…Сразу же после победы Андрей жил без сна и отдыха в сумасшедшем ритме – и только на второй день, отыграв очередной «отчетный» концерт, согласился на разговор с «МК».
– Андрей, как объясните, что на недавнем конкурсе им. Чайковского вы не прошли и в третий тур, а в Брюсселе виртуозно побеждаете?
– Объяснять не хочу: на конкурсах случается всё, что угодно. Зависит это от комбинации вкусов жюри. Что до самой игры… Не могу сказать, что на «Елизавете» я был настолько доволен игрой, как был ею доволен на конкурсе им. Чайковского.
– То есть на «Чайковском» понравилось больше?
– Дело не в конечном впечатлении от концерта; мне почему-то было очень-очень хорошо стоять на сцене дома (т.е. в Питере), полный зал народу всегда – и знакомые, и учителя, и семья… чувствовал себя комфортно. А сейчас, в Бельгии игралось куда более нервозно.
– Немножко расшифруйте: какая была атмосфера? Неполные залы?
– Не-не, ну что вы… это самый большой конкурс в мире, тяжело даже его с чем-то сравнивать. Все знают, как он престижен: единственный смотр, дающий скрипачу-лауреату 100% шанс карьеры на самом высоком уровне. На первом туре играли 78 человек по 15 минут (урезали с положенного часа), – и всё равно был шикарный зал Flagey на тысячу с лишним мест, забитый битком, зрители с напряжением следили за каждым…
– Андрей, вот вы учились как в Санкт-Петербурге у Владимира Овчарека, так и в Лозанне у Пьера Амояля: к какой исполнительской школе себя относите?
– Школа полностью русская. Все мои педагоги от начала и до конца ей принадлежат напрямую. Овчарек – ученик Шера, Амояль – ученик Яши Хейфеца. Какие еще слова нужны?
– То есть ни о какой европейской традиции речи не идет?
– Ну, разумеется, Амояль, как человек, живущий в Европе, отлично знает педагогические стили Франции, Швейцарии, Германии etc. И меня он так выучил – брать лучшее ото всех. Но в основе, как ни крути, всё равно лежит русская школа.
– А что значит, «100% шанс сделать карьеру»?
– Это значит, что возможности предоставлены. И теперь всё зависит от меня. Если сам себе хуже не сделаю – всё будет нормально, двери открыты по всему миру.
– Есть реальные предложения?
– Предложения поступают каждый час. Расписание утверждается на 2014 год. Например, только в июне у меня 20 концертов как с оркестром, так и сольных в Брюсселе… потом поездки в Японию, Грецию, Швецию. Затем снова Бельгия. На самом деле, каждый из участников конкурса, когда подавал заявку, подписывал свое согласие в случае победы на участие в целом ряде концертов. Сейчас предложений так много, что имею возможность выбирать.
– Ваш гонорар теперь вырос?
– Естественно, всё переходит на другой уровень – гонорары, качество залов, качество предложений…
– Любите ли вы т.н. современную музыку, – знаю, в ходе конкурса что-то играли…
– Эх. Два современных композитора специально для конкурса написали две пьесы: здесь живущий Виктор Киссин – для полуфинала, и молодой (1977) японский автор Sakai Kenji – для финала с оркестром. Пьеса Киссина – пусть не самая выдающаяся музыка, если честно, но с нею не было проблем: все сыграли и были довольны. А вот уже перед финалом нас заперли на неделю в резиденции королевы без телефона и без интернета для того, чтобы мы учили пьесу японского автора (он прежде здесь выиграл конкурс композиторов). Я ничего более сложного в жизни не играл. Это было слишком. Первые три дня люди занимались по 12 часов, не понимая, что с этим делать. Нет, всё нормально, в итоге, прошло… но это были абсолютно неоправданные трудности, никакого значения для жюри эта пьеса не имела. Только потеря времени и сил, я считаю.
– Может, надо было играть с листа?
– С листа там не сыграть ни одной ноты. Конечно, мы должны помогать современным композиторам, играя их. Но сейчас очень редко появляются стоящие вещи. В общем, современную музыку не очень понимаю.
– Пианистка Юлианна Авдеева победила на конкурсе им. Шопена в Варшаве; живет в Европе, к нам заезжая изредка… в случае с вами как будет?
– Жить… (думает) не знаю, где я буду жить… понятно, что все следующие годы много буду ездить. Возможно даже, придется здесь, в Брюсселе сделать себе постоянное место жительства, из-за числа концертов. Но и в России у меня есть контакты и планы на грядущий сезон – надеюсь, всё это будет сохраняться и развиваться. Грандиозный план на Россию (и это уже реализуется) – создание нового струнного квартета с лучшими молодыми солистами (первая скрипка – Баранов, вторая – Гайк Казазян, альт – Федор Белугин, виолончель – Алексей Жилин).
– То есть параллельно развиваете как сольное, так и камерное направление?
– Обязательно. Главная задача моя – всё совместить в расписании. Но о дирижерстве (смешок в трубку) пока не думаю. Мало того: и педагогику (преподаю в консерватории Лозанны) на годы придется забросить.
– Концертов будет под сотню в год?
– Надеюсь больше.
– А какие в себе надо включать механизмы, чтобы выжить в таком графике?
– Ведь я люблю это дело. И если грамотно строить репертуар – никаких проблем не возникнет. Мне ж всего 26 лет… про «заезженность, автоматизм» очень рано говорить. Чем больше концертов, тем лучше.
– Родители так и живут в Питере?
– Да, конечно. Они музыканты. И счастливы от моей победы куда больше, чем я сам. Ведь с самого детства вложили в меня все силы, время, нервы…
– Нет, я по голосу чувствую в вас легкую неудовлетворенность…
– Не-е, я дико счастлив. Просто эти дни после финала были невыносимыми. По 3 часа спал. Вон, сегодня с 9 утра меня возили вместе с телевидением по всяким встречам, приемам… приходится, увы, что-то отменять, что было запланировано на ближайшие месяцы, ради новых туров. Тяжело.
– Был ли звонок из нашей филармонии с предложением концертов?
– М-м… ранее был запланирован концерт в Питере. Он состоится. Еще мне позвонил директор по программам московской филармонии, поздравлял. Пока конкретных предложений из России нет.
– А я вот хочу, чтобы были: пусть страна знает своих героев…
– И я, поверьте, этого очень хочу. И с удовольствием приеду.
