У каждого свой день рождения, свой месяц. Но все мы родились не осенью и не зимой. Икринка человечества возникла летом, иначе бы не выжила.
Эти стихи в день своего рождения я посвящаю лету и поздравляю всех моих читателей с их появлением на небольшой планете — единственной в нашей галактике, летающей на идеальном расстоянии от Солнца.
На Венере сейчас идут дожди из серной кислоты. Меркурий булькает, как чайник на костре, на Юпитере — минус 150, на Сатурне — минус 300.
А у нас — земляника, черника, моросящие теплые дождики, запах первых грибов… Нам очень повезло!
Отошла земляника,
но поспела черника.
От черники язык еще синий,
а уже мы в малине.
Собираешь малину губами,
а уже потянуло грибами.
Паутинные ткутся дожди.
Засинели в лещине прорехи,
а в портфеле — орехи!
Все, что было, еще впереди.
■ ■ ■
Вл. Некляеву
Ну что нам стоит до парома
дойти за полтора часа?
Совсем недалеко от дома
Стоят далекие леса.
И что нам стоит до затона
дойти, валяя дурака?
Совсем недалеко от дома
течет далекая река!
■ ■ ■
Без телевизора, без телефона
стали заметнее ива, ворона,
легкая рябь на реке.
Стали прозрачней синие окна,
в бревнах потрескивают волокна
и навевают любимую грусть
новости лета — рыжик и груздь!
■ ■ ■
У брата на Березине
в эмалированном ведре
до срока намокают грузди,
укропом пахнет тишина
и я один живу у брата,
где золотая от заката
в окне течет Березина.
Счастливый адвокат Макеев
Они кричат: «Моя! Мое!»
И никуда от них не деться.
Как в золотое забытье,
на перерыв — уходишь в детство.
Там от суда и до суда,
сигналят встречные суда.
И заполняют перерывы
к воде свисающие ивы…
■ ■ ■
Грибного детства снится мне трясина,
бежишь домой с оглядкой на грозу…
Старуха, потерявшая козу,
бредет по краю, словно Мнемозина.
На том краю — Вергилий и Катулл.
На этом — Дант, а между ними гул
уму непостижимого провала.
А тут еще козу старуха потеряла.
Воспоминание о славгородской пыли
Это пыль на обочине
или поэзия пыли
или полустихи, полупроза
с отпечатками пальцев завхоза
на бутылках портвейна
молдавского красного.
Тихий Славгород в жарком июле,
иногда проезжает по улице автомобиль,
и за ним подымается облако пыли,
залетая в окно бухгалтерии УЖКХ.
Все ушли на обед и окно не закрыли.
А оттуда по радио
плачут виолончели.
Голос диктора:
«Каприччиозо Сен-Санса».
И взмывает душа,
вспоминая качели.
На обочине белой дороги
долго ждем грузовик
и курлычет под камнем родник.
Удлиняются тени, уходит жара.
С огурцом в кобуре участковый
высматривает завхоза,
объезжая плакучие ивы над Сожем.
От него не уйдешь…
Пыль показывает следы.
Их приятель лесник
истерзался вопросом:
Почему нам все время видна
одна сторона Луны?
Неужели Луна не вращается?
Плачет после второго стакан,
под задумчивым взглядом завхоза.
Между тем раскаленное солнце
зашло за леса
и на Славгород с неба спустилась прохлада.
— Посоли огурец и не плачь.
— Наливать ему больше не надо.
Тихо реют под звездами их голоса.
