— Это первый показ на большом мировом фестивале?
— Показ первый. До этого картина участвовала в сочинском «Кинотавре» и «Зеркале» в Иванове.
— Вы его сняли между первым и вторым «Горько!». Для чего?
— Да, снимал между картинами. Для себя я это называю «Горько!»-антидот. Это эксперимент, «Горько!» наоборот, когда семья объединилась, но лучше бы все оставались порознь. В первом «Горько!» поссорившись, попав в экстремальную ситуацию, герои помирились, и от этого стало хорошо. Но показалось, что это только часть правды, бывает и по-другому, когда люди объединяются, и от этого становится только хуже.
— То есть если бы не было «Горько», то не было бы и «Нечаянно»?
— Было бы. Возможно, картина была бы немножко по-другому снята. Если в «Горько!» камера мечется, то здесь — длинные планы, большими кусками сыгранная, почти театральная мизансцена. Не хотелось повторяться. Сценарий был до «Горько!». Но в ее контексте, когда какие-то вещи уже исследованы, хочется дальше идти.
— Кто-нибудь скажет: и чего это Крыжовников короткометражки снимает, когда уже сделал большой и успешный фильм? Чем так интересна малая форма?
— Здесь самое важное — сделать то, что в полном метре и попробовать нельзя. «Нечаянно» — стопроцентная черная комедия. В полнометражном фильме пойти до конца мы не могли. Могли только заступить на эту территорию. Малая форма позволяет быть более радикальным в экспериментах, в расширении инструментария, жанровом разнообразии. Я и сейчас снимаю короткий метр внутри альманаха «Страна чудес». Там — два моих сценария, один из которых я снимаю сам. Моя новелла называется «После нас хоть потоп». Это «Кин-дза-дза!» наоборот. Два инопланетянина случайно оказываются на Земле, не могут улететь и знакомятся с местным жителем, которого играет Тимофей Трибунцев. Этот проект возник после того, как продюсеры посмотрели «Нечаянно» на «Кинотавре» и пришли ко мне с вопросом, нет ли у меня еще чего почитать. И мы вместе с моим соавтором по «Горько!» Лешей Казаковым набрали четыре истории и сейчас занимаемся производством. У меня было три съемочных дня и три будет в декабре. Я рассчитываю заниматься этим и дальше. Потому что это территория большей свободы. Короткий метр — не самая коммерческая вещь. А значит, продюсерский контроль носит немножко другую форму. Продюсер короткого метра ищет возможность быть интересным, а не прибыльным.
— А герои «Нечаянно» — упыри? Кто этот кошмарный народ?
— Конечно, упыри. Это другая сторона простого человека. Самое страшное и в то же время интересное — то, что современный Раскольников не будет мучиться. У Федора Михайловича после убийства Раскольников впадает в беспамятство, потом приходит в себя, но он еще слаб. Его колотит. У него высокая температура, лихорадка. Для него это действительно событие. А для современного Раскольникова гораздо большим событием является телевизор и то, что в нем происходит. Он реальней реальности. Для моих героев то, что происходит в телевизоре, — это жизнь, а то, что происходит с ними, — это так, само собой.
— А у меня возникают ассоциации с Юрием Мамлеевым и его персонажами.
— Может быть, Мамлеев и сам из Достоевского вышел.
— Будете ли вы снимать третью часть «Горько!»? Не боитесь пойти по накатанной дороге?
— Несмотря на возмущение некоторых фанатов, это только кажется, что мы в плену коммерческих расчетов. Но это совершенно не так. Для меня вторая часть - еще более радикальный эксперимент с жанром и формой, чем первая. «Горько!» - комедия узнавания. Ее просто забыли, от нее отвернулись. Перестали использовать узнавание как рычаг зрительского интереса. А вот «Горько! 2» – это формальный эксперимент, который мне кажется удачным. Мы собрали по совершенно новым чертежам летающий аппарат. Наверное, это можно было сделать лучше, точнее, сбалансирование, но, тем не менее, у меня ощущение, что история сложилась. Планов продолжения нет. Если вдруг нас занесет в третью часть, то это будет обусловлено творческим интересом. А вообще у меня в планах новый фильм — музыкальная комедия, подзабытый у нас жанр. История про очень простых людей, про любовь сотрудника ДПС и кассирши бензоколонки. Про их сложную судьбу. Именно этим проектом я занимаюсь сейчас и готовлюсь к съемкам в следующем году.
— Да, это неподъемный жанр…
— Музыкальная комедия? Ну, так все неподъемное. Надо пробовать поднимать. Иначе не узнаешь — действительно ли это возможно и сколько у тебя сил. У нас уже есть предварительный вариант сценария. Мы сейчас находимся в процессе кастинга и доработки истории.
— Андрей, а почему вы, например, не Абрикосов, а Жора Крыжовников?
— Абрикосы не люблю. А крыжовник — очень люблю. У Островского есть замечательный диалог в «Женитьбе Бальзаминова». Невеста Бальзаминова спрашивает его: а вы какие ягоды любите — я вот клубнику со сливками… А Бальзаминов отвечает: а я — крыжовник. Невеста замечает: так он же колется. И Бальзаминов вздыхает, что его любимая ягода колется. Мне нравится этот кустарник, то, как он выглядит. Мне кажется, что это такое юмористическое отстранение.. Умение иронизировать над собой — одно из самых важных качеств. И в плане самодисциплины хорошее.
