МАВЗОЛЕЙ
Евгению Евтушенко принадлежит афоризм, которым он поделился со мной невзначай и которым я руководствуюсь по сей день: «Дружить надо с теми, до кого нужно дотягиваться, вставая на цыпочки...»
Я приходил к автору «Братской ГЭС» (поэмы, которой зачитывался в школе) в его бунгало на Черноморском берегу возле поселка Гульрипш, с поэтессой Еленой Скульской. Елена рассказывала: в Пицунде, где она отдыхала с мужем, корреспондентом «Литгазеты» по Грузии Эдуардом Элигулашвили, Борис Мессерер спросил Эдика — почему он редко купается в море, на что жена Мессерера Белла Ахмадулина тотчас отреагировала: «Боря, ведь и ты в Москве ходишь в Мавзолей не каждый день!»
КЛЯТВА
Чингиз Айтматов рассказал: вместе с Расулом Гамзатовым они, возвращаясь из Индии, пролетали над Гималаями. Расул Гамзатов, сидевший в самолете возле иллюминатора, повернулся к Айтматову и произнес:
— Я никогда ничего подобного не видел! Какая величественность! Какая красота! Хочу совершить что-то значительное! — Он выдержал паузу, переборол волнение, и торжественно продолжал: — Клянусь, о, Великие Гималаи!.. Никогда больше не пить. Жизнь проходит как в тумане. Моя семья обижается на меня. Я больше не выпью ни грамма!
Спустя полгода Айтматов сидел в нижнем буфете ЦДЛ. Послышался топот многих ног. Появилась большая компания под предводительством Гамзатова, который закричал:
— Всем по пятьдесят граммов водки, а мне — сто коньяка!
Айтматов отвернулся, постарался сделать так, чтобы Гамзатов его не увидел. Но тот заметил друга и закричал поспешно:
— А мне — стакан апельсинового сока!
ДРУЖБА НАРОДОВ
Айтматов на людях держался неприступно, а в узком кругу мог рискованно разоткровенничаться: когда вышла из печати его повесть «Прощай, Гульсары!», секретарь ЦК компартии Киргизии, выступая на партийном пленуме, произнес: «Повесть хорошая, служит воспитанию дружбы между народами. Но есть в ней досадные недостатки: эпизод, когда главный герой Танабай Бакасов три дня ищет влагу в пустыне. Разве может быть, чтобы киргиз не мог найти воду три дня? Только какой-нибудь паршивый казах может три дня искать и не найти!»
О «ЛИТГАЗЕТЕ»
Владимир Коркин (журналист «ЛГ») вернулся из Фрунзе от Чингиза Айтматова.
— Ах, какую жизнь прошел! Нищенствовал, голодал. Отец был вторым секретарем обкома — в
— А как же память отца? — спросил я.
Залещук (мой сосед по кабинету):
— Это ты слишком по-русски рассуждаешь.
Коркин:
— Ну а что толку: он уйдет, а эти так и останутся?
ПЕРЕБЕЖЧИК
Скандал, связанный с именем Олега Битова (братом знаменитого писателя Андрея Битова), разразился потому, что Олег, непонятными ветрами принесенный в «ЛГ» на должность руководителя департамента зарубежной культуры, остался на Западе, не вернулся из загранкомандировки. До «ЛГ» он трудился в «Учительской газете», где под его началом работала моя однокурсница по журфаку Лена Грандова; она клялась: в компрометирующих связях с госбезопасностью Олег не замечен.
Накануне отъезда Олега в Венецию я шел с ним вместе до метро. Он отбывал в Италию, я — в отпуск, кажется, в Абхазию, в Гульрипш. Или в Пицунду? Не имеет значения. Значение имело то, что я был последним из сотрудников, с кем он общался непосредственно перед загадочным исчезновением. Прибыв из отпуска, я был встречен странной фразой своей редакционной подружки Тани Архангельской:
— Хорошо, хоть ты вернулся.
— А куда бы я делся? — не понял я.
— Некоторые не возвращаются...
— То есть?
— Битов сгинул. Ни слуха, ни духа. Три недели нет вестей.
Другие сотрудники выражались эмоциональнее:
— Лучше бы его убитым нашли. Мы ведь ему характеристику подписывали. Нас на доску лучших в районе выдвинули, а теперь придерживают. Прудков (секретарь парторганизации) ходит как в воду опущенный.
Вечером я говорил по телефону с приятелем, который недавно из газеты ушел.
— Это нелюди, — твердил он. — Нелюди. Говорят: лучше бы он был трупом. Как язык поворачивается? Я его не любил, а и то — не желаю человеку смерти. Он сам знает, где ему лучше жить. А дружок его Миша Клейнер, тот и вовсе распоясался: «За одного Битова двух убитых дают». И это вслух, прилюдно...
Меня вызвал глава международного отдела и по совместительству секретарь партийной организации Олег Прудков.
— Что говорил вам Битов по дороге к метро?
Я пожал плечами:
— Ничего особенного... Обычный треп...
— Все же попытайтесь вспомнить. Может, как-нибудь на что-нибудь намекал?
Но я ничего существенного не вспомнил.
Никто не знал, куда делся Битов. И чем вызвано его исчезновение. Попросил политическое убежище? Но почему тогда молчит западная пресса? Почему он сам не проявляет себя никоим образом? Выполняет ответственное задание, полученное от ГРУ? Но ни в ГРУ, ни в КГБ никто ему поручений не давал... Они категорически отрицают свою причастность и недоумевают. Может, убит, а тело сброшено в вонючий канал под мостом Вздохов? Слухи ходили разные.
Меня продолжал мучить Прудков:
— Может, хоть какое-нибудь словечко он все же пробросил? Обронил? Которое можно хоть как-то истолковать... Хоть какую-то ниточку...
Этот диалог повторялся каждый день. Я извелся. В райкоме и горкоме партии требовали версий случившегося. Надо было решать: исключать его из КПСС или готовить благодарность за выполнение ответственного задания?
Склонюсь к версии, которая кажется правдоподобной: на приеме по случаю открытия кинофестиваля Олег выпил, распустил хвост, стал хвастать, что располагает уникальной информацией, сам себе присвоил звание полковника и назвал себя «крупной рыбой», держался многообещающе, индюки из западных спецслужб (тоже аккредитованные на кинофоруме), знавшие, что международный отдел «ЛГ» является «комитетско-шпионским» заповедником, обалдели от привалившего везения, посадили ценного русского в гондолу и повезли записывать признания. Допрашивать пришлось долго. Они решили: он протрезвел и темнит, водит их за нос. А он действительно ничего не знал, да и не мог знать. Все же до поры его местонахождение держали в секрете. Надеясь, что он расколется.
Олег Битов вскоре прибыл на родину. Выступил перед коллективом. Была придумана сказка: его похитили, пытали. Надеясь выведать — план публикаций отдела культуры? В редакции многие перестали подавать перебежчику руку. Изменщиков, тем более неудачливых, не любят.
Своего он все же добился. О нем посудачили, протрубили.
РЕЛИГИОЗНЫЕ МОТИВЫ
Когда патриарха Сергия пригласил для беседы Сталин (дело было в сорок втором, после Курской дуги), тот не знал, как одеться. В рясе идти не решился. Пришел в костюме. А Сталин ему, указав на небо: «Его не боишься, меня боишься?»
На воротничке рубашки Михаила Светлова Роман Сеф заметил бурое пятнышко.
— Порезались при бритье? — спросил он.
— Нет, пил кровь христианских младенцев, — ответил Михаил Аркадьевич. — Она мне очень понравилась. Особенно хороша молочная кровь Анатолия Софронова.
О ДЕНЬГАХ
Яков Костюковский рассказал: поэт (замечательный поэт!) Николай Глазков жил трудно, если не сказать: бедствовал. После выхода на экраны «Кавказской пленницы» (автором сценария был Костюковский) он предложил Глазкову деньги: гонорар позволял. Глазков ответил:
— У тебя не возьму.
— Но почему?
— Я беру у тех, кому могу не отдавать...
ШУТКИ
Наталья Афанасьева, ее муж Александр Шлепянов (автор сценария фильма «Мертвый сезон») и Евгений Рейн приехали в дом Бориса Пастернака в Переделкино. Их встретила Наталья Пастернак.
— Мы привезли плохой торт, — сказал Шлепянов.
— А я сварила плохой борщ, — сказала хозяйка.
— Можно подняться в кабинет Федора Михайловича? — спросила Афанасьева.
РАКИ
Осенью в буфет ЦДЛ привозили живых раков. Это было пиршество и обжорство! Находились гурманы, поглощавшие свежих раков и пиво килограммами и гекалитрами.
Администратор Аркадий Семенович, тот самый, который не пустил в ЦДЛ Микояна (у Анастаса Ивановича не было соответствующего пропуска), выжидал, пока посетитель полностью впадет в нирвану, натрудит пальцы и перепачкает руки, отламывая рачьи клешни и шейки, а потом вырастал перед ним и категорично требовал:
— Предъявите членский билет Союза писателей!
ВОЛЬФ МЕССИНГ
Инесса Холодова рассказала, как впервые увидела знаменитого Вольфа Мессинга. Он пришел выступать в Центральный Дом литераторов и поднимался на сцену по лестнице, которая находилась рядом с комнаткой, где работала Инесса. Инесса посмотрела на жену иллюзиониста и мага (та была его ассистенткой) и подумала: «Наверно, нелегко жить с таким человеком, как он... Ведь он угадывает мысли...» И тут Мессинг повернулся к ней и сказал: «Не так это трудно, деточка...»
