В центре одного из залов, где разместилась выставка «Жизнь со скоростью 1/100 сек.» Сергея Соловьева установили скульптуру Татьяны Друбич в образе Анны Карениной. Именно такой она была в одноименном фильме Соловьева. Рядом, под стеклом, — черная накидка ее героини. Автор скульптуры — Алексей Благовестнов. Сергей Соловьев, сопровождавший, подобно экскурсоводу, нас по выставке, рассказал анекдотическую историю о том, как умудрился наделать шума в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже. Произошло это в год 100-летия со дня рождения Льва Толстого. «По стенам — полотна Шагала, Пикассо и Джакометти, ну, а Таня... — вспоминает Сергей Соловьев. — Ее привезли в Париж, разобранную на части. Леша Благовестнов разложил ее по полу, чтобы собрать. Настырная сотрудница, как потом выяснилось, — заместитель председателя ЮНЕСКО, подошла и спросила: «Что это такое?» Я ляпнул какую-то фигню: «Это концептуальная скульптура — Анна Каренина после того, как ее переехал паровоз». Появились люди. Они стояли и смотрели на эту расчлененку. А Алеша продолжал ковыряться на полу, но как-то вяло, приставлял Тане ногу. Привезли председателя ЮНЕСКО, и она спросила: «Вы нас не предупреждали, что у вас концептуальная скульптура». Когда поняла, что мои слова — шутка, облегченно вздохнула».
Спрашиваем у Алексея Благовестнова, с натуры ли он лепил Друбич? Он указывает на находящуюся под стеклом накидку: «С этого платья. Сергей Александрович дал мне его. А лицо я воспроизводил по фотографии и фильму». Теперь Татьяна Друбич расквартирована в Париже, копия находится в Швейцарии, ну, а еще одна — перед нами. Ее Алексей сделал для себя. В Москву ее доставили из Переславля-Залесского, где она выставлялась в Горицком монастыре. Фигуры сделаны из гипса. Материал хрупкий, зато позволяет возить работы по России. Будь они из другого материала, стояли бы на приколе. Вес бронзовой Татьяны Друбич составил бы тонну, а сделай ее из камня — потянула бы на все пять. Зачем Соловьеву скульптуры? Алексей Благовестнов объясняет: «Он же петербургский человек. Жизнь воспринимает как художник, в объеме. Он — массовик-затейник по жизни, любит что-то придумать».
Картину «Иван Тургенев. Метафизика любви» Сергей Соловьев так и не завершил. Фотопробы Олега Янковского в гриме писателя великолепны. С Полиной Виардо — Татьяной Друбич — он смотрится так, словно сошел с полотен старых мастеров.
В свое время Татьяна отказалась поступать во ВГИК, решила получить медицинское образование, хотя успешно снималась в кино с юных лет. С профессией врача она не расстается всю жизнь. Теперь Друбич — еще и член попечительского совета фонда, поддерживающего хосписы. Их у нас до сих пор путают с хостелами. Притом, что любой может стать пациентом или родственником человека, нуждающегося в помощи. В одном из хосписов Москвы и проходили съемки фильма «21 день» дебютантки Тамары Дондурей. До премьеры главные герои — 70-летний мужчина и 93-летняя женщина — не дожили.
— Для меня многое случилось в тот момент, когда позвонили друзья и поблагодарили за то, как ушла в мир иной их мать, — рассказывает «МК» Татьяна Друбич. — Тогда я поняла, что начался новый, взрослый этап моей жизни. Смерть мы часто воспринимаем как что-то некрасивое, унизительное и страшное. Я понимаю людей, которые пытаются отвернуться от нее. Родственники чувствуют себя беспомощными, осознавая невозможность помочь близкому человеку. Это самый трудный момент в жизни. А когда уходит ребенок, губы кусают до крови. Люди, которые работают в хосписе, — самые полноценные, какие только могут быть. Они поняли что-то важное для себя, и это отличает их от других. Тата Дондурей продлила жизнь своим героям. Их держало участие в фильме. Звучит, наверное, высокопарно, но для них это был торжественный финал.
— А чем вы можете помочь этим людям?
— Очень многим. Скажем, добыть средства на содержание, оплату труда сотрудников хосписа. Того, что делает государство, недостаточно. Деньги трудно просить и собирать. Мы пытаемся идти своим путем, делаем самые неожиданные проекты. Например, издаем книги. Они не связаны непосредственно с хосписами. Мы выпустили сборник рассказов, поэзии, публицистики, идея которого принадлежит Борису Акунину. Во имя этого объединились все, кого, казалось, и объединить невозможно. Писатели предоставили безвозмездно свои произведения. Если выходит фильм у Ингеборги Дапкунайте, а она вместе с нами работает в фонде, то непременно его показываем. Если у меня или у кого-то из наших друзей появляется что-то новое, тоже устраиваем показы — и таким образом собираем средства для фонда. Я состою в попечительском совете и должна наблюдать за тем, что происходит, но у меня это не очень получается. Я активно работаю. Сказывается моя профессия врача.
— Здесь важнее то, что вы врач, или то, что вы актриса?
— Важнее всего, что я человек. Конечно, меня сформировало медицинское образование. Я ко многим вещам, пугающим обычного человека, отношусь иначе. У меня нет такого страха, перед смертью в том числе, который есть в другом человеке. Но то, что я актриса, повышает степень доверия.
— Вам приходилось сталкиваться с предвзятым отношением к тому, чем вы занимаетесь?
— Много глупостей приходится слышать. Кто-то думает, что благотворительная деятельность — это модно. Сколько голов, столько умов, как говорила Анна Каренина. А сколько сердец, столько и родов любви. Каждый на этой теме что-то свое наваривает. Я отношусь ко многому толерантно. Но это тот момент, когда цель оправдывает средства. Пошел — и помог. Честь тебе и хвала.
Пока мы с Татьяной разговаривали, нас обступили люди. Они рассказывали о том, что в Москве предоставили место под строительство детского хосписа в центре, на Долгоруковской улице. А жители района подняли шум, не желая такого соседства. Татьяна обстоятельно разъясняла: «Лучше, если детский хоспис размещается в саду, в спокойном районе. Но мы должны помнить, что к хоспису привязана выездная служба, оказывающая помощь на дому. Она не сможет выезжать из отдаленного места, преодолевать пробки на дорогах. Важна близость к метро».
