«Торговый дом Ханжонкова»
О типичном дельце начала XX века историк кино Р.Соболев писал: «Энергичный, беспринципный, снедаемый жаждой наживы, он занимался кинодеятельностью прежде всего как „доходным“ делом. В нем было нечто от гоголевского Ноздрева». Нынешним сценаристам и писателям легко узнать в этом портрете дорогие черты современных бизнесменов с ускользающим взглядом жуликоватых глаз. Их издательства и киностудии возникают, как пузыри на болоте, и так же быстро исчезают, успев, бесплатно или за гроши, попользоваться трудами голодных и жадных до работы творцов. Да что там: каждый житель нашей страны в каком-то смысле обманутый дольщик.
Однако сто лет назад могла появиться и такая удивительная фигура, как Александр Ханжонков
«Вздохните и прикусите губу»
Если фигура Ханжонкова была уникальной для своего времени, то личность и биография второго человека, причастного к созданию «Обороны Севастополя», вполне типична. Яркий, экспансивный, увлекающийся, небольшого образования и невысокой культуры Василий Гончаров
Некоторое представление о деятеле такого типа можно получить из фильма Михалкова «Раба любви», где в несколько шаржированной форме изображена живая, округлая фигура кинорежиссера дореволюционного кино. «Медленно подползают янычары... Страшно! Всем страшно!.. Глубоко вздохните, прикусите губу...» Примерно в такой манере работал на съемочной площадке и Василий Гончаров. Когда Ханжонков взял на работу еще одного режиссера, амбициозный Гончаров со словами «Все или ничего!» ушел в конкурирующую фирму.
Через год он вернулся с предложением снять «грандиозную историческую фильму» о Крымской войне
Как снять блокбастер
Представим на месте Ханжонкова современного продюсера. В первую очередь он подумал бы: свободен ли актер П., чтобы сыграть генерала Корнилова, согласится ли актер Х. на роль адмирала Нахимова и во что обойдется участие в фильме таких суперзвезд.
Затем он наймет сценаристов, наказав им поднажать на любовную линию — чтобы, допустим, у Нахимова вспыхнула невиданной силы страсть к жене Корнилова; их любовь развернулась бы на фоне Крымской войны, изобразить которую следует в виде грандиозного батального эпизода в начале фильма, чтобы с ходу сбить зрителей с катушек. Ну а дальше «жать на слезу» и «поддать патриотизма».
Ханжонков в силу происхождения, воспитания и серьезного отношения к задачам искусства кино думал по-другому. Роли адмирала Нахимова и генерала Корнилова отдал — соответственно — опытному актеру Андрею Громову и начинающему Ивану Мозжухину, который станет звездой только три года спустя.
Сценарий «Обороны Севастополя» Ханжонков писал вместе с Гончаровым. Более всего продюсера волновало соблюдение исторической достоверности — вплоть до эффекта документальности. Место в сюжете нашлось всем значимым фигурам, участвовавшим в Крымской кампании: от главнокомандующих и знаменитого хирурга Пирогова до рядовых — героического матроса Кошкина и медсестры Даши Михайловой.
Фильм строился по принципу чередования наиболее важных эпизодов, восстанавливавших героическую оборону города от турецкой, английской и французской армий. Уже сама по себе эта задача была грандиозной.
Доверив Гончарову павильонные съемки и работу с актерами, Ханжонков взялся за батальные сцены. Так, к примеру, в эпизоде смерти Корнилова видна рука Гончарова: «Вздохните... широко раскройте глаза... умирайте, умирайте... умерли!». В сценах баталий чувствуется подход кадрового офицера Ханжонкова, который умело организовывал передвижение войск, ставил сцены атак и рукопашных схваток.
«Это будет моя худшая фильма!»
В «Обороне Севастополя» впервые в русском кино применена съемка с двух камер (операторы Л.Форестье и А.Рылло), впервые использован прием панорамирования и смены ракурсов. Оценить подобные тонкости сегодня может разве что киновед. Профессионал оценит детализацию удивительную для кино, еще не вышедшего из младенческого возраста. Обычный же зритель не раз вспомнит поговорку: «Война в Крыму, все в дыму, ничего не видно». Увы, в ту пору съемочная техника не позволяла достаточно качественно снять кадры с дымами и взрывами.
В распоряжении группы были восстановленные в полной исторической достоверности прославленные батареи, бастионы Малахова кургана. В массовых сценах участвовали несколько воинских частей и множество добровольцев из местных жителей. И все же Ханжонков непрерывно сомневался в успехе. Аутентичной формы французских зуавов, английских и русских пехотинцев хватало лишь для того, чтобы одеть первые ряды, — за ними двигалась массовка в современных гимнастерках. Не хватало кремневых ружей, и большинство солдат были вооружены винтовками новейшего образца.
Не обошлось без казусов. В одном из них повинен неукротимый Василий Гончаров.
— Вдруг, к нашему удивлению, французский генерал в турецкой феске, перегнав передние ряды, закричал: «Братцы, не посрамим нашего оружия — вперед, за мною!..» И повел их наверх, к самым амбразурам, — вспоминал Ханжонков. — Мы глазам своим не поверили, когда узнали в нем нашего Гончарова. Финал штурма он нам сильно подпортил: задуманная картина безлюдного вала, усеянного мертвыми телами, не удалась.
Вероятно, во время съемок Ханжонков не раз произносил, подобно герою «Рабы любви»: «Это будет моя худшая фильма!»
Но с предприимчивостью истинного кинематографиста он находил выходы из самых отчаянных ситуаций. В распоряжении группы не было парусных судов, а одной из ударных сцен должно было стать затопление Черноморского флота. Ханжонков догадался разбить эпизод на несколько частей: отдельно снял пушки, расстреливающие корабли, толпы севастопольцев, наблюдавшие гибель флота, и — уже на Москве-реке — потопление флагмана «Три святителя», роль которого исполняла игрушечная модель. Топили ее с помощью выстрелов из револьвера.
— Гончаров всадил в кораблик шесть пуль, — вспоминал оператор Форестье. — Макет невозмутимо плавал. Режиссер схватил камень и с яростью запустил им в злополучный кораблик. Я продолжал снимать, надеясь, что вот-вот он утонет. Действительно, камень случайно попал в макет, тот завалился набок и стал медленно тонуть.
Посетитель IMAX посмеется над этими наивными ухищрениями. Ему следует учесть: опыт комбинированных съемок в то время был практически нулевым.
Фильму «Оборона Севастополя» можно предъявить целый ряд претензий. Однако финал картины останется в истории кино как абсолютный шедевр. Ханжонков и Гончаров придумали гениальный ход: собрать и заснять русских, английских и французских ветеранов Крымской войны. Их осталось немного — с нашей стороны всего четырнадцать человек. Но с каким достоинством эти морщинистые, седые старики и старушки в сверкающих орденах поочередно выходят навстречу камере! Какая выправка, какая стать... Своим появлением в финале фильма они сгладили все его недочеты, включая аффектированную игру актеров: расширенные глаза, утрированные жесты — словом, все то, что отличает первые годы немого кино, еще не имевшего своей актерской школы с дозированной мимикой и жестом, с умением играть на крупном плане. Камера была статичной, монтаж — примитивным.
И все же именно эти режиссеры, эти актеры и эти операторы были первыми. Благодаря их усилиям кино развивалось так стремительно, как ни одно из искусств. До появления Льва Кулешова, Сергея Эйзенштейна, на чьих открытиях держится весь мировой кинематограф, оставалось каких-то десять-пятнадцать лет.
В масштабах истории — капля.
Факты о фильме
• Первый показ фильма состоялся в Ялте, в Ливадийском дворце, для царской семьи. Затем в течение нескольких дней фильм демонстрировался в Большом зале консерватории с участием симфонического оркестра и казачьего хора. Ханжонков хотел доказать, что музыкальное сопровождение значительно усиливает впечатление от картины. Это был первый опыт масштабной презентации, а также открытие огромной роли музыки задолго — до изобретения звукового кино.
• Чтобы возместить связанные с постановкой расходы, Ханжонков решился на беспрецедентный шаг: «Я объявил право эксплуатации „Обороны Севастополя“ порайонно, исключительно за наличный расчет. При этом я дал право брать на район, по мере надобности, любое число позитивов лишь по цене обработанной пленки. „Оборона Севастополя“ была распродана, во-первых, очень скоро, во-вторых, за наличный расчет, в-третьих, за сумму, которая не только покрыла расходы по постановке, но и дала фирме солидную чистую прибыль». Это был поступок поистине гениального продюсера.
