесут в Генеральную прокуратуру, чтобы они нам мешали; даже если телевидение подключат — это все х...я. Знайте, что на вашей стороне вся городская прокуратура.

К.: Ну пусть мне правильные вопросы зададут, и главное, чтобы гарантии были железные.

Д.: Нам главное быстрее все это закончить, а то они там начинают дергаться, там ГАИ уже начало что-то разнюхивать про вас, там такая каша…


Одной этой записи вполне достаточно, чтобы поганой метлой выгнать из прокуратуры Николая Дептицкого. Но этого мало.

Ведь не по собственной воле Дептицкий возбуждал совершенно абсурдное уголовное дело (кстати, суд отказался арестовывать всех обвиняемых, сославшись на отсутствие каких-либо доказательств их вины). И группа столичных прокуроров не по прихоти своей отправилась среди ночи трясти наркоконтроль.

У бесов ведь тоже есть своя иерархия…

* * *

Прошло полгода, как сменилась в прокуратуре власть. Срок мизерный, и тем не менее система меняется прямо на глазах. Отходит в прошлое фельдфебельская, палочная дисциплина, возвращаются на службы честные, профессиональные кадры, изгнанные когда-то за излишнюю принципиальность. (Нынешний прокурор Москвы Юрий Семин — в их числе.)

Уволено тринадцать прокуроров субъектов. Семь заместителей генпрокурора. Добрая половина начальников управлений.

Кто-то — особенно те, кто перешел сегодня работать в Минюст, — называет это “охотой на ведьм”, “чистками”, “изгнанием неугодных”. Но я лично вижу в том совсем иной смысл.

Невозможно изменить систему, не очистив ее от скверны, не изгнав из нее бесов. Только бороться с натуральной нечистой силой — намного проще, чем с бесами в прокурорских мундирах. Внешне они ничем не отличаются от своих коллег, на них не действуют серебряные пули и осиновый кол и по утрам не пугает их крик петуха.

Но эти бесы гораздо опаснее, хитрее и изворотливее. Они боятся лишь одного — яркого света.

Я очень надеюсь, что после выхода этого материала количество бесов в прокуратуре сократится: пусть ненамного — хотя бы на несколько штук. Но недаром говорится: лиха беда начало…

Р.S. Прошу считать эту публикацию официальным депутатским запросом к генеральному прокурору.


Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру