…Книга названа по одному из ключевых рассказов. И «+40» на обложке выглядит ограничением по возрасту. Однако потом замечаешь градусы, догадываясь, что на двухстах страницах будут много пить. Оказалось, впрочем, что это в Москве выдался аномально жаркий день. На дачу к студенту-медику заглянули соседи. «Глеб, Мариночке нужно курс внутривенных инъекций сделать. Через день в течение месяца». Глеб пожал плечами: «Время свободное есть, лишние деньги нужны». В общем, стал он ходить к блондинке Марине, а Марина всякий раз провожала его после укола поцелуем. Потом вдруг стала завязывать себе глаза (видеть не могла шприца).
И тогда Глеб позвонил другу-медику Корове: «Хочешь заработать? Приходи к одной красивой девочке внутривенное вливание делать, она все равно с закрытыми глазами...». На что Корова разразился пошлым анекдотом: «Знаешь, почему блондинок хоронят в треугольных гробах? У них ноги раздвигаются». В итоге Корова с этой Мариной чуть не закончили свадьбой...
— Всеволод, вы как-то живо смотрите на жизнь, улыбаетесь, совсем не похожи на человека с «грузной думой» и Литинститутом за спиной...
— Я врач. И мама врач, а папа инженер. Никто к литературе не имеет отношения. Я кардиолог. Малоинвазивный хирург.
— Кто-кто?
— Эндоваскулярный, по-другому.
— А, ну теперь, конечно, все понятно.
— Ставлю стенты в артерию сердца. Расширяющие устройства. Наконец-то стал работать. А то все учишься и учишься, тридцать лет — а все экзамены сдаешь. Хоть сейчас какая-то свобода...
— Да, свобода еще та... И когда у вас прорезалась писательская жилка?
— Еще студентом хотелось как-то творчески выразиться. Особенно после того, как первая книжка, прочитанная на первом курсе, произвела на меня сильное впечатление...
— Чья первая книжка?
— Это был Харуки Мураками. Сейчас бы она уже не впечатлила. А тогда подтолкнула к действию. Стал писать нечто, похожее на дневник. Отправил на конкурс. Мне оттуда звонят: приходи, говорят, слушать литературный семинар. Вот так и втянулся, интересно же. Там еще был поэт Леонид Костюков, он мне очень приглянулся. И вот по чуть-чуть пошло-поехало...
— Странно, что вы не разбазарили свой талант по ЖЖ и соцсетям, куда все пишут каждый день по чуть-чуть, как в туалет ходят...
— У меня нигде нет никаких страничек и аккаунтов. Как блогер себя не проявляю. Личные переживания никому не интересны. Нужно абстрагироваться, выйти на рассказ, имеющий сюжет, динамику и персонажей... хотя пока автобиографичность прослеживается.
— Но скоро автобиографичность закончится. Не все же рассказы Чехов связывал с врачеванием...
— Нет, еще не закончилась. Хотя не живу какой-то чрезвычайно интересной жизнью. Просто в свои переживания вплетаю вымышленный сюжет.
— А рассказ «+40» правдивый? Вы правда тайно попросили коллегу делать уколы знакомой с завязанными глазами?
— Нет, но уколы я на дому до сих пор делаю постоянно. Клиентуру не хочется терять.
— А вообще коллеги знают, что вы книжки пишете?
— Кто-то знает, кто-то нет. В рассказе «Моя перспектива» написал о коллективе врачей, а фамилии не поменял. А потом один человек, прочитав о себе в Интернете, вызвал меня: «С точки зрения литературы я к вам претензий не имею. А с точки зрения моральных аспектов хочу с вами побеседовать!».
— А есть у вас некий литературный авторитет, ориентир?
— На литсеминаре есть, конечно, своя тусовка, но я в нее как-то не очень сильно влился. Круг общения в основном спортсмены, врачи. А так из заграничных писателей мне нравится Буковски, а из наших по языку — Довлатов. Андрея Платонова сейчас читаю. Очень интересно. А у меня... вот книжка вышла, этап пройдет, и пока... ничего не пишу. Должно настроение сформироваться. А потом под это настроение должна подойти фабула.
