Это уже московское приобретение. Раз приехал в столицу — надо приодеться. Пошел в магазин, там его узнали и сделали скидку в 700 рублей. «Диким театром из Сибири» называли «Коляда-театр» во время французских гастролей. А Коляда вспоминал о дикой жизни в родном Екатеринбурге: как в 90-е изрубили топорами в клочья ему сцену бандиты, мечтавшие в том же помещении открыть ресторан. «Россия — прекрасная страна. В ней выживает слабейший», — скажет Коляда. Скоморохи выжили, а где те богатые бандиты? На гастролях в любом городе Коляда начинает мыть и убирать сцену, травмируя штатных уборщиц. «Это жизнь моя. Моими волосьми усыпаны все сцены мира», — говорит 6-тысячный советский писатель, некогда принятый в творческий союз литераторов и получивший удостоверение с таким порядковым номером.
Это уже ирония судьбы — каждый январь собираться на Страстном бульваре и вместе ходить… не в баню, а на спектакли «Коляды-театра», новые и те, что со стажем. На этот раз их будет 39! В Москву приехали две машины декораций, полсамолета артистов и сотрудников театра: 62 человека и один диктатор. Это сам Коляда: «Я не люблю генералов в театре. И звезд. У меня в театре одна звезда — я. Я диктатор в своем театре». Но при этом он оговаривается: «К себе надо относиться с иронией и помнить, что все давно написали Пушкин, Гоголь и Чехов». А что он сам? Он пишет пьесы, которые как «шило реальности втыкается в мозг публики, чтобы зритель не мог расслабиться».
На творческом вечере Коляда выступил с чистосердечным признанием: «Как же я люблю Москву!». Но... «Для театральных критиков я какой-то не свой. В Москве я немного чужой. Надо было мне приехать сюда в 90-е, когда мои пьесы активно ставили». А теперь поздно, старый он, Коляда. Проснулся 1 января и подумал: «Коляда, тебе скоро 60. Жизнь заканчивается». Самое время представить собственное собрание сочинений, как некий итог жизни. А когда-то ходил молодой Коляда по редакциям столичных журналов, предлагал свои сочинения, а в ответ звучало: «Это обочина жизни. Про это рассказывать не надо». Теперь за них премии дают.
Коляда воспитал несколько поколений российских драматургов и режиссеров. Самый знаменитый из них — Василий Сигарев. 11 декабря ему стукнуло 40. Рецепт воспитания талантливых людей — похвала. Про Сигарева Коляда вспоминает: «Вася из Нижнего Тагила ко мне приехал, привез что-то написанное карандашом. Спрашиваю его: «Что ты в электричке читал?». Он называет фамилию, которую я не слышал. Подумал: «Умный, наверное» — и взял. Приезжал он ко мне на занятия раз в неделю. Больше молчал. Спрошу о чем-то — он хмыкнет что-то. «Дурак какой-то», — думал я. А потом пошли пьесы. Первая — «Падение невинности», то есть «Пластилин». Я сказал тогда Васе: «Главную пьесу своей жизни ты уже написал. Можешь помирать». «Я еще поживу», — ответил Вася».
Одна из гастрольных премьер — «Пиковая дама». Германна сыграет Олег Ягодин, он же Гамлет, Ричард III, Борис Годунов. И вот что такое эта «Пиковая дама» от Коляды: «Германн говорит по-немецки: «Назови мне три карты». Потом переходит на русский. Когда Олег Ягодин произносит текст, у меня начинается электрическая дрожь. Я ему сказал, что это должно звучать как последнее слово, и он сыграл сцену так, что пришлось остановить репетицию. Я обнял его со словами: «Спасибо тебе, сука!». Ягодин в ответ: «Ну чего? Нормально?». Он повзрослел, ему 40 исполнилось, у него родилась дочка Алиса. Теперь он иначе воспринимает лицедейство, понимает, что три часа на сцене — самое важное, что есть в жизни артиста. Ягодин — бриллиант».
В «Пиковой даме» поют романсы. «Мы месяц репетировали. Половина текста звучит по-немецки. Артисты говорили: «Мы не выучим». Но меня это не интересует. Пришел домой — садись на кухне и учи роль. Знаю, как артисты академических театров и на разные голоса произносят текст. Это у них идет застольный период. И так целый месяц ковыряют мозг. А у меня один раз прочитали текст — на следующий день выходи на сцену и знай его наизусть. Иначе Коляда начинает орать, потому что артист должен дома работать. В «Пиковой даме» у Олега Ягодина огромные монологи. А он по-немецки не шпрехает. Никто ничего не понимает, все же учили английский. Только я все понимаю. Сижу и радуюсь. Язык жесткий, страшный».
Коляда говорит, что с фамилией ему повезло. Все звонят и спрашивают: «У вас там, в театре, частушки, что ли, поют?» Поют, но арии и дуэты из советских оперетт. Они прозвучат в еще одном премьерном спектакле-концерте «Весна советская». Артисты исполнят фрагменты советских оперетт — Дунаевского, Стрельникова. Коляда обожает их с юности, ходил в Свердловский театр музыкальной комедии. Петь у него будут вживую, без микрофонов. И в «Старосветской любви» будут петь.
«Там столько песен из моего хохляцкого детства, — рассказывает Коляда. — Мой отец пел «Распрягайте, хлопцы, коней». И я все это вставил в спектакль и теперь сижу и радуюсь, свое детство вспоминаю. У меня мама русская, а отец украинец. А вообще у нас спектакли один другого лучше. Приходите!».
Коляда сварит для публики борщ, даст суп-спектакль. Народу на него столько записалось, что, боюсь, не всем борщ хлебать.
