Что до сборов — а это ключевой момент любой арт-политики, — то о них отчитаются позже. Пока же — одно сплошное наслаждение Царством Фотографии, ну и Россия на общем фоне не ударяет в грязь лицом: Мультимедиа Арт Музей Ольги Свибловой представил серию провокационных, но глубоких и добрых одновременно работ известного и любимого многими философа и фотохудожника Сергея Чиликова (живет в Йошкар-Оле).
Непросто поначалу разобраться в запутанных уровнях старинного Сомерсет-хауса, где тут «павильон», а где «мезонин»; обойдешь всё трижды, а потом оказывается, что какие-то закутки да закоулочки все равно скрывались от глаз. Но это только добавляет шарма и респектабельности, ведь лондонские (в основном), парижские и прочие галереи выставили самые громкие имена в мире фото последних 30 лет, среди которых — Anton Corbun (и его смачный и мрачный Дэвид Боуи), Patrick Demarchelier с его тонкими линиями фотомоделей (вроде «Кристи и мыши»), Helmut Newton с «10-м этажом отеля «Хилтон», светящиеся полосы Motohiro Takeda, потрясающие волевые снимки Albert Watson; ну и таких мастеров, как Martin Schoeller, Christian Tagliavini, Irving Penn, Nick Brandt — работы многих из них даже для русского зрителя стали хрестоматийными…
Что до ценовой политики, то, не вдаваясь в детали, различные снимки (а надо понимать, что фотография — это серийное искусство, поэтому ты можешь купить снимок из ограниченного тиража, авторскую копию — тут надо уточнять) стоят от 1500 до 150 000 фунтов. А самих фото каких только нет — от космических снимков НАСА до фотоколлажей с ликом Обамы, собранных из какого-то фотомусора. Колоритно смотрятся синие пластиковые ведерки со льдом, бутылкой шампанского и бокалами, которые служащие разносят в каждую галерею. Гости самые поразительные — от ведущих арт-дилеров до артистов (в кафе при нас кушал Дэвид Суше).
Что бросается в глаза и по-хорошему удивляет: выставка в своей массе абсолютно лишена какой-либо конъюнктурности «на злобу дня», да и шоковой провокации как таковой здесь нет вообще. С одной стороны, оно и понятно: лучшие галереи предлагают лучший, прошедший отсев «товар». С другой — чувствуется торжество какого-то разлитого в воздухе чувства вкуса, которое ненарочито из толстого слоя маститых фотоимен достает на поверхность мало кому известных молодых авторов, почти издевающихся над самой сутью фотографии… Но все это идет в одном русле работы на Искусство. Причем не только на фотоискусство, о чем мне и поведала Ольга Львовна, когда мы наконец отсмотрели всю развеску полуобнаженных-полурасслабленных натур Чиликова. (Свиблова у себя в Доме фотографии нарочно освобождала целый зал, чтобы понять, как многочисленные «чиликовы» в целом будут смотреться на стенах Сомерсет-хауса, после чего — а труд титанический! — заметила: «Я когда готовлю выставку Чиликова, начинаю его ненавидеть — столько всего делать приходится, мучаюсь, а когда наконец все сделаю и повешу — снова его люблю!»)
— Ольга Львовна, во-первых, как бы вы оценили масштаб London Photo?
— Нынешняя выставка — совершенно замечательная; во-первых, Лондон — это тот самый город, где по-настоящему существует арт-рынок (да, он, как и везде, упал из-за кризиса, но в Лондоне — куда меньше, чем по остальной Европе). Поэтому это очень правильная затея, что именно здесь возникает столь престижная ярмарка. Потому что я не смотрю на фотографию как на отдельный вид искусства.
— Она плотнейшим образом включена в общий арт-процесс?
— Фото — это не отдельная, но составная часть искусства, это медиа: можно делать скульптуры, или картины, или работать с медиафотографиями. И периодически фотография становится одним из ведущих медиа, выходит на первый план, когда, например, мы не можем представить себе модернизм или соцреализм без фотографий; с другой стороны, никому уже не надо подтверждать тезис Родченко, что «фотография — это искусство». Так что проведение London Photo — очень разумный шаг...
— Но ведь и прежде были попытки, насколько понимаю..
— Были. Но до прошлого года они были не очень удачными. Я присутствовала при рождении Paris Photo в свое время. Помню, как это собиралось, как никто не верил в успех предприятия. Сегодня же это самое сердце фотожизни, где встречаются люди со всех континентов, кто так или иначе связан с фотографией. То же происходит и с Photo London: «кадры решают всё», как говорили наши вожди. Во главе этой ярмарки теперь стоят Michael Benson и Fariba Farshad — люди, которые абсолютно четко за последние десять лет доказали, что они суперпрофессионалы; они сделали Prix Pictet — подняли эту международную премию, сделав ее одной из самых престижных в мире. Выставки лауреатов и номинантов Prix Pictet проходят сегодня в ведущих музеях… Те же из галерей, кто сегодня участвуют в London Photo, — это просто сливки.
— Но в чем главное отличие от Paris Photo?
— Париж так и останется Парижем, но у Лондона, совершенно очевидно, большие перспективы (тем более что в Лондоне нет отдельного фотомузея). Город набирает обороты по части интереса к фотографии, здесь фоторынок только формируется…
— Безусловно, это потребует времени.
— Конечно, тем более, что ярмарка успешна не тогда, когда на ней отличные экспоненты и экспонаты, а когда она показывает коммерческий результат. Например, мы знаем, как Paris Photo захлебнулся в Лос-Анджелесе, что очень обидно: там были лучшие галереи, там были потрясающие экспозиционные пространства, там был публичный интерес, но… там не было продаж. А рынок, извините, это рынок. Но очень здорово, что London Photo выступает с непрофитными проектами, работая с музеями, и с нашим в частности. Мы горды участием русской фотографии в общем процессе. И я надеюсь (я футурист), что когда-нибудь в России тоже будет подобная история...
— Ой, не скоро...
— Увы. Когда в Москве две фотогалереи, и те дышат на ладан в связи с общей ситуацией, — остается только мечтать. Но надежда на Moscow Photo есть, пусть надежда и умирает последней. При том, что и сам фоторынок очень специфичный, ведь фото росли в цене последние 20 лет куда быстрее, чем рос весь арт-рынок. Но сейчас, в момент падения и стагнации, фотография является более рискованным сегментом, хотя и стоит дешевле: тут есть проблемы с тиражами, с экспертизами, с провинансом… Ведь когда начинается финансовый крах, люди боятся вкладывать в фото (вдруг нечистый на руку фотограф сделает дополнительный тираж?) — вместо этого вкладывают в самую дорогую живопись.
— Последний вопрос: объясните выбор Чиликова для Лондона, хотя понятно, что он прекрасен сам по себе...
— Ой, мы его много выставляли за рубежом, Сергей неизменно пользовался успехом. До сих пор и в Риме, и в Арле помнят его работы. Но в Лондон его еще не привозили. Мне казалось, что здесь он будет соответствовать лондонскому стилю — потому что в последние 12–15 лет Лондон изменился, это не тот Лондон, что был в конце 80-х, — из которого я, честно, сбежала, не приняв предложение остаться.
— Неужели?
— Да, но Лондон был закрытым, ничего не работало по субботам и воскресеньям, все дома заперты… Сегодня энергия города — экстравертна. И Чиликов хорошо вписывается: он актуальный, свободный, находит в людях самых разных российских регионов свободу, и прежде всего телесную. Тело есть тело. Вот лежит девушка. Она в платье лежит. Но коленки положены как-то так, как позволяет доверительно-интимная ситуация. Отдыхает. Это поза свободы. Она не позирует, не сидит как положено. И любая девушка из британской провинции ляжет дома одна так же. Так что тончайшее, концептуальное искусство Чиликова понятно всем. И он никогда не доводит до болевых точек. Провоцирует, но остается незаметным. Он любит своих героев. И это очень передается. Вон со всех сторон слышу одобрительные отзывы…
Лондон.
