В 200 картинах из российских и зарубежных зон совсем по-другому виделась жизнь заключенных. В них были такие неприкрытые эмоции и чувства, что зрители часто плакали. Особенно потрясли публику две картины — «Здравствуй, мама» и «Точка невозврата». В первой подросток, отбывающий срок в колонии, посылает видеописьмо матери, тоже находящейся в зоне. Вторая — о человеке, которому в последний момент высшую меру наказания заменили сроком 25 лет.
Режиссер картины «Точка невозврата» (он, кстати, представил на фестиваль и еще один фильм — «Прости» — и получил за него приз) Алексей Андронов был доставлен в зал под конвоем. Он отбывает срок в Ленинградской области, поэтому смог получить часы и памятную медаль лично. Сидеть ему еще долго — шесть лет. За это время Алексей обещает создать еще несколько картин. Благо с героями и сюжетами в его нынешнем окружении проблем не возникает.
— Сколько времени вы потратили на создание фильма «Прости»?
— Полтора месяца. От написания сценария до монтажа.
— Как выбирали героев?
— В тюрьме какой может быть выбор? Нашел того, кто подходил по типажу. Смотришь — и примерно определяешь, будет человек сниматься или нет. Я на зоне многому научился — теперь сразу могу понять, что человеку от меня надо. Без вопросов и намеков. Он еще не подошел, а я знаю, что он скажет. Конечно, невозможно было, чтоб люди подошли идеально. Да еще пришлось с ними актерским мастерством заниматься.
— Кем вы были до тюрьмы?
— Я по образованию режиссер. Работал сначала в Архангельске, потом на канале «ТВ-6» в Москве. Работал в разных редакциях. От детской до коммерческой. Программу «Будьте здоровы!» я делал.
— А за что сидите?
— 105-я статья. (Убийство. — Прим. авт.). Отсидел четыре года.
— Раскаялись?
— Нет, я свою вину и на суде не признал. Раскаиваться не в чем.
— Для чего вам в тюрьме творчество?
— Я привык, чтоб внутри все дергалось и горело. Можно сидеть и думать: «Вот он срок, и копец!» Но я не хочу сдаваться. Мне просто так жить скучно, я привык, чтоб сердце все время кто-то рвал, вот я и придумываю истории, ставлю себя на место то одного, то другого персонажа.
— В большинстве фильмов, которые я посмотрела, герои хорошие. А ведь это бандиты, воры, убийцы, наконец. Нужно ли их обелять?
— Лично я специально обходил оценочный момент. В «Точке невозврата», где человека приговорили к расстрелу, а потом заменили на 25 лет лишения свободы, я не разбираю его преступление. Потому что я не имею права судить, прав он или виноват. Знаю лишь одно: он кокнул пять человек. Значит, должен ответить. Мы рассматриваем другую позицию: как за 20 лет в тюрьме он не потерял своих человеческих качеств. Фильм об этом. А любое преступление сложно рассматривать. Добро и зло — зыбкие вещи. Кто-то украл кошелек, чтоб купить лекарства для умирающей жены. Другой убил насильника своего маленького ребенка. Где здесь мораль?
— Когда вы вернетесь на волю, хотите продолжать заниматься документальным кино?
— Даже не знаю, что я хотел бы делать. Только знаю точно, когда вернусь, буду непременно счастлив.
