Ну, вот и пригодился мой диплом МГИМО. Хозяин одной мелкой и жадной московской фирмы заслал меня в Даллас – торговать русской «сувениркой» на гигантской ежегодной ярмарке штата Техас. Матрешки, шкатулки, гжель, расписные деревянные яйца, самовары, шкатулки, иконки и более поздние изобретения типа красных стягов и вымпелов с ленинским профилем или маек с названием не существовавшего в природе Hard Rock Cafe Moscow должны были обратиться в долларовые бумажки. И они таки обратились!
К своему шустрому боссу, отправившему меня охмурять наивных техасских рейнджеров, я попал, потеряв по собственной дури уважаемую в обществе работу журналиста. Сами понимаете, в каком настроении отправлялся я за океан с тринадцатью громадными коробками, за которые отвечал головой. Хреновом.
Первую стружку с моей нервной системы сняла московская выставочная таможня при оформлении нашего веселенького товара. Хитропопый умысел моего хозяина заплатить поменьше вывозной пошлины, обозначив в таможенном списке матрешки (дерево+ручная работа) как недорогие «серийные игрушки, изображающие людей», провалился. Несчастные 30 долларов в конверте и дешевенький чайный сервиз, которые я, как и было сказано, пытался всучить инспектору, оказались с негодованием отвергнуты. Маловато будет! – буквально возопил инспектор своим обиженным видом. Но мой-то хозяин за каждый паршивый доллар готов был удавиться.
- Вы чего-то не понимаете, – пожал плечами человек в серой форме. – Хотите вывезти штучные изделия и прочие культурные достояния России за копейку!
- Виноват, – сказал я, – а вы за сколько хотите, чтобы я вывез культурные достояния?
Таможенник скривил кривую рожу и задумчиво посмотрел в потолок. Я тоже посмотрел. Там ничего не было написано, никакой подсказки. Тогда, мысленно проклиная хозяина фирмы, я добавил собственные 40 баксов. Таможенник пересчитал деньги, поморщился, будто они ему противны, и убрал в карман. Путь матрешкам в Даллас был открыт. За 70 долларей им было разрешено называться игрушками, по-своему изображающими загадочных русских баб.
Итак, ненавистные мне тринадцать ящиков «сувенирки» были загружены в чрево Ил-62 и вместе с зашуганным продавцом-международником, отправились в нью-йоркский аэропорт имени убиенного в Далласе Кеннеди. Полет прошел в смутных ожиданиях неприятностей на американской земле. Ничего хорошего от материальной ответственности и от жизни в целом я не ждал.
Вопреки всем страхам, американские таможенники в зале прилета отнеслись к моим коробкам, без конца сваливавшимся с перегруженной тележки, вполне равнодушно. И напрасно: cувенирки в них было гораздо больше, чем указано в списке, да и стоила она раз в тридцать больше заявленного.
Чтобы поскорее добраться до Далласа, мне пришлось сменить аэропорт. Я опаздывал на нужный мне рейс и, бросив проклятую тележку с грузом на произвол судьбы в вестибюле, выскочил на ближайшую автостоянку. Таксист, с которым я быстро договорился о поездке в другой нью-йоркский аэропорт, – Ла Гардиа – при виде моей тележки, мягко говоря, охренел. Но отказаться не решился – за такие дела нью-йоркских таксистов лишают лицензии. И хотя я был уверен, что ему не удастся распихать гору моего культурного груза, он все же умудрился пристроить коробки в багажнике и на заднем сидении своего желтого «форда». «Слава богу, – подумал я, – что это – не «волга».
В аэропорту Ла Гардиа, куда мы по моей просьбе домчались с превышением скорости (при включенном антирадаре) таксиста ждало глубокое разочарование – чаевые и надбавку за скорость мой бюджет не предусматривал, а здесь они подразумевались, как нечто само собой разумеющееся. Зато я не забыл всучить ему иконку и попросить выписать квитанцию об оплате – ведь мне еще предстояло отчитываться в Москве за каждый хозяйский доллар.
В Америке авиалинии покрывают всю территорию столь же густо, как у нас междугородные автобусные маршруты. И пересаживаются американцы с самолета на самолет запросто, точно как мы делаем пересадки в метро. Платиновой блондинке из авиакомпании «Дельта» стоило немалых трудов убедить меня, что вовсе не обязательно дожидаться прямого рейса в Даллас. Можно добраться на перекладных – сначала ближайшей «лошадью» до Хьюстона, а там пересесть на линию в Даллас, и стоить это будет даже дешевле.
- А как же коробки? – беспокоился я.
- Коробки, естественно, перегрузят служащие. Вы их до Далласа больше не увидите, – улыбнулась блондинка из «Дельты». – Имейте приятный полет!
Полет был приятным: дабы сгладить не типичную здесь пятнадцатиминутную задержку со взлетом, стюардессы усиленно поили всех желающих спиртным. Особенно им пришлось потрудиться со мной – организм хотел расслабиться и отнесся к красному калифорнийскому вину, как к транквилизатору.
В гигантском аэровокзальном комплексе Хьюстона меня ждало очередное потрясение. Чтобы сменить авиатерминал на нужное мне направление пришлось воспользоваться подземной электричкой, а до отлета – 15 минут! Ехал я под землей минут десять и все гадал – туда ли еду, успею ли, и следуют ли за мной матрешки?
Однако все прошло на пять с плюсом, и улетел я именно в Даллас, а не куда-нибудь к чертям собачьим в Майами. После московской осенней прохлады и нью-йоркского умеренного тепла Даллас встретил африканской жарой. Еще в Москве хозяин снабдил меня адресом дешевой гостиницы в далласком пригороде – Форт-Уорте. На этот раз я нанял вместительный желтый мини-вэн и без труда добрался с грузом до гостиницы.
Отдыхать было некогда. В целях экономии намешав себе в номере растворимого индийского кофе с горячей водой из под крана, я глотнул кофеину и спешно отправился в выставочный комплекс. Он находился ближе к центру города и занимал гигантскую территорию (ВДНХ, умноженная на три).
Первым делом я разыскал офис администратора Тины Брэдшоу, с которой еще из Москвы вел телефонные переговоры об аренде сдвоенного стенда (double booth). Тина оказалась любезной негритянкой с предельно вывороченными губами и гипертрофированным задом (по телефону я почему-то представлял себе аккуратную брюнеточку). Все оказалось как в песне: на лицо – ужасная, добрая внутри. Тина выдала мне аккредитацию участника ярмарки и объяснила, как найти мой павильон среди сотни других.
Вечерело. Сделав много дел, я вернулся в гостиницу, чтобы наконец-то вытянуть ноги. В холле было полно подвыпивших водителей грузовиков, байкеров и прочих небритых личностей, явно способных отнять в случае алкогольной необходимости деньги у «бизнесмена из России». К тому же, подумал я, поездки до ярмарки и обратно на такси будут съедать ежедневно полтинник долларов. Надо менять постоялый двор, пока наличка не потекла! С этой умной мыслью я и заснул.
На следующее утро с коробками отбыл на ярмарку. Мой павильон представлял собой гигантскую вытянутую кишку с рядами стендов по обе стороны. Кишка называлась International Bazaar. Казалось, базарные посланцы всего мира собрались торговать здесь своими национальными особенностями. Кроткие лаосцы привезли расшитые разноцветными нитями матерчатые сумки, домотканые юбки и панамы, деревянные буддистские статуэтки. Тайванец выставил сотню удивительных карликовых деревьев. Фермер из Оклахомы развешивал на стенде ковбойские атрибуты – прочнейшие ремни с бляхами, шляпы, лассо и кнуты, кожаные фартуки и штаны. Времени у всех нас было в обрез – уже на следующее утро из хаоса должна была явиться миру ярмарочная лепота.
Я работал в поте лица – мало, кто приехал сюда в одиночку да еще на два стенда сразу. Ближе к вечеру меня обрадовала Тина Брэдшоу, черная толстушка из выставочной администрации. Еще при первой встрече я озадачил её невыполнимой просьбой: подыскать гостиницу посолидней моего «бастиона» в Форт-Уорте да ещё поближе к ярмарке, а такие места уже были переполнены ярмарочными деятелями. Используя свои связи и тот факт, что проживать там я был готов больше месяца, она умудрилась запихнуть меня в роскошный «Гранд-отель» в центре города за те же $38 в сутки. По-настоящему, здоровенный номер должен был стоить долларов сто с хвостиком (учтите, что гостиничное проживание в Америке гораздо дешевле, чем в Европе). Особенно порадовала просторная ванная комната, отделанная мрамором и с зеркалом в полстены. По соседству с унитазом висел телефон – чтобы не бежать к аппарату в спальне, а также и фен. Таким образом, я запросто мог бы делать сразу три дела и при том рассматривать себя в гигантском зеркале.
В первый же торговый день настроение мое резко улучшилось и продолжало улучшаться в последующие 34 дня работы ярмарки. Денежки текли вполне приличным ручейком, а некоторые и без того высокие цены мне удавалось еще более завысить в свою личную пользу. Кроме того я выставил немножко cобственного «левака» – полпотовские денежные банкноты из взорванного банка, вывезенные мной еще в бытность работы в Пномпене в конце 70-х, и советские значки с Лениным, танками и самолетами. На всю эту русскую экзотику я еще набрасывал местный налог с продажи, хотя (по указанию хозяина) выплачивать его штату Техас не собирался.
Посетители не только покупали, но и с удовольствием общались со мной, и вскоре я стал неплохо разбирать провинциальное техасское произношение. Меня на стенде дважды снимало даласское телевидение: расспрашивали больше о политиках, а не о матрешках, что, впрочем, одно и то же.
Словом, привык я ярмарочной жизни – почувствовал себя слегка белым человеком. Каждое утро я как можно плотнее завтракал в ближайшем кафе – так было гораздо дешевле и вкуснее, чем в моем помпезно-стерильном Grand Hotel’е. Хозяин вызывал такси, и я отправлялся на выставку, прихватив в соседнем магазине ветчину или бекон, сыр и время от времени картонную трехлитровую емкость простенького калифорнийского винца, снабженную кнопочным клапаном для индивидуального розлива. Поскольку в моем тогдашнем понимании вино без табака – что любовь без ласки, я приспособился курить, укрывшись за красным знаменем. В общем, как мог, пропагандировал советско-российский образ жизни.
Заранее купленный провиант позволял мне пореже покидать стенд в поисках пропитания, как я это делал поначалу. И все же по несколько раз на дню я бросал всю дорогостоящую сувенирку на произвол судьбы, точнее на оклахомского фермера, который по соседству со мной приторговывал ковбойской атрибутикой. Американцы, пока я бегал за пиццей или жареной ногой индейки (jumbo turkey leg своими параметрами и формой смахивала на дубинку, и при желании ею можно было оголовушить нехорошего человека) c удивлением взирали на брошенный товар. Ведь на некоторых палехских или федоскинских шкатулках (в их понимании – «коробочках») красовались поражающие воображение ценники в несколько сотен, а то и тысяч долларов (такова была финансовая воля моего работодателя).
Однако, не хлебом единым жив человек. Напившись винца, я любил послушать рок-выступления на летней эстраде, организованные под лейблом пива Lite, и поглазеть на джинсовую публику. В Далласе все – от мала до велика – вплоть до самой смерти разгуливают в бесконечных вариациях на джинсовую тему. Смешно видеть толстопузого человечка лет под семьдесят в голубых ковбойских штанах и рубахе, брюхо которого водопадом нависает над затянутым ремнем с гигантской в полпуза бляхой. При этом его лысина, которую он временами протирает платком, накрыта шляпой с загнутыми полями, а вполне кривые ножки стиснуты дорогими ковбойскими сапожками на высоком каблуке. Ходить в таких «казаках» по техасской жаре – немыслимое мучение. При этом все непрерывно пьют прохладительные напитки, даже в машинах, как правило, есть специальная выемка под большой стакан. Так и едут: в одной руке стакан, в другой – руль.
Решение сократить отлучки пришло после того, как security guard нашего International Bazaar подошел ко мне и довольно зло сказал: «Не знаю как у вас в Москве, а у нас воруют». При этом man in black с дубинкой на поясе, так глянул в глаза человеку, кусающего ногу индейки, что тот поперхнулся.
Но, конечно, совсем не отлучаться я не мог. Как минимум раза два нужно было справлять естественную нужду. Туалет блистал чистейшими писсуарами, но все это – метрах в ста от моих шкатулок. Оправившись, я не мог отказать себе в удовольствии легально покурить на свежем ярмарочном воздухе, поглазеть на бесчисленные витрины, маскарадные шествия и ярмарочную толпу. Кстати, курить в Америке – это отдельное приключение. У меня сложилось впечатление, что к сладковатому дымку от марихуаны американцы относятся терпимее, чем к заурядной дымящейся сигарете. Если вы с сигаретой в руке поджидаете автобус на остановке, то вам лучше сразу отойти в сторону. Не то соберете столь недоброжелательные взгляды, как в случае, если бы решили помочиться по соседству. Курить нельзя не то что в самолетах, но и в аэропортах – возвращаясь в Нью-Йорк с двумя пересадками, я не курил целых шесть часов. Даже на заднем сидении в такси – а именно так принято размещаться пассажиру – куришь как школьник, опасающийся получить замечание.
Кроме того, американцы помешаны на судебных исках. Однажды, купив обычную зажигалку Bic, я никак не мог ее зажечь и решил что она бракованная. Час спустя, знакомый гринго указал мне на малозаметную кнопочку-предохранитель. Оказывается, что какой-то идиот имел нервную привычку прокручивать колесико зажигалки прямо в кармане брюк, что однажды и привело к возгоранию. Нервному типу удалось отсудить у фирмы кругленькую сумму, и она решила на американском рынке снабжать свою продукцию предохранительным клапаном.
Ну, да Бог с ним, с курением, вернемся на брошенный на произвол судьбы стенд. Американцы искренне удивлялись «русскому магазинчику без продавца» и были весьма рады моему возвращению. Я долго объяснял наиболее любопытным почему столь дороги лаковые «коробочки» со странными картинками-миниатюрами, совал им в руки лупу, чтобы они могли получше разглядеть детали сюжета. Время – деньги, в их понимании. И потому, чем больше времени они у меня «отнимали», тем больше шансов было продать любопытному очередную матрешку, самовар, жостовский поднос цветастую шаль или деревянного резного орла. На дорогущие шкатулки по цене приличной подержанной автомашины никто не клюнул – ни разу. Однако «коробочки» исправно выполняли свою роль завлекалочки, предмета бесконечных бесед и легенд вокруг Russian handicrafts. А разговоры о шкатулочках вели к продажам другой сувенирки. Помните, вначале было слово.
Поделюсь еще одним ловким приемом. Мой стенд порой превращался в веселенькое местечко для веселых американцев, которым надоело их американское однообразие. Те, кто мне были симпатичны, или, судя по затраченному времени, готовы раскошелиться на круглую сумму (как ни странно, первое и второе обычно совпадало), приглашались внутрь стенда на стаканчик кофе, вина или пива с сыром. Приглашенные с удовольствием вместе со мной нарушали законы своей страны и родного штата насчет распития спиртного и курения украдкой в непотребном (т.е. не лицензированном) месте. Сие означало, что я приятно проводил время, а покупка была практически гарантирована. Эдакое кавказское гостеприимство срабатывало куда эффективнее дежурного May I help you?.
Таким вот образом у меня в течение месяца скопилось тысяч пять хозяйских денег и тысячи полторы своих. Вспомните те времена – солидные суммы.
Остаток товара я запродал оптом американке (банковской служащей), которая вдруг решила, что она сможет на этом заработать (с моими ценами – весьма сомнительно).
Устаревшие советы:
* Таможенный список для Московской выставочной таможни составляйте не сами, а через специализированные фирмы, в которых работают те же люди в серой униформе, только из бывших, сохранивших связи с нынешними.
* Молча можно продавать только рыбам, а отсюда вывод – учите английский. Ваши легенды о товаре должно быть красиво упакованными в русскую экзотику.
* В конце выставки не жадничайте: ищите оптовика, они озабоченно бродят по стендам в поисках выгодной сделки. Продайте товар оптом, раза в три дешевле, но весь, без остатка, чтобы не тащить груз обратно в страну. Все равно продажная цена будет гораздо дороже закупочной на вернисаже в Измайлово. Если оптовая сделка не удалась, постарайтесь оставить товар у местного знакомого до следующего торгового мероприятия в этой стране. Ведь ваш груз уже прошел таможенную очистку на двух границах, и просто обидно и расточительно тащить все это обратно. О друге надо думать заранее, чтобы его заиметь (вспомните о «кавказском» радушии на стенде). Желательно, чтобы в розницу ушло не мене половины привезенного товара.
* Никогда не ездите на выставки в одиночку, как пришлось мне. Это – каторжный труд по 15 часов в сутки, а перед выставкой, когда привезенное добро раскладывается по столам и полкам, и того больше. Ведь после торговой сессии выкладку товара надо, чем-то накрыть – стенды обычно не имеют дверей, убрав обратно в коробки самую дорогую продукцию. В гостинице нужно просчитать выручку, провести по спискам проданное – товар-то в основном штучный – без инвентаризации запутаетесь, тем более, если торгуете не собственным товаром. Утром, успев купить что поесть-попить, заранее открыться, подмести пол и протереть стекла, удалить пыль, а ночью посидеть за выпивкой с новоявленным приятелем – весело это и познавательно, к тому же он весьма и весьма пригодится к концу ваших приключений. Если уж решились на сольное выступление, никогда не берите больше 13 стандартных картонных ящиков – это предел человеческих возможностей. Дружите с персоналом соседних стендов – будет хоть какой-то присмотр, когда вам придется отлучиться.
* На вернисаже в Москве (закупки перед поездкой) торгуйтесь из последних сил, уходите, якобы, недовольным ценами и возвращайтесь к продавцу, накинув, как большое одолжение, процентов пятнадцать. У вас должен быть ассортимент: матрешки, гжель, самовары, иконки, картины, расписные яйца и др. Дешевле всего купить все это в Подмосковье у самих ремесленников-художников (например, в Мытищах или Переславле-Залесском). Ваша цель перед продажами на зарубежных выставках – будь то Texas State Fair или Foire de Paris – чтобы цена российской закупки была раз в десять ниже, чем планируемая цена продажи за границей. Тогда вы несомненно отобьете все расходы и останетесь в прибыли, достаточно большой если правильно выберете гостиницу или мотель – недорого, безопасно и рядом с выставкой. Для этого номер надо заказывать минимум за месяц до отъезда из Москвы. Телефоны гостиниц вам подскажут менеджеры выставочных центров, с которыми вы договариваетесь об аренде площадей. Имейте в виду, что центр американского города (down town) вечером вымирает, и ваши одинокие прогулки могут закончиться большими неприятностями.
* Храните выручку хотя бы в гостиничных safety box, не таскайте ее за собой и не оставляйте в номере.
* Если у вас есть знакомые в торгующих российских фирмах, можете подбить на коллективное участие. Тогда вы купите у выставочного комитета большую площадь и часть ее выгодно перепродадите российским клиентам. Некоторые из них с удовольствием бы выехали с сувениркой за границу, но боятся организационных хлопот.
* И последнее: эти оргхлопоты настолько ужасны (и к тому же незаконны – продавать стенды имеет право только выставочная администрация), что никогда не связывайтесь с ними, если вам дорого ваше здоровье!
