Русский крест супермена

Евгений Сидихин: “Я живу в раю”

Евгений Сидихин много лет был “рыцарем без страха и упрека”. На экране он лихо дрался, завоевывал сердца первых красавиц и побеждал зло. Но у актера есть и другое лицо. В образе отца Александра — священника, преследуемого советской властью, он выглядел так, что у зрителей проступали мурашки. Эта сторона его души режиссерами эксплуатируется редко. Зато в жизни она очень востребована. Евгений — верный друг, любящий муж, нежный отец трех дочерей. Он давно вырос из роли прямолинейных суперменов.

Евгений Сидихин: “Я живу в раю”
“Безымянная”.

Восставший из гроба

— Ваша роль в фильме «Русский крест» выбивается из привычного амплуа Евгения Сидихина. Что вы поняли, когда работали над образом отца Александра?

— Я мало общался со священниками, но могу сказать: если человек взял на себя такую миссию, он уже отличается от остальных. Глаза их открыты намного шире и устремлены туда, куда не каждый из нас решится заглянуть.

— Чем вас «зацепил» этот сценарий?

— Потрясающую ситуацию предложил сценарист Григорий Любомиров. В самом начале картины из земли выкапывают гроб, приносят в подвал, открывают, достают оттуда обросшего человека и объясняют ему, что он — отец Александр, что у него есть жена и дети в Луге, а оказался он здесь из-за несогласия с советской властью. С этого момента мой герой начинает свой путь. Человеку дают какие-то обстоятельства, и он выбирает, исходя из них, свою дорогу. И движется к своей цели.

— В гробу было страшно лежать?

— Не очень... Я ведь уже это делал. Однажды на съемках фильма «Клиника» режиссер, видя мою неуверенность, уже после того, как дубль отсняли, заставил меня снова лечь в гроб. И велел не закрывать глаз. Тем самым он хотел снять момент напряжения и страха. Ну и спасибо ему, помогло.

— Вы играли священника, а сами верующий человек?

— Я верующий, но не крещеный. Учитывая то, кем были мои бабушки, это вряд ли возможно

— Коммунистками?

— Одна была коммунисткой, директором школы в Сибири. Всю жизнь отдала ученикам и нам. Бабушка, которая жила в Ленинграде, с малыми детьми осталась в блокадном городе. А после войны всегда трудилась, и ее Богом были дети и после внуки. Она хотела успеть за свою жизнь дать нам как можно больше добра.

“Мама не горюй”.

«Последняя встреча» с КГБ

— В фильме «Последняя встреча» вы играли антипода отца Александра, генерала КГБ Барышева. Причем он не выглядит откровенным подлецом. Чем вы его оправдываете?

— У двух моих героев есть что-то общее. Они оба любят Россию и служат ей, только по-разному. И ни один, ни другой у меня не вызывают отторжения. И вообще в нашем деле нельзя играть заведомо плохого человека. Образ станет плоским и неинтересным. И для зрителя, и для тебя самого.

— В нашем обществе на «комитетчиках» стоит клеймо. Что вы думаете об этих людях?

— Я видел разных КГБшников. В фильме играл человека, фанатично преданного Родине. Он на службе, он жертвует даже своей дочерью. Этот герой был интересен мне своим раскаянием. Уже совершая многие действа, он понимал, к чему они могут привести. Оставшись один, Барышев признался себе, что допускал чудовищные ошибки.

— А каким образом вы оказались в кадре вместе с дочерью Полиной?

— Режиссер Саша Аравин, попробовав на роль дочери генерала 250 девушек, утвердил мою Полину. И уже потом, узнав, чья она дочь, предложил мне сыграть отца героини.

— Большинство «комитетчиков» были ярыми патриотами. А вы смогли бы уехать из России? Ведь вы часто снимаетесь в Европе.

— Уехать мог бы, но не навсегда. Для меня главное — работа. Вот я вернулся из Германии, где у меня была интересная роль в фильме «Безымянная» режиссера Макса Фербербека. К сожалению, у нас картину испугались брать в прокат, потому что русские там показаны не с лучшей стороны. Это первые батальоны, которые врывались в Берлин, — штрафбаты. Ну и естественно — изнасилования, грабежи, убийства. (Хотя немцы коснулись этой темы очень деликатно.) Мой герой на протяжении картины возвращает себе человеческий облик, встретив женщину-немку. Работая над ролью, я долгое время находился в Кельне. И когда выдавался свободный день, он становился для меня сущей пыткой. Не знал, куда себя девать, бесцельно бродил по улицам, и очень хотелось домой. Но парадокс в том, что дома тоже становится тоскливо, когда нет работы. Поэтому поеду куда позовут, лишь бы предложение было интересным. А эмигрировать не смогу.

“Прорва”.

«Телевизор не смотрю»

— Вы как-то сказали, что телевидение вас пугает. Это прозвучало в разговоре о ток-шоу. Почему?

— Я сам вел ток-шоу «Двое». Мне нравилось общаться с людьми, разбираться в какой-то ситуации, но мне жутко не понравилось то, что я обманываю зрителя. Узнал я про это, увы, поздно. До того искренне верил, что все персонажи реальные, а оказалось — часть из них подставные. Я стал замечать это тогда, когда понял, что люди передо мной играют, и поставил условие: если подобное повторится, уйду. Ушел. С тех пор ток-шоу не смотрю. Я вообще не смотрю ТВ в последнее время — хватает Интернета. Но лучше общаться с людьми и книжки читать.

— Что предпочитаете? Классику или современных авторов?

— Классику не брал в руки давно. Читаю что Бог пошлет. Сейчас вот — воспоминания Данелии. Но с чтением тоже непросто: для этого нужно найти время, чтоб никому не быть должным. А тут с младшей дочкой надо поиграть, среднюю дочь отвести в спортивную секцию... Плюс съемки, озвучание, встречи. Сесть спокойно, чтоб никто тебе не мешал, можно лишь в самолете — ты как бы «зависаешь» над миром с книгой в руках.

— Кстати, о современных авторах: у вас был спектакль по роману Пелевина «Чапаев и пустота», но вы ушли из него. Надоело?

— Да нет, просто сложно было сохранить изначальную идею столь долгое время в антрепризном театре. Мы проехали полстраны, нас хорошо встречали. И постепенно актеры начали растаскивать спектакль на отдельные репризы. Я в какой-то момент понял, что репетировать заново и вкладывать в этот проект энергию бессмысленно. Надо идти дальше.

«Мы пили в парадных»

— Вопрос как папе. Сейчас у подрастающего поколения большие проблемы с алкоголизмом и наркоманией. Как уберечь от них детей?

— Думаю, проблема преувеличена. В застойные годы алкоголиков было больше, чем сейчас. В шестом классе, напившись на улице, замерз мой одноклассник. Мы в юности много пили в парадных, так что теперь я спокойно отношусь к спиртному. Могу «дернуть» с друзьями виски и после третьей рюмки остановиться. А алкоголизм в стране, думаю, дело прошлое.

— И наркомания?

— Я уверен, что сейчас у молодежи головы более светлые, чем в предыдущие годы, когда все было непонятно и мутно. Наркотиками ведь тревогу не успокоишь, только еще больше намутишь. Надеюсь, большинство это поняли. А мне вообще в этом смысле повезло: у меня три дочери. С ними не надо проводить беседы о том, что дурманящие мозг вещества — зло, они сами все прекрасно понимают. И, мне кажется, дочки умнее меня. Дети должны быть совершеннее родителей. Мои девочки не курят, я и сам бросил, так что никакой бес не держит нас в зависимости.

Евгений, жена Татьяна, ее мама Галина Васильевна; дочери Аглая, Анфиса, Полина. фото: Семейный архив Евгения Сидихина.

«В моем возрасте уже не дерутся»

— Вы серьезно занимались борьбой — в жизни эти навыки пригождались? Отбивались от кого-нибудь?

— От поклонниц? (Смеется.) Если серьезно, Бог миловал, махать кулаками не приходилось. Видно, мужик я здоровый — хулиганы побаиваются. Однажды собирались залезть в машину, чтобы украсть борсетку, но, увидев меня, моментально раскланялись и удалились.

— В кино сейчас часто деретесь?

— Мне 47 лет, и, думаю, на экране выглядит нелепым, когда я дерусь. Да и в сериалах нет времени на то, чтоб как следует поставить трюк. Мне кажется, что герой моего возраста не должен драться — он уже понимает, что кулаками правоту не докажешь. Есть голова на плечах, есть жизненный опыт, и это может быть более весомым доводом.

— У вас только девочки — выходит, борьбе некого учить?

— Средняя дочка борется, правда, на баскетбольной площадке. Когда она побеждает, очень ею горжусь. А вообще, пока старшая Полина еще не родилась, я, конечно же, мечтал о сыне. Но как только взял ее на руки, понял, что девочка — в сто раз лучше! Мусульмане говорят: у отца три дочери — значит, он уже в раю. Правоту этого изречения я ощущаю ежедневно.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру