Скандальная ситуация дошла до того, что глава комиссии Общественной палаты по межнациональным отношениям и свободе совести, известный телеведущий Николай Сванидзе обратился к главе ФМС Константину Ромодановскому с просьбой выдать временную регистрацию мигрантам с Черкизовского. Мы связались с г-ном Сванидзе, и вот что он рассказал:
— Дело даже не в том, чтобы дать регистрацию всем этим бедолагам. Мы обратились в ФМС с просьбой решить проблему комплексно. Ведь на определенном уровне существует огромная коррупционная пробка, создающая проблемы для всех нас. Кто-то получает огромные деньги, выдавая липовые регистрации и разрешения на работу или не выдавая их вовсе. А оборачивается все это колоссальной системной проблемой. Вот сейчас несколько десятков тысяч молодых здоровых мужиков, оставшихся без работы, средств к существованию, женщин и элементарных удобств, живут в Москве — и никому до них нет дела. Эта ситуация может привести к всплеску криминала. И должен сказать, что у руководства ФМС мы нашли понимание — в том, что проблема существует и надо решать, что делать.
А пока наверху решают, на самом Черкизоне происходит постоянная “движуха”. Когда корреспондент “МК” вчера подъехал к рынку, то обнаружил, что сотни торговцев осаждают входы и выходы на рынки (напомним, что Черкизовский состоит из нескольких базаров). Охрана устало объясняется с недовольными. Тамара из Киргизии, торговавшая здесь одеждой, говорит, что на часть рынков продавцов уже стали пускать и даже разрешают забирать товар, на других — и не пускают, и товар не отдают:
— В субботу к нам на “Щебенку” (так называют один из рынков — тот, что выходит на Проектируемый проезд. — “МК”.) стали людей пускать и товар отдавать. Кстати, ничего не пропало. Все вещи, даже оставленные на лотках, лежат целые и невредимые. А сегодня администратор рынка вышел и сказал, что с 15 июля рынок будет работать. Но, само собой, “потерянные дни”, за которые мы уже оплатили аренду, никто не компенсирует…
О потерянных днях торговка сказала не зря. Они на Черкизовском стоят немалых денег. В месяц на той же “Щебенке” за аренду отдавали до 100 тыс. рублей. На других рынках аренда и субаренда доходила до 250—300 тысяч.
Наконец бесконечные расспросы продавцов выводят охранника из себя. Он громко говорит, почти кричит в толпу: “Если кто хочет забрать часть товара, то это с 14.00! А тот, кто забирает весь товар, должен записаться в список!”
Возле рынка “АСТ” — почти та же картина, только народу немного меньше. Поскольку здесь товар не отдают. Пропускают лишь по два-три человека, чтобы они могли забрать оставленные на торговых местах документы. Спрашиваю у охраны, что же делать тем торговцам, кто закупил товар в долг. Но меня тут же перебивают буквально озверевшие от неизвестности продавцы, которые подумали, что я хочу пройти “на халяву”:
— Да ты не один тут такой! У всех почти в долг товар!!!
Охрана лишь пожимает плечами. А на берегу Серебряно-Виноградного пруда, где в пятницу так телегенично варили плов, теперь стоит автобус с ОМОНом. Добродушные по случаю хорошей погоды омоновцы рассказывают, что “кухню” прикрыли прямо в пятницу.
— А что ж они думали? Поставили две бочки, разожгли в них костер и думают, что без санитарных разрешений и прочих бумаг им дадут тут кухарить?
Но хочется думать, что власти наконец услышат крик о помощи простых торговцев и работяг с Черкизона. И если закроют этот рынок, то не “рэкетирскими” методами, а цивилизованно. А зачем лишать еды голодных безработных, когда можно было, наоборот, помочь развернуть обустроенную полевую кухню — непонятно. Еду даже у приговоренных к смерти не отбирают.
