Пока полотно арт-группы Deux Bears только раскатывают, мы поговорили с идеологом «Лучей» Дмитрием Алексеевым о проблемах стрит-арта.
— Как-то вы сказали, что именно уличное искусство можно назвать настоящим современным авангардом, развивающим новое мышление...
— Что такое авангард? Это новый диалог с новым зрителем, когда тебе не надо идти в музей; ты находишься посреди улицы в гуще событий, и тут важны два условия: художник, который хочет что-то сказать, и зритель, который хочет на это как-то отреагировать. Проблема с Москвой в том, что все живут в каком-то комфортном вакууме, и никто не хочет из него выходить. Все в себе. А паблик-арт — это все-такие некое резкое проявление себя.
— Поэтому паблик-арт и не идет?
— Он идет либо как заказная работа в галерейном формате, либо, опять же, как заказная парковая скульптура, там, для Сада «Эрмитаж». Всё это не то. Настоящий паблик-арт свободен в своих проявлениях. Художник берет скотч, малярную кисть, короче, идет в город и делает всё, что ему нужно, никого не ставя в известность... если в незаконном месте что-то сотворил — его винтят, сажают в тюрьму; если в законном — объект какое-то время стоит. И это не так просто. Твое высказывание должно быть достойно того, чтобы его выставлять на всеобщее обозрение.
— А у нас диалога не складывается?
— Увы... наш прежний «Луч» вызвал громкий протест, но реакция была, в большей степени, не на ЧТО конкретно мы сделали, а на какие-то чисто бюрократические вопросы — почему не согласовали с властями, почему Минкульт не поставили в известность, должны мы быть легальными или нелегальными. А суть работ осталась фоном... Что до людей — реакция была очень разной.
— Ну да, про ярко разукрашенное фортепиано у стен консерватории в соцсетях писали — «И это искусство? Только инструмент испортили!».
— Да-да, еще жестче писали: «Врагов надо знать в лицо! Как могли художники издеваться над пианино!». Хотя оно было прекрасно настроено: любой желающий мог взять и поиграть. А вот работа Татьяны Пигаревой «Вело-Веласкес», напротив, пришлась по вкусу: когда она разбирала объект (велосипед с зеркалами), на нее накинулись местные жители — «Вы что тут вандализмом занимаетесь? Эта вещь нас так радует!». Вот ради этого мы и работаем. Мы стираем негативное сознание, обращенное только внутрь. Своими проектами мы говорим — «можно!», а про «нельзя» забываем.
— Так, а что у нас на нынешней картине — «Вернем лето»?
— Вы видите жаркий пляж, лежат люди в купальниках, пьют пиво, воду, кушают арбуз. Написана акрилом по бумаге. Вот сейчас мы и увидим реакцию людей... А следующий большой «Луч» у нас будет в конце апреля; он возьмет начало от Театра Терезы Дуровой и, через Пятницкую, опять упрется в Кремль. Снова мы выставим массу арт-объектов: всё больше и больше художников просыпается, понимая, как важно говорить с людьми. С властями мы ничего не согласовываем. Это наша позиция. Впрочем, и денег у государства не берем.
— А что случается с прежними объектами?
— Они постепенно уничтожаются. На сей момент от «Луча»-2014 остались два объекта — мой и Николая Наседкина. Но они настолько уникальны, что дворники просто не знают, как к ним относиться. То есть объявления «куплю/сниму квартиру, дешево продам телевизор» в центре города никого не смущают, а шикарные арт-объекты почему-то уничтожаются в первую очередь.
— Не выделяйся из серой среды, все очень просто.
— Хотя мы абсолютно не затрагиваем политику. Сейчас и без того все говорят о политике, это, если честно, уже утомляет: говорить тут особо нечего.
...Люди с удивлением глядели на длиннейшее полотно, к картине проявили уважение — никто на нее даже не наступил. Впрочем, тут же появился дворник, который стал скрести лопатой, но художники попытались объяснить ему, что это не снег и не мусор. Это лето, поднимающее людям настроение в серый сумрачный день. Пара человек остановилась, стала искать смысл происходящего — «это что, это зачем? По какому тут праву?», но, в массе своей, поток шел не останавливаясь, впрочем, от начала до конца изучая «Лето».
"Столичные художники вернули москвичам лето! "
