Мечтал я попасть в когорту
Озорных московских гуляк
И вот старый, облезлый, потертый
Бреду в дешевый кабак.
«Путинки» здесь сто граммов
Стоит всего сто рублей,
Не много таких шалманов
Осталось в Москве моей.
Я в этом логове жутком
Не требую карту вин
С пустой душой и желудком
Беру дежурный графин.
А когда остынут пельмени,
И опустеет стакан,
Меж столами подобно тени
Девичий движется стан.
И, кажется, что играют
На сотнях скрипок смычки,
И рты раскрыв, замирают
Вокруг алкаши и торчки.
И словно чайная роза
На фоне слепого окна,
Приняв изящную позу,
Садится у стойки она.
Берет себе воду без газа,
Бросает задумчивый взгляд.
За столиками без приказа
Смолкает навязчивый мат.
Заплеванное заведение,
Здесь явно не место для Вас,
И что-то вроде виденья
Всплывает со дна моих глаз.
Роллс- ройс ослепительно черный,
Тяжелые ткани гардин,
Бискайские серые волны
И масло парижских картин.
Белая яхта в Ницце,
Лакей с подносом вина…
Позвольте к вам обратиться
С самого, самого дна.
Мадам, мое сердце разбито.
В бессонной похмельной ночи
Я видел, Вас любят бандиты,
Чиновники и богачи.
Я видел, пленительно-грубый
Ходок, скандалист и нахал
Взасос Ваши сладкие губы
Лобзал ФСБ генерал.
Все звали его экселенцем,
А он называл Вас Жюли,
А может быть даже с чеченцем
Вы ночью той знойной ушли.
Мадам, полюбите мальчишку
С густой сединой у висков,
И я подарю Вам книжку
Моих запрещенных стихов.
И пусть грязна моя майка,
И пусть не высок мой рост,
В Фейсбуке полтыщи лайков
Собрал мой последний пост…
Никого между нами
В опустевшем вдруг кабаке,
Потрескавшимися губами
Тянусь я к ее руке.
И тут же смолкают скрипки
И только трубы горят,
И вместо ее улыбки
Сосед говорит мне – Брат.
Закусывай, вот тарелка,
Не надо было частить,
А то, похоже, что белка
Пришла тебя навестить.
А я задыхаясь от боли
Гляжу на подлый обман
На липкий, знакомый столик
На галдящий шалман.
Такая уж злая судьбина
На веки мне суждена,
И veritas вовсе не в vino,
А в водке дешевой она.
