- Я знаю, что когда-то Кобейн украл у вас песню. А вы сейчас записываете симфонию его памяти. Почему?
- В восьмидесятые, перед каким-то Рождеством я получил открытку с поздравлениями от Кобейна. Я тогда его плохо знал и лишь пожал плечами: «Кто такой?». Потом-то я понял, зачем он прислал ее мне. Чувствовал вину за то, что мою песню позаимствовал. В том же году друзья сказали: «Чувак, группа «Нирвана» украла твою музыку». Действительно, со сцены Курт пел один наш хит, и подписывал его своей фамилией, и американские адвокаты тут же предложили мне судиться с «Нирваной», говоря, что дело на 100 % выигрышное. Но я отказался, чем вызвал у юристов шок. У меня совсем иная система ценностей – не захотел отсудить у Кобейна деньги. Потом Курт убил себя, а барабанщик «Нирваны» Дейв Гросс пришел ко мне с повинной, и стал играть в нашей группе. А еще спустя много лет я познакомился с дочкой Курта и Кортни Лав Френсис.
Так вот, создавая свое произведение для симфонического оркестра по мотивам музыки «Нирваны» я подумал о дочери Кобейна, которая никогда его уже не увидит и не сможет с ним поговорить. Курт не увидел, как она росла… Мы приближаемся к 20-летию со дня смерти лидера «Нирваны», и я все больше прихожу к мнению, что жизнь его не завершена. Я верю в мистику, верю, что есть параллельная реальность, где Курт продолжил жить, выступать, побывал на свадьбе дочери. Я написал музыку именно об этом, и такую идею Френсис полностью одобрила.
— Чем сейчас занимается дочь Кобейна?
— У нее есть деньги, и я не думаю, что ей нужно чем-то заниматься. Она живет обычной жизнью, вышла замуж, пишет картины, снялась в нескольких журналах, как модель. Даже спела с Амандой Палмер для альбома «Evelyn Evelyn».
— А Кобейн, каким он был при жизни?
— Он был героинщиком. И писал соответствующую музыку – гранж. О том, какая жизнь ужасная, и как это круто – пить, курить, колоться. Лично мне такое мироощущение не близко. Есть гораздо более позитивные рокеры.
— К примеру, Мик Джагер, с которым вы тоже поработали?
— Да, Мик Джагер, когда деньги видит, очень позитивным становится! (Смеется). А если серьезно – я его считаю дедушкой рок-н-ролла, и очень почитаю. И вообще, лучшая музыка, созданная во второй половине XX века – это рок. Она очень мелодичная, ее легко переложить на классику. А так называемые «современные композиторы» - дерьмо, слушать их невозможно.
— Почему на этот раз вы пишете свою симфонию не с Лондонским Королевским оркестром, а в Петербурге?
— Я давно мечтал побывать в России. Первая пластинка, которую я купил в 8 лет, была с русскими композиторами. Не так давно я участвовал в большом празднике «Ночь музыки» в Гатчине, где исполнил сюиту «Симфонический Лед Зеппелин» на плавучей сцене над озером. Поэтому уже знаком с Санкт-Петербургским Государственным академическим симфоническим оркестром. И мировую премьеру своей сюиты по произведениям «Нирваны» я устрою именно в Питере.
