…После тяжелейшего приступа язвенной болезни Пазолини писал словно одержимый. В итоге у него получилась высокая трагедия в духе классических древнегреческих с неотъемлемым катарсисом в финале. Русскоязычная публика, правда, смогла окунуться в страсти этого «бесконечного повествования» только в 2001 году, когда перевед произведения Aлессио Бергамо и Раисой Раскиной вышел в сборнике «Потерянные пьесы». Там на нее и наткнулась Татьяна Стрельбицкая - режиссера поразила трагедия Пазолини. Годами она вынашивала постановку, наконец, решилась ее осуществить и направила в Департамент культуры Москвы заявку на получение гранта по программе «Открытая сцена». Будучи почти уверена в том, что грант просто не может не найти своего Пазолини (ведь даже сама Грациелла Киаркосси Черами, наследница Пьера Паоло, написала ей сердечное письмо, наотрез отказавшись от авторских!), Таня досконально изучила биографию Пазолини, написала прямо-таки наполненный энергоинформационным зарядом портрет Пьера Паоло, повесила его репродукцию в известной социальной сети и, найдя (конечно, не без помощи «лайков») единомышленников, начала репетировать. Прошёл год, и вот грант, действительно, нашёл своего Пазолини, и 16 июня в Доме Балтрушайтиса состоится премьерный показ трагедии «Солнечные мальчики». Он будет повторен 17 и 18 числа. Накануне премьеры «МК» побеседовал с режиссером.
- Таня, пьеса «Affabulazione» совсем неизвестна российскому зрителю. О чём будет спектакль?
- Конечно, о любви. В пьесе Пазолини пронзительно звучит конфликт отца и сына. Бунт сына является символом жизни. Отец подавляет этот бунт и волей-неволей становится символом смерти. Сумасшедшее противоречие, но в его основе лежит всё же огромная любовь между отцом и сыном. Всё начинается со сна, который вторгся в жизнь отца, до того момента обладающего непререкаемой властью. Вторжение сна вносит глубокое переосмысление в его жизнь. Итог: отец убивает сына. Почему? Потому что отец хотел абсолютной власти над юношеской жизненной силой и вдруг осознал совершенную невозможность этой власти… Это если в двух словах. На самом деле у Пазолини всё сложнее. Я намеренно подбирала себе актёров, молодых и талантливых, которые хорошо меня слышат. Мне совершенно неинтересно в театральном пространстве опираться на медийные имена, использующие штампы, которые работают на их имена. Я, конечно, не говорю о гениях.
- Кто занят в спектакле?
- Олег Дуленин, Станислав Мотырев, Ирина Токмакова, Ирина Лосева, Анатолий Гущин и Данил Лавренов. Мне интересны только те актёры, которые готовы и способны сутками выдерживать работу над сложнейшим текстом пьесы. Тем более, что текст Пазолини обладает совершенно безумной энергией. Актёр для меня должен быть, прежде всего, «проводником». Знаете, история рождения нашего спектакля – просто удивительная. Не буду её пересказывать, скажу только, что на нашем пути было множество испытаний, но, преодолев их, мы, наконец, подошли к самому главному – к рождению спектакля. Думаю, добрый ангел Пазолини нам активно пособляет, потому что родиться спектаклю помогает огромное количество самых разных людей – начиная с удивительно красивых мужчин, Римаса Туминаса и Александраса Шимелиса (атташе по культуре Посольства Литовской Республики в РФ – авт.), и заканчивая нашими родными и близкими.
- А почему вы заинтересовались именно этой пьесой?
- Почему ты любишь именно этого человека? На этот вопрос нет чёткого ответа. В этой пьесе я увидела обнажённый нерв творца. Его честный крик. Честный, прежде всего, перед самим собой. Мне как художнику интересны именно такие творцы. Со страстью. С любовью. Человек, умеющий любить в творчестве, волей-неволей наполнен любовью. Он может не быть счастливым в любви в жизни, но в своих произведениях он становится самим воплощением любви. И будет будоражить людей своим творчеством. Пазолини в своём творчестве всегда говорил о болевых точках. И хотя проблема взаимоотношений отца и сына лично меня не касается, но она меня почему-то всегда волновала. Помню, ещё в детстве мама мне говорила: «Ты больше любишь папу, потому что всё время его защищаешь». А я отвечала: «Мамочка, я тебя априори люблю, а папу просто некому защищать». Откуда это во мне взялось, не знаю. Но именно сейчас я испытываю огромное желание отдать дань отцам и их сыновьям, их непростым взаимоотношениям, их любви друг к другу. Я пытаюсь проникнуть в душу Пазолини, в его творческую душу. Разумеется, моё режиссёрское «я» отразится в спектакле, но, тем не менее, прежде всего, мне интересен гений Пазолини и его связь с душами тех людей, которые придут на наш спектакль. Очень хочу, чтобы Пазолини ожил, чтобы он был с нами, чтобы его добрый ангел тихо возрадовался тому, что из пьесы «Affabulazione» не сделали ни чернуху, ни поганку об инцесте (который почему-то упорно видят в пьесе некоторые жалкие умишки, хотя о нём Пазолини априори не писал), а сделали спектакль о настоящей любви отца и сына. Хотя… и слово «любовь» в наше время девальвировано. Уже все привыкли говорить: «Пойдём, займёмся любовью…» Как зарядкой. Пазолини, например, так никогда не выражался.
- А можно ли провести параллель между отцом и сыном Пазолини и божественными отношениями сына Бога и Бога-отца?
- Если только не в лоб. Не секрет, что религия была рождена в мужском мире. До тотальной эмансипации мужчины главенствовали. Кто впервые заговорил о любви? Кто написал Библию? Мужчины. Тема любви Христа к Богу-отцу – совершенно уникальная тема. Невероятную жертвенность этой любви обывательским умам никогда не понять. Они верят, отдаляясь от веры. А надо просто любить. И всё. Если ты веришь в Бога, должен следовать именно этому пути. Христос – проводник любви. Каждому отцу необходима любовь сына. Такая, как любовь Христа к Богу-отцу. Такая же жертвенная. О чём мечтает каждый отец? О том, чтобы сын был продолжателем его творения, его умения, его опыта, его талантов, чтобы отдался его энергии, чтобы был его учеником: «Я сотворил мир и хочу, чтобы ты как мой сын наполнил его любовью и продолжил моё дело». Разве не так? Но это невозможно, ибо сын сам становится отцом и так далее, и так далее. Бесконечный конфликт. И бесконечная связь времён. И отсутствие отсутствия любви. Мир отцов и сыновей – лично для меня это мир того бытия, на котором держится жизнь. Бытия не биологического, а человеческого. Именно благодаря этому миру развивается человек. Искренне хочу, чтобы после нашего спектакля жёны лучше поняли своих мужей, отцы – сыновей, а сыновья – отцов.
