У него экономичная фамилия — всего четыре буквы, но от них как током бьет — ГАФТ. Эти четыре буквы и написаны на экране, что висит по заднику сцены. А сам носитель фамилии сидит в ложе со своим большим семейством — жена Ольга Остроумова, дети и уже их дети, маленькие только.
В зале кого только нет — проще сказать, кого нет. Нет министра культуры РФ, зато Кибовский в восьмом ряду. Марк Захаров, Олег Табаков, адвокат Михаил Барщевский, бизнесмен Михаил Куснирович, тренер Татьяна Тарасова, издатели — директор книжного магазина «Москва» Марина Нилова, экс-губернатор Подмосковья Громов, Андрей Малахов, известные врачи и, конечно же, коллеги-артисты.
Вечер ведут Чулпан Хаматова, Никита Ефремов, Виктория Романенко и Александр Олешко. Последний, как самый опытный, задает тон и элегантно ведет действие. Олег Табаков на правах сокурсника и партнера юбиляра веселит историями из их ранней молодости и дарит Гафту что-то с бриллиантом (из моего девятого ряда плохо видно содержимое маленькой черной коробочки).
А ведущие оглашают статистику ролей Гафта и моральную неустойчивость его героев: сыграно 29 ролей, восемь раз был женат, из них дважды на Галине Волчек. Дважды бросал он (Елену Яковлеву), один раз бросили его (Нина Дорошина). Дважды был любовником, изменявшим жене, дважды морочил голову Марине Нееловой. Один раз честно попытался жениться, но с Лией Ахеджаковой не срослось.
Но Валентин Гафт не только артист — он большой поэт. Поэтому слово и поэзия в этот вечер правят бал. Читали — Игорь Золотовицкий, Михаил Ефремов, даже представители футбольного клуба «Спартак» отметились эпиграммой — естественно, на Гафта. Впрочем, попыток превзойти самого острого эпиграммщика не наблюдалось.
Вот Михаил Ефремов (похудел, постройнел, черный смокинг) напоминает две эпиграммы юбиляра, посвященные семейству Ефремовых. Сначала Олегу Николаевичу: «Мне было 13 лет, когда вы написали легендарную эпиграмму моему отцу, ему было 50: «Олег, еще не век/Всего полвека прожито/А посмотри на рожу-то!». Потом я вырос, меня выгнали из театра «Современник», и я, понятное дело, перешел во МХАТ. Мне дали роль Чацкого, а Валентин Иосифович написал: «Все по таланту, не по блату/Чуть свет, и он у ваших ног/Давненько не везло так МХАТу/К отцу прибавился сынок».
И в заключение прочел юбиляру стихи, написанные от лица группы стихоплетов.
Поэты ветрены, как дамы,
Я лично знаю их, скотин,
Но даже среди жадных самых
За коньяка полкилограмма
Писать на Гафта эпиграммы
Не согласился ни один.
Группа детей из программы «Голос» обаянием и ранним профессионализмом представляет серьезную угрозу нынешним звездам шоу-бизнеса. Прекрасны Гвердцители и Долина, ироничен Градский. Но речь Александра Ширвиндта, прочитанная им с невозмутимо-индифферентным видом, идет под беспрерывный хохот, переходящий в рев и овации. Привожу ее полностью.
— Валя, я ровно на год старше тебя и с высоты нашей 60-летней дружбы вынужден быть искренним. В наше замечательное веселое театральное время, время необузданного режиссерского оргазма, мы вынуждены свои старческие актерские гениталии окунать в общий котел группен-секса с Мельпоменой.
Актерам сегодня тесно на театральных подмостках — они ходят на ринг, на лед, на паркет. Сейчас время выйти на панель и участвовать в танковом биатлоне. Население наше сейчас из кого состоит? Из гастарбайтеров, председателей жюри и Жерара Депардье. Сейчас группа артистов брошена в дельфинарий, очевидно, чтобы как-то поднабраться у дельфинов интеллекта. То, что там в жюри сидит человек-амфибия — это объяснимо, но когда появился Гусман, это настораживает.
К счастью, очень двинулся национальный вопрос. Я тут с гордостью прочел, что Хазанов и Гафт были гостями «Славянского базара». Логично, что гостями-хозяевами на «Славянском базаре» евреи уже пытались быть. За базар ответили.
Валечка, Моисей таскал евреев по пустыне 40 лет, потому что, в отличие от Сусанина, действительно заблудился. Ты почти 60 лет ведешь свою зрительскую паству в одном и том же направлении, потому что ты гениально знаешь адрес. Валюша, в нашем возрасте нужно иметь группу поддержки (показывает руками, как на кого-то опирается). Я тебе привел свою — если понадобится, пользуйся.
Выходит группа поддержки — красивые длинноногие артистки Театра сатиры (платья в пол, на головах венки). Ширвиндт между ними. Артистки запели на мелодию шлягера из репертуара Людмилы Зыкиной «Издалека Волга»:
Сказала мать: бывает все, сынок,
Славяне тоже божия народ.
Коли родился ты на их земле,
Ладони опускай в Москва-реке.
Припев:
Ах, Иордан долго
По венам тек гордо
По венам тек гордо
Конца и края нет.
Среди снегов знойных
Среди берез стройных
Рос богатырь рослый
И звали его Гафт.
И вот Геннадий Хазанов. И снова стихи в честь Гафта.
...Быть знаменитым некрасиво —
Аншлаг, овации, цветы,
Давать автографы лениво.
Вот Гафтом стать — предел мечты.
...Как Гафт, я выйду на подмостки,
Сломав дверные косяки,
И Куснирович орден Боско
Мне вручит у Москвы-реки.
...Пусть продуман распорядок действий
Восемьдесят — не конец пути
Я скажу без доли фарисейства
Гафтом стать — не поле перейти.
В самом конце на сцену выйдет Гафт. Растерянный, расчувствовавшийся от слов и действий коллег и друзей. С паузами. С разведенными большими руками. Как большой, но скромный ребенок, оказавшийся в центре пира и до конца не понявший, что пир-то в его честь. Эпиграммы не читает — только два стихотворения. Про театр. То есть про себя. То есть про всех, кто собрался в этот вечер в ДК на Яузе, на этой временной пристани его «Современника».
Театр... чем он привлекает?
В нем умереть иной готов.
Как милосердно Бог прощает
Артистов, клоунов, шутов.
Зачем святое мы играем?
На душу принимая грех.
Зачем мы сердце разрываем?
За деньги? Радость? За успех?
Зачем кричим? Зачем мы плачем,
Устраивая карнавал?
Кому-то говорим: удача.
Кому-то говорим: провал.
Что за профессия такая?
Уйдя со сцены, бывший маг,
Домой едва приковыляя,
Живет совсем-совсем не так.
Не стыдно жизнь, судьбу чужую
Нам представлять в своем лице?
Я мертв, но видно, что дышу я,
Убит — и кланяюсь в конце.
Но вымысел нас погружает
Туда, где прячутся мечты,
Иллюзия опережает
Все то, во что не веришь ты.
Жизнь коротка, как пьесы читка,
Но если верить, будем жить.
Театр — сладкая попытка
Вернуться, что-то изменить.
Остановить на миг мгновенье,
Потом увянуть, как цветок,
И возродиться вдохновеньем.
Играем! Разрешает Бог.
