…Начался день чинно-благородно: замруководителя Роспечати г-н Григорьев взял огромные ножницы и перерезал красную ленту, обозначив, тем самым, открытие проекта «Читай.Россию». В эту секунду сидящая-лежащая толпа американцев ринулась в огромный Javits Centre, занимая очереди в «зоне автографов». Это такие импровизированные коридоры (числом в пятьдесят), где по часам расписан подход писателей к народу. Имена писателей мы, возможно, и не узнаем никогда, да и сами американцы «путаются в показаниях», но ритуал есть ритуал. Как и набирание целой кипы сумок, сувениров, книг – американцы ничуть не меньше нашего (если не больше) любят халяву, многое только ради этого сюда и пришли.
Первой от русских выступает со сцены Наталья Солженицына, рассказывающая об архиве Александра Исаевича: «Думаю, что всё то, что он сам не сжег – когда-нибудь будет напечатано, даже если это пойдет против воли его, моей и наших сыновей. Архив такой огромный, что мы, конечно, будем его открывать по частям. Но перед этим его надо весь обозреть, чтоб ничего не упустить из виду. Как только откроем – будут допущены исследователи, требование к которым только одно: чтобы ничего не утащили». На вопрос «МК», какой Наталье Дмитриевне видится нынешняя политическая ситуация, она ответила:
– Процессы очень сложные. Это два в одном: в чем-то весьма вдохновляющие, но, в основном, исключительно тревожащие…
От Солженицыной мы переходим к самой молодой писательнице-красавице на BEA, она же – лауреат премии «Дебют» Алиса Ганиева, часто, кстати, бывающая в Штатах:
– Англоязычный мир очень самодостаточный, – говорит она «МК», – очень сложно завоевать себе здесь хоть какое-то место.
– Ну представляете, скоро в Литинституте начнут педагоги советовать: «Граждане русские писатели, времена изменились, творите на английском!».
– Нет, это будет уничтожение русской литературы. Вообще же многое зависит от социально-политической обстановки. Мы тут были в феврале (когда волна протестов шла в России), и нами, молодыми писателями все очень интересовались, статьи появлялись в газетах… Эффект кратковременный: сейчас протесты схлынули и интерес угас.
– То есть Россию воспринимают когда есть проблема – война, революция?
– Да-да, есть определенные клише, которые иногда не выгодно ломать. Потому что если мы будем показывать, что «мы – такие же как вы», – исчезнет экзотика, столь привлекательная в русских писателях… так что не знаю, какую тактику лучше избрать.
– Говорят, зона русского языка сужается как шагреневая кожа: надеюсь, в вашем родном Дагестане еще говорят по-русски?
– Говорить говорят, но дагестанская молодежь всё больше предпочитает своеобразный сленг – смешение местных и русских слов, язык деградирует…
– Как считаете, должен ли русский писатель жить исключительно в России, или можно, как музыканты, на 2-3 дома и не париться по этому поводу?
– Считаю, что русский писатель остается писателем, будучи на родине. Конечно, с точки зрения быта я прекрасно понимаю тех, кто имеет недвижимость за рубежом – это всё объяснимо. Но в определенный момент у них теряется связь с происходящим, а ее нужно постоянно поддерживать…
…На русский стенд входит весь в белом тот, кто никогда не теряет связь с землей – Россией настоящей, прошлой, будущей: Эдварда Радзинского обступают телевизионщики, ведь любое интервью с ним – это театр (и не одного актера!): «Чтобы попадать сюда в Америку, не надо подстраиваться «под них». Пишите для себя, иначе вы их не победите». Радзинский, помимо традиционных встреч с читателями, презентует здесь и свою новую книгу о Сталине, которую, по собственному признанию писал «как идиот» 10 лет: «Мне нужно было рассказать людям и себе самому о том, что же с нашей страной случилось. Теперь я это понял. Более того – понял, что с нею случится. Россия – нетолерантная страна…».
– Революция – обреченное дело для всех, кто ее устраивает. «Своя шейка – копейка, а чужая голова – полушка».
– Так что ждет Россию? – Спрашиваю у г-на Радзинского.
– Ну как же, жил такой писатель, который также как и вы этим интересовался. Бег этой непредсказуемой кобылицы его крайне интересовал. Он задал основополагающий вопрос: «Русь, куда ж несешься ты, дай ответ?». И написал самый честный ответ: НЕ ДАЕТ ОТВЕТА. Поэтому если бы Ельцину, когда он не был президентом, а был секретарем обкома, и когда шел на очередное заседание обкома партии, сказали бы – ты не спеши туда! Тебе нужно чемоданы собирать в американский конгресс, где ты последними словами понесешь эту самую партию… Скажи такое тогда – он бы с ума сошел. Но это случилось. И много раз случалось. Поэтому всё, что сейчас происходит в России, может кончиться совершенно неожиданно для всех, кто это делает. Начинают волнения одни, продолжают другие, а пользуются третьи. Вот кто третьим станет – самое интересное. И это, увы, не смешно.
…Ну а вечером, в Нью-Йоркской публичной библиотеке всех «развлек» Дмитрий Быков, который легко взял на себя роль всеобщего центра внимания. Вся его поза (а это было на сцене, когда Майя Кучерская, Ольга Славникова, Герман Садулаев и он рассказывали о русских классиках) сообщала невероятный пафос и важность им сказанного:
– Многие исследователи задаются вопросом: почему нынешняя революционная ситуация в России не породила своей великой книги? Позвольте объяснить это на примере Горького. Как известно, в 1908 году Горький прибыл в США, спасаясь от судебного преследования в России. Его восторженно принял Марк Твен, одобрительно встретили американские рабочие. Приехал он собрать деньги на русскую революцию, поскольку Госдеп финансировал ее уже тогда. Но вдруг его миссия закончилась провалом: оказалось, что жена, с которой он приехал, не была с ним официально обвенчана. Тогдашняя пуританская Америка покрыла его позором, и их чемоданы с Андреевой были выставлены на гостиничную лестницу. И только два пожилых американца предложили ему приют в середине Америки. Там, в американской глубинке, пребывая в глубокой депрессии, он создал великий роман «Мать».
Сегодня, – продолжает Быков, – когда русские революционеры приезжают в США, на них не обращает внимания никто, кроме горстки американских славистов и русских эмигрантов. Мы можем сюда приехать хоть с дюжиной гражданских жен, но это ни у кого не вызовет реакции. Никто не зовет нас пожить у него с полгода. Поэтому новый роман «Мать» остается ненаписанным. Есть анекдот: есть два способа спасти Россию. Но оба они науке неизвестны. Перефразируя этот анекдот, можно сказать, что есть три способа привлечь внимание мира к русской литературе.
Первый: интенсивная пропаганда русской литературы, организация культурного обмена, лекций и проч. Минус это способа – государственное участие и довольно значительные затраты.
Второй: устроить революцию в России. Русская революция, не шутя, породила не только великий русский авангард, но и привлекла внимание всего мира к культуре России, к людям России и ее почти религиозному революционному фанатизму. Незначительный, но все же заметный минус такого подхода в том, что страна теряет 60 миллионов человек.
Третий способ заключается в том, чтобы очень хорошо писать. К этому мы сейчас и стремимся.
Нью-Йорк.
