Самый опасный цвет

Рассказ

Рассказ
Рисунок Алексея Меринова

По случаю дня рождения начальника он нарядился торжественно — в белую рубашку и темный костюм, повязал пестрый галстук.

Едва вышел из подъезда на улицу и направился к своей машине, заранее гадая: удастся ли ее, старушку, завести, к нему устремились два омоновца в масках и касках. Предчувствуя недоброе, он ускорил шаг. Почти побежал. Не тут-то было, они настигли его и, вместо того, чтобы вежливо козырнуть (к чему он был приучен с той поры, когда полиция именовалась милицией), скрутили и завернули хрустнувшие руки за спину. Такого он никак не ожидал.

— За что?

— Поехали. Разберемся, — процедил один.

Второй несильно, видимо, лишь для острастки, ударил дубинкой по голове.

Его втолкнули в автозак с затемненными стеклами, где за рулем сидел третий страж порядка в маске.

— Дернешься, за себя не ручаюсь, — беззлобно предупредил он, в то время как двое его сотоварищей защелкнули на запястьях вконец перепуганного арестанта наручники.

Автозак начал петлять по улицам. Он гадал: куда везут? В спецприемник? В суд? Или сразу в тюрьму? Но — по какой причине?

Прибыли в расположенное на первом этаже жилого дома помещение с решетками на окнах. Просторная клетка-вольер, тянувшаяся вдоль стены, окончательно ввергла в ужас. Начался допрос. Молодой востроносый лейтенант, сидевший за обшарпанным низеньким столом (по всей его поверхности высились стопищи протоколов, а может, уголовных дел?), взял быка за рога:

— Продолжаешь бесчинствовать?

Он не сразу понял, что обращаются к нему.

— Я шел, никого не трогал...

— Но рубашонку белую не забыл надеть, — сурово и, как ему показалось, с издевкой перебил лейтенант.

— Не забыл, — ответил он, вдруг начав подозревать худшее. Но забрезжила и надежда: может, это розыгрыш, подстроенный его же собственным шефом? Учиненный в связи с днем рождения? Карнавал с напяливанием масок и мундиров? Чтоб повеселей отпраздновать некруглую дату? Юбилейные вехи сами впечатываются в память, об их раскрашивании в яркие тона заботиться не приходится, а вот неюбилейные, если хочешь, чтоб они превратились в запоминающееся событие, следует декорировать, усмешнять.

Впрочем, приятную фантазию пришлось отбросить: следующим пунктом в кондуите, из которого лейтенант негромким голосом оглашал выдержки, значилось:

— Какие еще белые детали наличествуют в гардеробе?

Вопрос был сформулирован с предельной четкостью. Он в панике окинул взглядом свой строгий, отутюженный супругой костюм и вот уж не мелом чищенные штиблеты и порадовался, что не напялил белые носки (это был бы не только моветон, но и прямая угроза собственной свободе, теперь он осознал всю серьезность положения), однако конвоиры истолковали интерес осуществлявшего дознание офицера на свой лад:

— Немедленно поедем и обыщем его шкафы!

Лейтенант благосклонно кивнул.

Он встрепенулся:

— Позвольте позвонить жене. Предупредить. Она еще в постели, не проснулась...

Два собравшихся на шмон в его квартиру молодца ринулись и отобрали мобильник, после чего втолкнули его в клетку-«обезьянник» и уехали. Другие конвоиры привели на допрос паренька в идеально белом костюме, белой рубашке и белом галстуке. В петлице — белая гвоздика. Лейтенант, начавший заполнять новый формуляр, только и мог скептически скривить губы:

— Провокация! Ни в какие ворота не лезет! Прямой призыв к бунту!

— У меня свадьба! Невеста ждет, — взмолился паренек.

— А у меня день рождения шефа, — жалобно и в унисон подал голос из-за толстых прутьев решетки он.

— Проверить показания обоих! — распорядился лейтенант.

Омоновцы впихнули жениха в вольер и отбыли, по-видимому, исполнять приказ.

Следующая пара конвоиров втащила в комнату упиравшегося старичка в смокинге и белой манишке.

— Безобразие! — тоненьким тенорком кричал старичок. — У меня концерт! Я — дирижер! Находился в ателье, примеривал фрак...

Лейтенант взглянул исподлобья и сказал державшим беспокойного седенького живчика за фалды (швы концертного одеяния на глазах расползались) здоровенным лбам:

— Вы, ребята, погорячились. В ателье пусть ходят в чем хотят. А вот в общественных местах...

Старичок стал третьим узником вольера. В клетке он продолжал кипятиться, из-за чего фрак вскоре превратился в куски не скрепленной нитками материи. Исподнее — фуфайка и кальсоны — оказались голубыми. Лейтенант оглядел белье благосклонным взглядом: оно свидетельствовало в пользу дирижера и подтверждало его незакоренелость на преступном пути.

Привели двух школьниц за то, что их воздушные шарики были перетянуты белыми ленточками.

Привели мелкодрожащего человека и объявили, что у него белая горячка.

— Почему не черная? — мрачно осведомился лейтенант. — Или не фиолетовая?

Белогорячечника тоже впихнули в «обезьянник», а девочкам велели вернуться с родителями.

Отряд людей в камуфляже, вооруженных автоматами, доставил на допрос футбольную команду, галдевшую и грозившую блюстителям порядка страшной местью болельщиков. Игроков схватил накануне, прямо во время матча, в момент, когда повели в счете. Они подозревали в зажухивании своих соперников.

Лейтенант оставался невозмутим:

— Вы играли в белом, а они в красном.

— А нашего тренера чего не взяли? — допытывались футболисты.

— Он был в пристойном прикиде: синий пиджак, серые брюки, серая сорочка...

Футболистов под угрозой автоматов препроводили в начавшую переполняться клеть. Новые омоновцы пригнали табун врачей в белых халатах.

— Имеются среди вас дантисты? — спросил лейтенант.

Вперед выступили яркая блондинка и здоровенный небритый протезист.

— Отбеливаете зубы клиентам? — с угрозой продолжал следователь.

— Да, — бесстрашно призналась она.

— Меняем гнилые на керамические, — подхватил протезист.

— Сгнившие — на белые? Это будет учтено при вынесении приговора как отягчающее обстоятельство...

Начался гвалт: врачи кричали, что исполняют профессиональный долг. К ним присоединились футболисты. Пользуясь возникшей неразберихой, жених (у него забыли отнять мобильник) украдкой позвонил невесте и сообщил, что находится под стражей, поэтому во Дворец бракосочетания не придет. У аппарата была чуткая мембрана, те, кто находился рядом, услышали мелодичный голосок его суженой:

— Паскуда! Я так и знала! Решил от свадьбы откосить?

Жених зарыдал и не смог продолжить беседу.

Он выпросил у него мобилу и, позвякивая наручниками, набрал номер начальника. Говорить пришлось униженным, виноватым тоном:

— Не подумайте, что забыл о вашем дне рождения... Попал в передрягу.

Шеф ответил с трагическим надрывом:

— Все знаю. К нам уже нагрянули... Черт тебя дернул надеть белую рубаху... У нас на работе столько белого... Бумага... Занавески... Многие пришли в белых сорочках... И кофточках... Что теперь будет?!

Удрученный, он набрал домашний номер. Жена рыдала:

— Все перерыли. А у нас и простыни... И пододеяльники... И наволочки... Старомодное, белое. Говорила: давай купим в цветочек...

Жених тем временем пришел в себя и придумал выход. В вольере, где все толклись как селедки в бочке, было грязно. Паренек стянул с себя свадебный наряд и принялся возить его по полу, обтирать им прутья решетки. Вскоре брюки, пиджак и рубашка стали сизыми. Для верности он и белую гвоздику из петлицы придавил каблуком и растер, она стала черной.

Лейтенант был озадачен. И велел выпустить находчивого паренька. Даже похвалил его:

— Молодец! Сделал правильные выводы. Вы, оставшиеся, берите с него пример.

В этот момент в зал дознаний, где от духоты начинала кружиться голова, ворвалась невеста превратившего свой наряд в обноски дуралея: на ней была оранжевая фата и длинное розовое платье.

Лейтенант вскочил и поднял над головой электрошокер.

— Масштабный и разветвленный заговор! — кричал он. — К белым примкнули оранжевые. И розовые. Не хватало только голубых!

Не договорил, выскочил за дверь и запер ее с наружной стороны.

Прошел час. Дышать становилось все тяжелее. Наиболее слабые теряли сознание, падали в обморок. Врачи оказывали посильную помощь.

А потом здоровущие футболисты отогнули решетки на окнах, повыбивали стекла, и все задержанные выбрались на улицу. Вылезая в проем, поранилась невеста. В петлице жениха, который нес ее на руках, вместо черной гвоздики алела свежевытекшая кровь его ненаглядной.

В тот момент, когда арестанты высыпали на свободу, по улице двигалась похоронная процессия. Стало понятно, почему охрана не воспрепятствовала побегу: омоновцы всем наличным составом, включая допрашивателя-лейтенанта, окружили катафалк и вытащили из гроба покойника. Ведь он был в белых тапочках!

— Не должно быть даже крохотного белого пятнышка, — разъяснял лейтенант родственникам мертвеца и прочим участникам траурного шествия. — Даже белой пуговички на воротнике допустить не можем. К остальным, одетым в черное, гибельное, беспросветное, претензий нет!

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру