Гоша Куценко: «Во время съемок мы возненавидели и друг друга, и слова, написанные нами же»

Известный артист рассказал о фильме, показанном на ММКФ

Трое бывших однокурсников под сорок собираются на квартире поболтать под хорошее вино, вспомнить юность. И тут появляется она, лучшая девушка Парижа и Парижской области. На инвалидной коляске. Поборов шок, бывшие студенты тем не менее начинают игру в правду, одну только правду и ничего кроме… Так было в пьесе Филиппа Лелуша. Режиссер Виктор Шамиров, артисты Гоша Куценко, Константин Юшкевич, Дмитрий Марьянов и Ирина Апексимова решили перенести эту историю на нашу почву. Получилось нечто абсолютно русское. Хорошее вино сменилось водкой, ничего не значащее сексуальное любопытство — высокой страдательной философией.

Картину только что показали на ММКФ во внеконкурсной программе «Гала-премьеры». А главный герой Гоша Куценко (реальный герой и именно нашего времени!) сейчас расскажет про этот фильм. Нет, не расскажет — исповедуется. И не про фильм. Про себя.

Известный артист рассказал о фильме, показанном на ММКФ

«Мы выкупили права за свои деньги»

— Так как проект наш называется «Игра в правду», то я буду правдив. В 2007 году к нам приехали французы — автор Филипп Лелуш, артисты — смотреть наш спектакль по его пьесе. И им понравилось! Нас благословили. Так и сказали: «Ребята, делайте что хотите, мы вам доверяем». Но долгие пять лет права на экранизацию нам не отдавали. Полтора года назад я нашел выход из тупика. Пришел к своим друзьям — продюсеру Андрею Новикову, с которым мы снимали «Упражнения в прекрасном», и Сергею Качушкину — и сказал им: вот наконец настал тот час!.. И мы купили права за большие деньги.

Давным-давно мы решили подходить к театру не как все, по-другому: сами писали пьесы, а потом их ставили… Мы — это Виктор Шамиров, Костя Юшкевич и я. Затем мы подумали: если они так успешны на сцене, почему не могут быть так же прекрасны и на экране? Так были сделаны, например, «Упражнения в прекрасном». По этой пьесе мы сняли фильм, но его так практически никто и не увидел, он был в ограниченном прокате. Первый канал купил эту картину, но почему-то вот уже полтора года она лежит на ТВ-полке… То есть мы втроем делали работу, но удовлетворения от содеянного не получали, а для творческих людей это очень важно. Мы все это получали в театре, а на кино уже чуть ли не плюнули.

— А от «Любови-моркови» вы получали удовлетворение?

— А что «Любовь-морковь»?! Это другая история. «Любовь-морковь» — первая успешная коммерческая семейная картина. Время летит. Публику переманивает в свои ряды западный кинематограф. И это, наверное, закономерно. Он — кругом. Но, спокойствие, только спокойствие! Я все же надеюсь, что та публика, которая на «Любовь-морковь» ходила, уже подросла и теперь тоже пойдет на «Игру в правду».

«Ощущали себя немного Стругацкими»

— Самое главное было найти продюсера, который смог бы выпустить картину в свет. Я думал о продюсере три года. Аккуратно приглашал людей на спектакль «Игра в правду». Не завязывал никаких многообещающих разговоров. Собирал информацию. Я боялся попасть в зависимость, боялся сказать не те слова. Это очень тонкий момент. И вот Тимур Бекмамбетов, с которым познакомился на съемках «Ночного дозора», человек недетского воображения. Да мы и сами все такие: Виктор, Костя, я. Когда пишем, мы настоящие дети. Мы собирались, фантазировали, это были самые лучшие часы нашей жизни. В такой момент мы ощущали себя немного Стругацкими. Лучше этого ничего нет.

Три года мы соединяли график жизни Тимура и график спектакля!.. И вот лето 2012-го… Тимур посмотрел первый акт спектакля, и я боялся, что он уйдет в антракте. Но он остался. Я понял, что это победа. Он досмотрел до конца, мы пошли в ресторан и все придумали.

«Мы говорим о женщинах еще более дерзко, чем «Квартет И»

— Наш спектакль вышел за два года до «О чем говорят мужчины». И все там у нас в первом акте уже было. Но в фильме мы почти весь этот акт сократили. Зачем? Раз такое уже снято, не будем зарабатывать на этом очки. В кино главенствует второе действие спектакля, благодаря которому все разворачивается на 180 градусов. Наш первый акт немножко пошловат. В театре это прощается, театр — площадное искусство. Там мы говорим о женщинах еще более дерзко, чем в «О чем говорят мужчины».

В театре во втором акте происходит объединение зала. Зрители вроде как подсматривают, подслушивают интимную исповедь людей, которые сейчас на их глазах переоценивают всю жизнь. А жизнь у простых людей схожа. Особенно тем, что она летит! И вот они уже становятся нашими соседями, гостями… Сидят полторы тысячи человек, в основном по парам, и все понимают, что это о них. Все так серьезно, и ты чувствуешь, как в зале будто взрываются маленькие бомбочки. Это и есть главный эффект. Люди начинают заглядывать в себя, сквозь свои иллюзии, свои маленькие барьеры неправды, вымысла, лжи, и понимают, что человек, сидящий рядом, мыслит так же, как и он.

— И им становится страшно?

— Почему? Весело! Правда, пару раз у нас драки были из-за этого. Не в Москве — в провинции, там публика иная, вот и фигачились после спектакля.

«Уходил в комнату и плакал от бессилия»

— Шамиров мне говорил: «Сыграй как Луи де Фюнес. Рассыпься… В среднем темпе и без пауз…» Я пробовал… А у меня не получалось никак. Уходил в комнату и плакал от бессилия. Я уже готов был лишний съемочный день взять и оплатить его всей съемочной группе. Не помню, как в кино эту сцену сыграл... Вот в театре я читаю монолог, обращаясь к Апексимовой, к ее героине Майе. А она в инвалидном кресле сидит… И вот я ей: «Я люблю тебя. Я хочу жить с тобой. Выходи за меня замуж». Там пауза. Театр живет, зал дышит. Все ждут. Дальше реплика: «Я не пьяный». Мы специально так писали, вразрез — комедийная реплика, чтобы снять немножко нагрузку, чтобы не превратить это в мелодраму. После «я не пьяный» зал начинает хихикать. Мой герой хочет доказать, что не безнадежен, а все понимают, что ему конец. И вдруг совсем серьезно: «Я это вообще могу бросить». А ясно, что это спившийся человек, но его отрезвляет его чувство. Проходит секунда — и он все понимает про себя… Умный, физик-математик, понимает, что у него нет ничего, никакой перспективы, потому что в России нет науки, которой он посвятил свою жизнь. Он осознает, что он никто, но находит в себе мужество сказать ей: я начну жить сначала. Здесь самый важный момент в жизни взрослого, 40-летнего человека, которому нужно как-то дальше жить. И это в первую очередь и про меня. Я, Гоша Куценко, только и думаю: кто я, что я, чем я завтра буду жить, как мне сохранить интерес к настоящей жизни, не разменяться на мелочи? И чем я становлюсь старше, тем чаще и отчаяннее думаю: в каком состоянии силы духа оставили меня мои родители на этой земле? С кем мне дальше идти в этой жизни, как я хочу ее прожить? Сложить оружие или воевать с самим собой до конца, с тем врагом, который во мне порожден?.. Наверное, все эти мои изыскания выглядят высокопарно. Да, я писал про своего героя и про героиню Иры Апексимовой, а думал о себе. Мне нужно было понять, почему один человек говорит другому человеку в коляске слова о любви… В среднем темпе и без пауз… Как Луи де Фюнес. В кино мы этот монолог снимали двое суток.

«Мы возненавидели друг друга»

Мы снимали в январе. Было раннее утро, темно. Потом павильон, съемки, и уезжали опять в темноту. 30 дней без света. Представляете, на каких нервах мы существовали? Мы возненавидели друг друга, этот материал, слова, написанные нами же…

Этой картиной мы ничего не просим, просто с удовольствием делимся самым прекрасным, что нам удалось сделать вместе в этой жизни. Добро пожаловать.

Я борюсь этой картиной за более важные для меня позиции, нежели цена съемочного дня, новая машина, квартира, подарки любимым друзьям, обед в ресторане. Я борюсь за самого себя, за свои ценности. Такое кино — единственная возможность порадовать и обнадежить самого себя. Эта картина о том, что необходимо подтвердить: да, возможно, ты еще живой.

«Я хочу нравиться людям»

Шамиров — выдающийся режиссер и человек. Это мое открытие века. Я получил от него новую школу и человеческих, и драматических ценностей, абсолютно иную актерскую систему существования, нежели та, которая была у меня. Я познал цену этой профессии, понял, что она может быть смыслом жизни.

К моему великому сожалению, я не могу представить, когда мы снова встретимся на съемочной площадке с Виктором Шамировым. Я не кокетничаю, это не рекламный ход, и я даю отчет своим словам. Я планирую снимать кино. Вот тогда приглашу Шамирова уже как актера и оторвусь на нем по полной.

Когда у меня нет любимой работы, мне грустно. Часто я придумываю ее себе сам. И когда она появляется, эта работа, дающая мне жизнь, я счастлив.

Я хочу нравиться людям. Это моя личная суть профессии. Я хочу нравиться своими мыслями, игрой, стихами, которые я пишу, песнями. И я не знаю, что будет завтра. Останусь ли я жить по этим же законам после премьеры, или появятся какие-то новые, но…

Очень жаль, что мои мама и папа не видели это кино. Они ходили на спектакль, успели, но теперь их нет. «Игра в правду», пожалуй, мое единственное алиби, которое у меня есть перед ними. Где я был? Я играл в правду.

Сюжет:

ММКФ-2013

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №26263 от 25 июня 2013

Заголовок в газете: Великолепный Гоша

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру