Под лозунгом «Сделай арт на свой стрит» в самых неожиданных местах города, как правило, на депрессивных хрущевках, появилась утонченная графика. Символическая роспись группы Pani Paniki из Екатеринбурга облагородила котельную, а Мадонна на трансформаторной будке собрала вокруг себя «кружок электриков». При этом каждая роспись не просто дырку на стене закрывает, а существует как самостоятельное произведение, что превращает город в большую экспозиционную площадку.
В некоторых городах такая практика давно существует, — рассказывает Алексей Иванов, автор арт-объекта «Человек-башня». — Например, в Риге многие дома в центре (их боковые части) очень качественно расписаны современными граффитистами. И в таком виде эти дома-панно охраняются государством.
Идея приобщения горожан к новой культуре назревала изнутри. Инициатором фестиваля стал местный благотворительный фонд «ОМК — участие» при Металлургическом заводе, на котором работает все мужское население Выксы. Фонд усиленно борется с русской хандрой и атакует ее по всем фронтам: начиная со стрит-арта, паркура и современного танца и заканчивая музейными лекциями и мастер-классами по каллиграфии. А как известно, только творческие и духовно развитые люди на производстве способны принимать смелые и неординарные решения. И первым делом надо было привлечь молодежь к творчеству и вообще рассказать, что в мире делается.
Профессиональные неформалы днем и ночью демонстрировали зачарованным горожанам свои «финты» на скейт-бордах и мастерство паркура. В городском парке начались мастер-классы по граффити и вело-экстриму, турниры по брейк-дансу и рэпу (почти что поэтический турнир). Не скатиться в маргинальность давал все тот же академичный подход: погружение в хип-хоп культуру происходило в формате увлекательной лекции. Многообразие уличной культуры удивительным образом срослось с академизмом серьезных архитектурных лекций, которые подарил горожанам Московский Музей Архитектурым им Щусева, и работами зарубежных архитекторов, созданных специально для фестиваля.
Нью-Йоркский архитектор Джон Пауэрс руководит постройкой собственной башни из деревянных блоков, будто зависших в воздухе. Озабоченный социальными вопросами, архитектор дарит своим постминималистичным структурам грустные имена. Его новое творение посвящено коэффициенту Джини — социологическому термину, который показывает степень расслоения в обществе. Таким образом, название «Джини» приобрело столичное звучание, не вполне понятное коренным выксунцам. Но сама башня —понравилась.
Мы пригласили архитекторов очень серьезного уровня, — продолжает куратор фестиваля художник Дмитрий Алексеев. — И удивительно, с какой легкостью они побросали свои дела и вырвались сюда, чтобы несколько дней до глубокой ночи, на радость комарам, монтировать свои объекты. На Лоренцо Ордоньеса мы вышли через Институт Сервантеса в Москве. Он оказался победителем Испанской Архитектурной биеннале, очень креативным человеком со сложными идеями. Его «Дрожащую башню», реагирующую на внешние природные импульсы, мы до сих пор достраиваем. Джона Пауэрса ездили уговаривать в Нью-Йорк. При этом мы давали полную свободу и даже не представляли, кто что будет строить.
Правда, была тема «башни», вдохновленная творчеством Владимира Шухова. Постройки великого инженера обнаружились на территории Выксунского Металлургического завода. Это листопрокатный цех и водонапорная башня — прототип Шаболовской телебашни в Москве. Вот только оригинальные сооружения Шухова, скрытые за высоким забором, могут оценить лишь металлурги с режимного предприятия. Но это барьеры внешние. Одной из главных задач фестиваля стало преодоление внутренних барьеров и общей изоляции человека от творчества и от внешнего мира. Благо многочисленные мастер-классы вызвали такой ажиотаж. Юные байкеры жадно впивались глазами в строящуюся вело-трассу; а на «каллиграфии» было не протолкнуться.
Самым тяжелым моментом было преодолеть непонимание жителей: «зачем в принципе нужен фестиваль», «почему они и их город может в принципе быть кому-то интересен». Эта изолированность и обреченность вообще характерна для России. Но когда в город приезжают профессиональные, накаченные спортсмены, профессиональные архитекторы, художники, артисты — это всегда притягивает, и спина буквально выпрямляется. У нас в этом году волонтеры не просто помогали свинчивать башни иностранных архитекторов. Бывало, они говорили: «Джон, а может лучше вот так сделать? — Да, отвечал Пауэрс, давайте попробуем так.» То есть, в определенной степени, это было сотворчество. Сознание ребят выходило на новый уровень, и это — реальное достижение фестиваля. На следующий год есть идея привлечь мировых скульпторов (благо иностранцы согласны творить бесплатно. — А. Р.) и сделать парк скульптур высочайшего класса. Я считаю, что планка всегда должна быть очень высокая, чтобы люди подтягивались, а не наоборот, — заключает Дмитрий.
Говоря о фестивале, как о проекте оживления городской среды, можно вспомнить две примечательных, но малоэффективных попытки реинкарнации малых городов. Одна из них произошла с немецким городом Эссен, который даже был удостоен звания «Культурной столицы Европы 2010». В центральной Германии тогда завершился крупный проект по конверсии самой большой в Европе угледобывающей шахты, которая превратилась в музей дизайна и резиденцию архитектурных и дизайн-бюро. На бывшей промзоне прогремел фестиваль современной культуры, но пространство, по большому счету, осталось одним большим музеем индустриальной эпохи. Тем же путем — конверсии старых городских фабрик — уже российские архитекторы попытались возродить Вышний Волочек, представив свой проект на XII Архитектурной Биеннале в Венеции. Выкса выделяется из этого ряда тем, что о конверсии здесь и речи не идет: городок остается индустриальным и закрепляет за собой эту историческую идентификацию. И вместе с тем, получает место на мировой культурной карте.
