Сперва все-таки о Наомином «опусе». Как уточнил выпускник Московского полиграфического института Александр Мельнер, правильнее говорить, что мы имеем дело не с книжным переплетом (обложкой), а с книжным футляром – декоративной упаковкой, в которую вставлен двухтомник Кемпбелл.
А теперь обратимся к уникальным творениям прошлых лет и даже веков.
Начнем с того, что поновее, – с современных чудо-экспонатов.
Некоторые «продвинутые» художники умудрились превратить книги в арт-объекты. Например, Роберт Зе так фигурно вырезал лишнюю бумагу из толстого тома, что у него получилось скульптурное изображение пистолета. В другом случае многостраничный книжный «массив» позволил этому креативному художнику после соответствующей наружной отделки изобразить скорпиона... Однако собственно книгами данные творения называть уже не получится: их нельзя открыть, перелистать и уж тем более – прочитать.
Куда более чистый оформительский эксперимент поставил Гюнтер Рэмбоу. Этот дизайнер создал настоящий гибрид, объединив книгу и барельеф. Оформленное Гюнтером издание выглядит очень необычно: изображенная на обложке человеческая рука ближе к краю переходит в свое объемное продолжение. Получается имитация того, что некий мужчина держит эту книгу в руке.
Коллега Рембоу, дизайнер Луис Рейс «скрестил» книгу и разделочную доску. В проекте под названием «Библия барбекю» он заключил книжный блок с двух сторон в «обложку» из толстых резных деревянных пластин, на которых удобно, по мнению автора, нарезать мясо для стейков.
Обнаружилась еще одна книга в необычной «одежде» из подобного же материала. Ее обложка сделана из сучковатого обрубка древесного ствола. Покрытые лаком деревянные крышки соединены с деревянным же корешком при помощи миниатюрных мебельных петель. Весьма оригинально. Хотя читать такую цилиндрической формы книгу не очень-то удобно, да и на книжной полке она займет много места. Но, как говорится, искусство требует жертв!
Особняком стоят некоторые книжные издания, в оформлении внешнего вида которых главной изюминкой являются элементы неряшливости. Вот, скажем, справочник сугубо научного толка под названием «Кровообращение и анестезия». Ниже фамилии автора и заголовка на светлом фоне обложки красуется грязный след – круглое пятно, явно от чашки с пролившимся чаем или кофе, поставленной на книгу небрежным читателем. С ходу хочется воскликнуть: «Эх! Испортили книгу! Разве так можно?!» И лишь при внимательном рассмотрении становится ясно, что следы чая-кофе напечатаны типографским способом.
Традиционными материалами для изготовления переплетных крышек для книг являются плотная бумага, ткань, кожа, коленкор, ледерин, бумвинил. Иногда умельцы создают единичные экземпляры обложек из чего-то иного. Скажем, кузнец Анатолий Ющенков выковал ажурную книжную крышку из металла, а некая уральская мастерица в результате долгого кропотливого труда сделала разноцветную обложку (на ней есть и узоры, и фамилия автора, и название) из мелких «горошин» разноцветного бисера.
Необычно поступили в одном из старых театров. При реконструкции сцены пришлось заменить старый «намоленный» занавес на новый. Но и для «уволенного в отставку» нашлось применение. Его бархатные полотнища почистили, аккуратно разрезали на сотни одинаковых кусков и эти куски использовали, чтобы обтянуть ими обложки небольшого тиража подарочного альбома, посвященного истории театра.
Очень похожая, хотя и не столь масштабная история случилась в России несколько веков назад.
Виновником ее стал Никита Струйский. Упоминание об этом очень своеобразном человеке можно найти даже в «Русской истории» Ключевского, который писал, что этот пензенский помещик «был великий стихоплет». Главной вдохновительницей «поэтического труженика» стала его красавица-жена (портрет Струйской, написанный художником Рокотовым уже долгие годы хранится в Третьяковской галерее). Впрочем, графоманские опусы Никиты Ермиловича вряд ли сохранились бы для истории, если бы не их полиграфическое оформление.
Чтобы издавать собственные сочинения, этот дворянин екатерининской эпохи устроил в своем селе Рузаевка типографию, которая считалась тогда по уровню качества выпускаемой продукции едва ли не лучшей в стране. Денег на любимую «игрушку» Струйский не жалел. Работавшие у него в типографии крепостные мужики, резали на медных пластинах художественно исполненные рисунки, виньетки, затейливые орнаменты... Тексты набирались особым, специально разработанным шрифтом и печатались на самой лучшей бумаге, обложки обтягивались парчой и сафьяном, тиснение на них выполнялось золотом. Современник вспоминал, что однажды, когда при издании очередной книги вдруг обнаружилась отсутствие нужных материалов для изготовления красивой переплетной крышки, Струйский не пожалел для дела собственного парадного парчового камзола: велел его распороть и получившиеся куски использовать для изготовления переплетов.
Следует подчеркнуть, что свои сочинения Струйский выпускал небольшими тиражами и никогда не отправлял на продажу. Роскошные фолианты использовались автором-издателем лишь в качестве подарков.
Кончилась эта типографская эпопея печально и вполне предсказуемо. Никита Ермилович разорился-таки на своих супер-книжках. Все его имущество, в том числе и уникальная типография, было описано и продано за долги. Талантливые граверы, печатники, переплетчики попали к другим помещикам и оказались отлученными от полиграфии... Однако созданные ими великолепные тома еще долгие годы демонстрировались на различных международных выставках.
