Имя Шарон Эяль получило известность в России до пандемии, когда в рамках «Золотой маски» состоялись гастроли ее коллектива L.E.V. со спектаклями «Love Circle» и «Love Chapter 2», неотличимыми друг от друга до такой степени, что осталось непонятным, зачем устроителям понадобилось показывать вторую серию того же самого балета на другой день. Танцовщики в купальниках, с сомнительной половой принадлежностью, на сцене импульсивно двигались, как на любой молодежной вечеринке, под модную музыку, были не очень совершенны, худосочны, казалось, лишены мышц...
То, что мы увидели теперь на спектакле «Autodance», созданном три года назад для шведского Оперного театра в Гетеборге, поражало воображение: те же купальники, тот же унисекс, с той же неразличимостью пола, такая же техно-музыка постоянного соавтора хореографа Ори Личтик – дежавю! И такое же многократное дублирование в движениях основной матрицы – как один из главных принципов современного искусства, изобретенный в 60-е годы прошлого века еще Энди Уорхолом с его многократно повторенными раскрашенными фото Мерлин Монро…
Но какое преображение! Вместо хилых, несовершенных тел танцовщиков израильской компании – совершенные тела русских артистов до неузнаваемости поменяли диспозицию и эстетику хореографа.
Описать движения, которые проделывали артисты в этом балете, нет никакой возможности: такое надо видеть. Если походку Майкла Джексона называли «лунной», то перед нами была какая-то «марсианская» походка внеземных бесполых существ, отдаленно напоминающая походку страуса и откровенно пародирующая выход моделей на подиуме: широкий «семимильный» шаг на высоких полупальцах, походка от бедра, выгнутые спины, высоко поднятые колени и плечи… Постоянная и способная довести до исступления «долбежка» в музыке, монотонность и повторяемость одних и тех же движений (словно артисты талдычат какую-то хореографическую мантру), да и само откровенное телесное роскошество вводили публику в транс.
Система «гага», изобретенная Охадом Нахарином, приверженцем которой является Шарон Эяль, способна творить чудеса. Эяль работала с Нахарином в его Batsheva и хорошо усвоила некоторые приемы и метод хореографа. Если в балете «Орландо» (премьера в Большом в конце марта) другой хореограф – Кристиан Шпук – так и не смог передать двуполость своего персонажа, то Шарон Эяль с легкостью изобразила походку неземного андрогина: в существа с неразличимым полом преобразились даже такие мужественные танцовщики, как Иннокентий Юлдашев и Евгений Жуков.
Поставленное в центр балета невероятное пластическое соло Максима Севагина, а затем трио, которое с этим гуттаперчевым и пластически одаренным артистом танцевали солисты «Стасика» Леонид Леонтьев и Герман Борсай, – производили ошеломительное впечатление. А чего стоило одно только появление на сцене такой уникальной примы, как Оксана Кардаш – первой вышедшей на этот инопланетный подиум! К ней группами (по трое, четверо, семеро), создавая поразительную и фантастически красивую цепочку из инопланетных ломающихся тел, присоединялись другие танцовщики.
Имя автора другой премьерной новинки – Акрама Хана, гуру современного танца и самого модного на сегодня западного балетмейстера, – привлекло на премьеру в «Стасик» самую избранную светскую тусовку. Созданный 19 лет назад балет KAASH – первый полноценный балет, с которого началась слава Хана как хореографа. Специально для «Стасика» Хан переделал этот балет, значительно сократив его и увеличив до семи исполнителей количество артистов, и создал, по сути, новое произведение. В переводе с хинди KAASH означает «если только».
«Индуистские боги, черные дыры, индуистские временные циклы, барабаны табла, созидание и разрушение» – таковыми, по слову Хана, были отправные точки для этой работы. Основной элемент в его хореографии – классический индийский катхак. Его исполнителями были храмовые сказители, иллюстрировавшие мифологические эпизоды жестикуляцией и танцами. Первостепенное значение тут имеют кисти рук, которые одними пальцами могут изображать животных (павлинов, тигров, змей) и богов, и рассказывают с их помощью истории из индийской мифологии.
Сценографом в KAASH выступил не менее знаменитый, чем Хан, представитель индийского искусства Аниш Капур. На этот раз результатом его сценографии стал объект, свет не отражающий, как в его зеркальной скульптуре в Миллениум-парке, а наоборот, предельным образом его поглощающий – космическая черная дыра и символизирующий ее вытянутый черный четырехугольник. Он напоминает «Черный квадрат» Малевича, только белый фон попеременно меняется на красный. Поскольку идеей этого балета у Хана является черная дыра, выходя из которой, боги творят мироздание, «Черный квадрат», явленный Малевичем впервые в футуристической опере «Победа над солнцем» и эту самую победу над солнцем воплощающий, пришелся в сценографии Капура весьма кстати. (Удивительно, но превращение погасших звезд в черные дыры ученые открыли только полстолетия спустя...)
В балете Хана танцовщики «Стасика» тоже выявили удивительные качества и показались с необычной для них стороны. Так, неожиданную грань своего таланта и способность хорошо чувствовать современную хореографию продемонстрировала прекрасная классическая прима Эрика Микиртичева. А ранее несколько проигрывающий другим премьерам в классике Дмитрий Соболевский вообще показал в KAASH одну из самых интересных своих работ.
Графичный танец этого артиста, напоминающий агрессивные движения восточных единоборств, становился одухотворенным, словно он изучал древнеиндийскую философию и йогу... Изгибы и игра мышц его сильной спины, то протяжные, то неожиданно резкие, будто бросок тигра, движения кистей рук – все это точно соответствовало замыслу хореографа и, казалось, воплощало на сцене одну из индийских легенд: явление творца мироздания Шивы, создающего и разрушающего в божественном танце Вселенную. Этот танцовщик владел своим телом так, что языком жестов и поз сумел рассказать в своем модернизированном в современной стилистике виртуозном танце о приключениях легендарных богов и героев, захватив публику своим исполнением...
