ОН. Спать хочется.
ОНА. Спать хочется.
ТРЕТИЙ. А положи вас вместе — так не уснете. Парадокс…
Господи, извини, что тревожу тебя ночью…
Прошел год, как они расстались. Чувства остыли. И вот он привез ей купленные для несостоявшейся совместной жизни табуретки и забытую, оставленную впопыхах поспешных сборов (свои вещи она увезла в тот вечер) кофточку.
— Вот, возьми. А то висит без дела. Твоя вещь. Ты можешь ее использовать. Если, конечно, в нее влезешь…
Он позвонил и сказал:
— Прощай, умираю. У меня рак горла. Наверно, разговариваем последний раз.
Я настолько растерялся и ужаснулся, что не спросил, к каким врачам он обращался.
Прошла неделя. Миновал месяц. Я звонил — никто не снимал трубку. Решил: он в больнице или, быть может, уже умер? А на похороны меня позвать, видимо, забыли. Но я продолжал упрямо дозваниваться — хоть узнать, как прошло прощание. Однажды трубку сняла его жена. Вдова? Нет, не вдова.
— Мерзавец! Так он тебе сказал? Простудился, напился, заболело горло, вот и вообразил, что загибается. К врачам не ходил, не проверялся.
— А теперь он как?
— Пьет. Все так же. Все лето пьет. Я на дачу от него уехала. Ходит ночью по дому и разговаривает сам с собой. А квартира у нас крохотная. Я уснуть не могла…
Он ждал ее возле метро и понимал: она не придет. И тут подошла миловидная девчушка и спросила:
— Вы не Алексей?
Он подумал: побуду Алексеем, все равно время девать некуда.
— Да, — сказал он. — Как вы догадались?
— Но мы же условились здесь увидеться…
И он пошел за ней в ее крохотную уютную квартиру. Где его ждали двое грабителей.
Мы работали вместе. Парень он был симпатичный. Однажды пришли ко мне выпивать. И он попросил позволения воспользоваться туалетом. Засел надолго. Я жду. Не пью. Вдруг звонок телефонный. Снимаю трубку, а это он, по мобильному, из моего же туалета:
— Можно я в твоем туалете покурю?
“Что ж, подумал я, это судьба”. И выпил бутылку один.
Когда смотрел на него или разговаривал с ним, не мог отделаться от ощущения, что у него между двумя полушариями мозга прочная костяная перегородка. Ни один его поступок или высказывание не стыковались с предыдущими или последующими. Ни одна мысль не продолжала другую, а противоречила ей. Что не мешало ему занимать высокие посты.
Стараюсь не встречаться с людьми по вечерам — не хожу в гости, в театр, не провожу деловые переговоры. Потому что общение дарит сюжеты. И если оно происходит вечером, я потом ночью не сплю — обдумываю и додумываю услышанное. Если новый сюжет приходит утром или днем — до вечера хватает времени его осмыслить и даже занести в картотеку.
Конечно, я веду себя неправильно. И даже постыдно. Покупаю на рынке самое дешевое, одеваюсь на распродажах… Подбираю с земли мелкие монетки… А государство ведет себя прилично? Обрекая меня, всю жизнь работавшего в поте лица, на нищету?
Мудрец: Задумайтесь!
Толпа: Не хочу!
Мудрец: Очнитесь!
Толпа: Не хочу!
Мудрец: Чего же хотите?
Толпа: Веселиться. А ты нам мешаешь!
Мудрец: Но это невозможно — все время веселиться и не задумываться!
Толпа (то бишь хор человечества): Мы не хотим помнить об ужасах Освенцима и инквизиции! Мы хотим танцевать. Не хотим зарабатывать хлеб в поте лица! Мы хотим праздности!
ОНА. Ты понимаешь, что то, что ты делаешь, — плохо?
ОН. Да.
ОНА. Что это недопустимо? Пить, изменять мне…
ОН. Да.
ОНА. Значит, не будешь так больше поступать?
ОН. Буду.
Зачем нужно столько политических партий, если можно обойтись одной?
Девушки на пляже.
Первая: Знаешь, почему он к нам пристал?
Вторая: Понравились.
Первая: Да нет. Потому что мы некрасивые. Чтоб без промаха. Такие, как мы, дескать, всегда уступят. Вот наглец! Вот хам! Вот ничтожество!
А у него и в мыслях не было. Обе ему очень приглянулись.
Слава Богу, что я успел выучиться, пока образование было бесплатным.
Слава Богу, что успел получить квартиру, пока жилье предоставляли нуждающимся в порядке очереди.
Слава Богу, я успел жениться, пока церемония бракосочетания не была астрономически дорога.
Даст Бог, и умереть успею, пока похороны будут еще по карману.