Как всегда в неурочный день Мариинский театр открыл фестиваль "Золотая Маска", хотя до его официального старта еще жить и жить. Но великим и могучим петербуржцам во главе с маэстро Гергиевым это свобода выбора давно уже позволена. Тем более, что спектакль, привезенный Мариинкой – "Электра" Рихарда Штрауса — не из рядовых. И это, впрочем, тоже – как всегда.
Ранняя опера Штрауса, одна из самых экспрессионистских в его творчестве, в России больше нигде не на сегодняшний день не ставится. В заглавной роли – Лариса Гоголевская, которую московская публика запомнила и очень высоко оценила в "Тристане и Изольде". Именно она представлена на фестивале в частной номинации как лучшая исполнительница главной роли в музыкальном театре. И вполне вероятно, что именно она эту награду получит. Плюс ко всему – респектабельная режиссура и сценография джентльменов из Великобритании Джонатана Кента и Пола Брауна, а также знаменитый мариинский оркестр под управлением Гергиева. В общем и целом – самый что ни на есть хороший тон во всем. Так что Мариинка в который раз задала "Маске" высокую качественную планку.
Джонатан Кент в оперной режиссуре не новичок: на его счету несколько опер, поставленных не в самых центровых театрах, в том числе "Буря" современного английского композитора и малоизвестная опера Моцарта "Луций Сулла". Однако была и "Тоска" в Королевской опере, что уже совсем другое дело. Режиссерско-визуальное решение, предложенное Кентом и сценографом Брауном, вполне банально: это до боли знакомое фэшн-шоу в интерьере "модерн": герои древнегреческого мифа переодеваются в современную одежду, так, что, к примеру, Клитемнестра (Ольга Савова) очень смахивает на нэпманшу, а Электра на бомжа. Первая размещается в интерьерах богатого особняка с лепниной и витражами в стиле середины прошлого века, а вторая – в подвале среди свалки старья. В отличие от своих агрессивных коллег, г-н Кент повел себя сдержанно и интеллигентно. Установив на сцене стационарную картинку, которая сразу же в силу своей привычности дала зрителю ключ к восприятию сюжета в духе Хичкока, режиссер поставил крепкий психологический триллер. И все бы было ничего, если бы не одна загвоздка: этот чертов Гуго фон Гофмансталь со своим либретто. Конечно, интеллигентный человек – не тот, что не проливает соус на скатерть, а тот, кто деликатно делает вид, что не видит текста на табло. Но он так и лез на глаза вместе со всей этой поэтикой, наполненной космогоническими аллегориями и нерасшифрованными кодами. Символические тексты, занимавшие и Штрауса, не случайно взявшегося сочинять оперу (кстати говоря, не единственную) на основе драматургии поэта, увы, "не бьются" с бытовой картинкой. Более того, картинка их убивает, опуская до напыщенной бессмыслицы, или того хуже – бреда персонажей, у которых явно съехала крыша.
Может быть поэтому лучшая сцена в опере – финальный танец Электры, приводящий ее к смерти. Гоголевская делает это столь же выразительно и исступленно, сколь ярко и убедительно строит свою вокальную партию. И хотя режиссер и здесь даже не попытался проникнуть в греческий миф дальше психиатрического уровня, сцена все же впечатляет. Что же до глубинных смыслов, Гофмансталь сам предрек их утрату в стихотворении "Вселенская тайна": "Да, глубь колодца знает то, что каждый знать когда-то мог, безмолвен и глубок. Теперь невнятны смысл и суть, но, как заклятье, все подряд давно забытое твердят".
