Опубликована переписка двух любимых женщин Чехова

«Что-то страшное творится, откуда же спасение придет!»

Ольга Леонардовна Книппер-Чехова — жена и Мария Павловна Чехова — сестра писателя, посвятившая всю свою жизнь памяти великого брата. Их более чем полувековая переписка только вышла в свет. За строчками писем встают две судьбы, две биографии. Благодаря опубликованным письмам появилась возможность прикоснуться к эпохе, легенде, услышать ее звуки, почувствовать ее аромат, которым проникнута жизнь этих замечательных женщин.

«Что-то страшное творится, откуда же спасение придет!»
Жена Антона Павловича Ольга Книппер-Чехова (слева) и сестра Мария Павловна Чехова (справа)

Осенью 1958-го я, студент-первокурсник, согнувшись в три погибели, сидел на забитой людьми лестнице второго яруса МХАТа. Шел юбилейный вечер Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой — ей исполнилось 90. На сцену выходили толпы поздравителей, одна театральная делегация сменялась другой. Все лица и все речи были обращены к ложе, где сидела знаменитая юбилярша (мне с моей верхотуры и видно-то ее не было).

В одном из эпизодов празднества на сцену вышли актеры Театра имени Станиславского в костюмах героев «Трех сестер». На подмостках чеховский Федотик, как ему положено по пьесе, заводил свой волчок, тот начал крутиться и гудеть. И тут из ложи раздался голос неслыханной глубины, величавости и благородства: «У лукоморья дуб зеленый…» — реплика Маши, произнесенная первой исполнительницей роли, сыгравшей ее в 1901 году. Это была весть из далеких, навсегда ушедших времен, отзвук легенды о старом Художественном театре, вдруг ставшей на миг реальностью.

Потрясенный зал замер, а потом все зрители вдруг вскочили на ноги, как будто сорванные с мест какой-то таинственной силой. И теперь, через столько лет, не могу не вспомнить об этой минуте без душевного волнения. До сих пор в ушах звучит этот давно смолкший голос великой эпохи.

И вот перед нами двухтомник писем двух женщин — Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой и Марии Павловны Чеховой…

На ранних порах их отношения складывались непросто, что не могло не сказаться в учтивейшем, но чуть холодноватом тоне их первых писем. Но постепенно, шаг за шагом, они оттаивали, становились душевно близки и человечески необходимы друг другу. А в поздние годы каждая из двух пожилых женщин стали ощущать в другой единственного близкого человека. Главное, что их связывает неразрывной связью, — память о Чехове, память сестринской и супружеской любви. И глубокая любовь к Художественному театру, его искусству и его людям. Из переписки двух женщин — от 1899-го до 1956 года (года смерти М.П.) страница за страницей вырастает образ изумительного поколения русской интеллигенции.

В письмах много житейской обыденщины — они ведь писали друг для друга, а не для истории. Обсуждают наряды, секреты приготовления блюд, вечные свои недуги, своих котов и собак, на удивление редко чуть-чуть злословят по поводу общих знакомых. М.П. вечно жалуется на избыток хозяйственных забот: «Снова надо писать отчеты по начальству, в ялтинском музее крыша протекает, дрова кончились», — пишет Мария Павловна. А Ольга Леонардовна не без саркастической усмешки описывает закулисные события в МХТ.

Но чем больше погружаешься в переписку, тем яснее начинаешь чувствовать, как в частную жизнь двух женщин, в их привычную обыденность неумолимо вторгается трагическая история страны, железным катком прошедшаяся по судьбам очень многих. И это делает переписку О.Л. и М.П. поразительным человеческим и историческим документом. Вполне благополучная, можно сказать — счастливая жизнь О.Л. была взорвана событиями революции и гражданской войны. Кровавые дни Октябрьского переворота… «Что-то страшное творится… Свой на своего полез, озверелые, ничего не понимающие… Откуда же спасение придет!!» — из письма 2 ноября 1917 года. Потом — голод, скитания по свету с полуэмигрантской качаловской группой…

Марии Павловне и Чеховскому дому приходится существовать под вечной угрозой: в Крыму — то красные, то зеленые, потом — тягостные конфликты с новой властью, часто строившей музею бюрократические препоны, а с ноября 1941-го — два с лишним года существования в оккупированной немцами Ялте.

Что более всего поражает — твердость духа обеих женщин, то заложенное в них с детства душевное достоинство, перед которым отступают любые испытания. Странно и утешительно читать, как обе они, нимало не считаясь с советским официозом, усердно и радостно празднуют Пасху или Рождество — так, словно в каком-нибудь 1925-м или 1928 году в этом не было ни малейшей опасности.

Помимо всего прочего обеим была дарована сердечная веселость, помогавшая им человечески сохраниться в условиях, несовместимых с правилами, в которых они были воспитаны. Впрочем, в конце концов эпоха обошлась с ними довольно милостиво. Вовсе не мятежницы, не героини, принимая все зигзаги истории как печальную неизбежность, смиряясь перед этой неизбежностью, часто идя с ней на компромиссы (но только до известного предела), они умели оставаться собой в любых обстоятельствах — без всякого жертвенного надрыва. Из книги писем выясняется, что это в принципе возможно, в чем, мне кажется, состоит один из главных ее жизненных уроков.

Двухтомник писем издан поистине образцово: Инна Соловьева предпослала переписке емкое по мысли предисловие, а составительница книги Зинаида Удальцова снабдила текст безукоризненно сделанным комментарием. Это не только поучительное, но и необыкновенно увлекательное чтение.

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №27305 от 23 января 2017

Заголовок в газете: Две долгие прекрасные жизни

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру