Венера — его управитель
Своим опытом разочарований и внезапных чувственных озарений Тополь щедро награждает героев романов. Самые близкие ему по духу и чувственным инстинктам влюбляются мгновенно, страсть заполняет их натуру и магнетически передается женщине. Подобно герою нового романа «Астро. Любовник Кассиопеи», он, возможно, не раз испытал похожий прилив чувств: «…Найдя в 30 лет мечту всей своей жизни, я не оставлял её без конвоя даже на минуту».
В каждом тополевском романе читателя подогревает горячая волна эротических сцен и чувственных восторгов героев. Переполненный наслаждением его персонаж восклицает: «Господи, какое Чудо Жизни Ты сотворил, каким Божьим даром наградил меня!.. Даже прикосновение к её руке, плечу или бедру источает какой-то прохладительно-живительный ручей энергии».
Притяжением любви, этим мощным всемирным тяготением сблизились и герои его психологически тонкого романа «Бисмарк» — история любви великого канцлера и русской княгини Кэтти Трубецкой.
Тополь интуитивно следует своему астрологическому знаку. Рожденные с 21 сентября по 20 октября пребывают во власти стихии воздуха, ураганов, ветров и потому сметают всё на своем пути. Весы способны преобразовать хаос в гармонию. Их управитель — планета любви Венера, покровительница искусства, культуры, удачи. Ключевое слово Весов — любовь. В романах Тополя растворены миролюбие и готовность к сотрудничеству. Вероятно, эти внутренние природные силы содействовали жизненной и творческой состоятельности автора.
Из России — в Америку
— Эдуард Владимирович, вы просто превзошли себя. Почти одна за другой, в удивительной последовательности вышли ещё два романа. И какие!
— Роман «Элианна, подарок от Бога» вышел в конце прошлого года. Его тема особенная. Я начал размышлять над ней еще в 73-м году. Именно в те годы начался исход евреев из России в Америку, Израиль и другие страны. Проблема глобальная, и кто-то ведь должен был осветить её! Четыре года я ждал, а потом сам нырнул в эту тему, потому что противостоять этому замыслу, можно сказать, идее-фикс, просто было невозможно. И это вылилось в четыре романа.
— На мой взгляд, эта тема «исхода», скорее, для публицистики, а вы уже давно не публицист, а беллетрист, и поэтому самые сильные страницы «Элианны» — психологические. Вы, знаток человеческих душ и чувственный мужчина, склонны довести чувства героев до степени искусства.
Да вы и сами чувствуете, что пора переходить от темы «исхода» на другой уровень повествования. Там, где вы остаетесь художником, вы — победитель!
— Спасибо вам за эти слова. Мне трудно себя оценивать. У меня подход-то чуть другой. Я чувствовал и чувствую: материал, который во мне хранится, требует выхода. Вот, например, я в «Элианне…» касаюсь создания первой независимой частной радиостанции в Америке.
— Вы в этом участвовали лично? Мне показалось, что своему герою Вадиму вы передали и свой опыт, и свой характер.
— Ну, конечно. Почти все действующие лица романа — реальные люди. Фамилии чуть изменены, но они близки прототипам. Именно так создавалась радиостанция, этот кусок реальной эмигрантской жизни ещё никем в литературе не освещен, поэтому мне было интересно работать.
— Вы давно уехали из Москвы, из России. Вряд ли в столице есть свидетели вашей молодости. Вы уже седой, даже белый. А уезжали одиноким человеком или уже были обременены семьей?
— Свидетели молодости все-такие есть – и школьные одноклассники, и армейские сослуживацы, и ВГИКовцы. А когда уезжал, я уже был взрослый мальчик, мне было 40 лет. Вопрос стоял так: или я уеду сейчас или никогда. Уезхал я с моей сестрой и её 6-летней дочкой, моей племянницей. Они поехали в Израиль, а я прямиком в Соединенные Штаты.
— Меня очень заинтересовала в «Элианне» дочка вашей сестры. В романе ведь это она?
— Да, здесь её судьба. Она была скрипачкой. Пятилетней её приняли в «Мерзляковку», школу для одаренных детей при Московской консерватории. И она уже в 6 лет открывала правительственные концерты. Но потом руководство школы посоветовало ей поменять фамилию, а фамилия её Абрамова.
— А что плохого? Абрамова — прекрасная фамилия!
— Нет, её предупредили: с такой фамилией удачная карьера музыканта невозможна…
— Мама увезла юную скрипачку в Израиль. Стала ли она там знаменитой?
— Она стала знаментым ребенком, но потом резко сменила свои интересы, стала дизайнером детской одежды, а теперь в США открыла очень успешную бездрожжевую кондитерскую…
— Антисемитизм в быту поддерживали у нас люди глупые и наглые. Слышать их оскорбления — досадно. Но из-за этого покидать страну?
— Я и не сказал, что уехал из-за этого. Хотя именно из-за этого Моссовет отказал просьбе руководства Союза кинематографистов разрешить мне, автору сценария фильма «Юнга Северного флота» и еще шести фильмов, купить в Москве однокомнатную квартиру с правом московской прописки. Но уехал я за романом о еврейской эмиграции и написал кватрологию «Любимые и ненавистные» о русско-еврейской любви, ненависти и сексе. И никто не может опровергнуть ни одного факта антисемитизма в СССР, которые я описал в моих романах. Меня лично три раза не приняли в университеты: дважды в Бакинский и один раз в Ленинградский.
— А, может быть, вы хуже других сдали экзамены?
— Да-да, конечно, я хуже других - я поступал на филфак и писал сочинения в стихах! А потом, когда меня приняли во ВГИК, я был в комитете комсомола ВГИКа и уже точно знал, что у нас существует процентная норма, евреев разрешали брать только одного на курс. Руководитель нашего курса, профессор Маневич, закрыв дверь кабинета, сказал мне однажды: «Как ты можешь плохо учиться, ты учишься за Шафрана, Гельмана, Рабиновича, которых я не смог взять!».
— Вы себя считаете счастливым в Америке?
— Считаю удачливым – в 1984 году мой роман «Красная площадь» стал мировым бестселлером, его издали сразу в 14 странах. Но на эту удачу я пахал несколько лет, жил на доллар в день, потому что с юности считаю: если я не пробил стену лбом, значит я просто плохо разбежался. Вот и всё.
— Отличная позиция. А в момент успеха вы почувствовали внутреннюю перемену? Какое первое ощущение удачи?
— Может быть, это не скромно, но внутренне ничего не изменилось. Ведь я и приехал в США для того, чтобы это написать, чтобы эта удача состоялась. К слову, с этим романом я по зимнему Нью-Йорку пешком обошел 28 издательств и неизменно получал ответ: «Удачи вам с другим издательством».
— А кто же издал первый?
— Издательство «Квартет» в Лондоне. Роман построен на интриге расследовании самоубийства Цвигуна и так случилось, что в этом романе я предсказал: после Брежнева и Черненко будет Андропов. А все западные советологи считали, что будет или Романов, или Устинов.
Семья — в США, а он чаще в России
— Признайтесь, Эдуард, вы женились, наверное, в тот момент, когда вас настиг огромный успех?
— Да, первый раз, когда был успех. Но о первом браке я не хочу говорить. А второй брак случился, когда успех кончился – в 1987 году все издательства отказались печатать роман «Завтра в России», в котором я описал ГКЧП 1991 года и свержение Горбачева. Это было время всемирной «горбомании» и… «Даже если это правда, - сказали мне западные издатели, - нам такая правда не нужна».
— Со своей будущей женой вы были знакомы в России?
— Нет, она приехала из России много позже меня. И теперь у нас растет сын, 14 июля в день взятия Бастилии ему исполнилось 16 лет. Накануне я уговаривал его встретить день рождения в Париже, там большой праздник, но он отказался: «Я поеду в кэмп».
— Ваша вторая жена, очевидно, значительно моложе вас?
— Так должно быть. У нас разница 25 лет.
— По современным меркам не самый большой разрыв. Интересно, в характере, в облике героини «Элианны» есть черты и духовные качества жены?
— Нет. Элианна тоже реально существовала. Просто имя чуть другое.
— Любопытно, в этом имени вы хотели подчеркнуть её близость к каким-то эллинским традициям?
— Честно признаюсь, не знаю никаких эллинских традиций. Я ведь человек не очень образованный.
— Шутить изволите, Эдуард!
— (Смеется.) Ну, человек не энциклопедических знаний. Читаю достаточно, но всегда это связано с моим новым романным проектом. Когда готовился к роману «Астро», целый год читал астрономическую литературу.
— В этой книге чувствуется ваша очень серьезная подготовленность в космической области.
— Началась увлеченность с одной встречи. Меня нашел мой соученик по бакинской школе Рустам Дагкесаманский, единственный отличник и самый тихий ученик в нашем очень хулиганском классе. Он единственный из нас не хотел сбегать с уроков, чтобы пойти на новый фильм в кинотеатр «Низами». А мы убегали целым классом. И вот сейчас меня находит Рустам, мы не виделись с 1955 года! Оказалось, он закончил физмат в Ленинграде и стал директором Пущинской обсерватории. Конечно, он повез меня в свою обсерваторию, познакомил с коллегами и заразил астрономией. Я принимал участие в их международных семинарах, входил в тему. Так родился замысел романа «Астро». Потом, прошлым летом поехал с сыном в Вирджинию к знаменитому гигантскому радиотелескопу GBT. И с этого моего прихода к телескопу начинается мой роман.
— Не возникло ли у него после этого визита желания посвятить себя изучению далеких миров?
— Антон увлекается другим. Сейчас он находится в Пенсильвании в кэмпе, в «научном» лагере. Занимается биологической медициной, генетикой. Я в этом ничего не понимаю. И не хочу вынимать его из микрокосмоса.
— Вы часто бываете в Москве, словно не уезжали совсем.
— В 89-м году, когда появилась первая возможность приехать в Москву, я сразу воспользовался. Прилетел сюда, был на первом заседании межрегиональной группы депутатов — Попов, Ельцин… Эта группа откололась от Верховного Совета. С тех пор я больше в Москве, чем в США.
О, эти женщины!
— В романах писатель стремится проявить свои познания женской души, тайны ее магнетизма… Одну из глав романа «Элианна» вы начинаете шокирующим вопросом: «…умеете ли вы раздевать женщину глазами?» Здесь человек грубый воскликнул бы: «Ага!..» Но вы делаете всё по-другому: «Нет, не ради похоти и вожделения, а из-за любви к чистому и высокому искусству НЮ в стиле Боттичелли и других художников эпохи Возрождения?» Вам это удавалось?
— Наверное, да. Один мужчина видит недоступную красоту женщины. Другой воображает её рядом с собой в определенных ситуациях. А третий не видит вообще, проходит мимо.
— На Бродвее, в Нью-Йорке вы увидели в кафе знаменитую Джуди Фостер в одиночестве. И ваш герой романа в похожий момент переживает несколько счастливых минут воображаемого общения с актрисой. Это место в книжке написано обжигающе ярко. Вы это написали еще до того, как на одном из фестивалей она призналась в своей нетрадиционной сексуальной ориентации?
— Да она никогда и не скрывала, в прессе подобная информация была, но у меня в романе это написано впервые. Я ведь не сочинитель, я по первой профессии журналист и держусь за факт двумя руками.
— Но писатель, прежде всего, должен почувствовать, а потом рассказать. Поэтому ваша интуиция производит впечатление на читателя. Любопытно: что в современной России вам нравится, симпатично?
— В первую очередь, женщины. Вы знаете, Россия экспортирует нефть, газ, но, к сожалению, и женщин тоже. Иностранцы постоянно вывозят отсюда женщин. Эта традиция вековой давности. Это делали и короли, и императоры западные. Забирали отсюда знаменитых красавиц.
— Но короли делали русских женщин королевами, а сейчас отвозят для использования за деньги.
— Процесс интердевочки нарастает, к сожалению.
— А с точки зрения живописного восприятия женщины: женщина, как идеальная модель, вдохновляющая живописца, музыканта, — вы себе это позволяете?
— Я в живописи абсолютно бездарен. И когда пишу о женщине, иду не от каких-то мастеров, а от своего внутреннего чувства и воспитания. Я — еврейский мальчик, выросший на русских народных сказках. На «Аленушке»... Сказочный идеал: русоволосая, синеглазая красавица. Трепетная русская девочка! Я на этом вырос.
Лет двадцать назад я встретил в Сан-Франциско уникального китайского художника Чейса. У него — похожие ощущения. Он это рисует. Его картины стоят сумасшедшие деньги. Все голливудские звезды имеют его картины. И он пишет исключительно русских девушек в манере Васнецова. Какой это реалист! Двадцать лет назад на «Сотбис» его первая картина была продана за 50 тысяч долларов… Представьте себе Китай во времена хунвейбинов. Они врываются к человеку в квартиру, забирают отца семейства и его жену, переводчицу с русского языка, и отправляют на перевоспитание в китайские колхозы.
А двое детей остаются: девочка 9 лет и мальчик 7 лет. Они год живут без родителей. Мальчик ходит по улицам, собирает выброшенные газеты и журналы и вырезает картинки. А какие были картинки в то время в Китае? Только советские, это же было время советско-китайской дружбы. И Чейс на этом был воспитан, а потом, когда родители вернулись через год, он поступил в художественную школу. В этой школе преподавали ученики художников, которые бежали из России в 17-м году. Академики Петербургской академии художеств основали в Китае свою художественную школу. Их китайские ученики были учителями Чейса Чена. Прекрасная реалистическая школа!
— Он вам не подарил какую-то вещицу?
— У меня все его альбомы.
— Вашу жену он рисовал?
— Да. Когда Тошке было два года, Чейс написал картину: Тоша на руках у моей жены. Та картина висит у нас дома.
В Москве снимает квартиру
— Эдуард, в Америке вы для всех американцев не еврей, а русский, и вы прекрасно представляете Россию: ее язык. Язык — это мир писателя.
— Да, меня там евреем не считают. Я же не хожу в синагогу, меня называют там русским. Нас здесь называли жидами, а в Америке нас называют русскими. И, кстати, несколько лет назад я был удостоен награды Московского правительства «Вместе с Россией» за развитие за рубежом русского языка и литературы.
— У меня очень много друзей евреев, но я не слышала, чтобы хоть кто-то когда-то называл их жидами. Такие оскорбления себе позволяли злые, неумные люди. Даже не стоило бы на это обращать внимания.
— У каждого народа есть свои жиды и свои евреи.
— А что вы привозите из России в Америку, кроме обновленных впечатлений?
— Я вам честно скажу, моя жена дает мне список лекарств, которые я должен привезти. Потому что в Америке на самое никчёмное лекарство нужно у врача выписать рецепт, даже от насморка. Я ей внушаю, что половина лекарств в России «липа», об этом тут открыто пишут газеты. А она настаивает, и я привожу лекарства. Ну, и свои книжки еще привожу, чтобы раздавать друзьям.
— Издают вас в Москве прекрасно. В оформлении Астрель избрала достойный стиль. Ваши собрания сочинений украсят не только домашние библиотеки.
— Каждую обложку я делаю, сидя рядом с художником. Высказываю пожелания, а он рисует. Мне нравится оформление моих книг.
* * *
Романы Тополя мне любопытны. Но его «Бисмарк» запал в душу. Драматичная судьба влюбленной княгини Трубецкой мгновенно отозвалась во мне стихами. Радуюсь, что стихи «Кэтти и Бисмарк» успели войти в мою книгу «Любовь сердца соединила» (2013).
Кремень и огниво рука судьбы свела.
И пламя вспыхнуло под солнцем Биаррица.
Сквозь тьму времен тот свет сумел пробиться.
Но страсть волны по-прежнему светла.
А кто она, идущая к волне?
Не граф ли Отто замер от восторга?
Её, влюблённую, опасность не отторгла.
Коснулась бездн. Но смерть на глубине.
Отпрянула. Спасительного рая,
Раскаясь, ожидала от небес.
Но душу рвал на части сущий бес,
Желаньем встречи сердце разрывая.
А он молчал, железный и стальной.
И лишь во сне являлся образ Кэтти.
Её щадил — там маленькие дети!
А у него — держава за спиной.
Любовь в тисках. Защёлкнулся замок.
На страже — осудительность людская.
И рано гибнет Кэтти Трубецкая.
А Отто от страданий изнемог.
Но не сломился. Аиста крыла
Несли его и наполняли силой.
Она крылом спасительным была.
Лучом во мгле являлся образ милой.
Первая встреча Кэтти и Отто произошла в Биаррице. Тополь, автор сценариев нескольких игровых фильмов, отмеченных премиями, снял художественный фильм «На краю стою», документальный «Трубач из России» и маленький поэтичный фильм «Русская любовь железного канцлера». Там всё пронизано ожиданием любви.
