На самом видном месте – портрет мальчика, написанный Борисом Григорьевым в 1930—х и впервые появившийся на рынке. Ребенок с взъерошенными волосами в накрахмаленной рубашке с подтяжками впивается в нас взглядом, развалившись на ультрамариновых подушках.
Цветом они перекликаются с костюмами театральных эскизов Льва Бакста. Среди них набросок к водевилю «Москва», где художник демонстрирует исконно русское раздолье: кокошник, набивная шаль, богато украшенный мех, расшитый серебряными нитями наряд, увенчанный золотым петушком. Постановку в 1922 году дала Мария Кузнецова-Бенуа в парижской «Фемине».
Еще из работ Бакста — эскиз костюма очаровательной с выпученными глазами куклы-француженки к балету «Волшебная лавка»» и эскиз изумрудно-терракотового костюма Креонта 1904 года к ранней работе художника — «Антигоне» для Иды Рубинштейн на сцене Нового театра Яворской.
– Произведения Бакста и Григорьева мы хорошо знали по фотографиям, – убеждает корреспондента «МК» глава международного департамента русского искусства Christie's Алексей Тизенгаузен. – Они не выставлялись 30—40 лет, так как хранились у Ричарда Шварца. Недавно он умер, и семья решила их продать.
Что касается остальных топ-лотов, то среди них фигурируют предметы декоративно-прикладного искусства с императорским провенансом и изделия Фаберже. В глаза бросаются два серебряных ковша времен правления князей Петра и Ивана Алексеевичей и Екатерины Великой. Особое внимание заслуживает неброская, но весьма изысканная брошь Фаберже в форме божьей коровки.
Из произведений Императорского фарфорового завода показывают пасхальные яйца, в том числе по дизайну Виктора Васнецова, тарелки на военную тематику, предметы из сервизов времен Екатерины Великой и Павла I.
В общем, шедевров достаточно. Остается надеяться, что хотя бы часть из них приобретут наши соотечественники и вернут сокровища на родину.
