Они (музыканты Российского национального оркестра) весь год работали — не продохнуть. А теперь ставят шикарную точку в сезоне: 28-го, в 8 вечера, дают в «естественных декорациях» усадьбы «Архангельское» мистическую фантазию Римского-Корсакова «Майская ночь». Каков звук, а каков текст! «Дошло до нас, что ты, старый дурак, вместо того, чтобы собрать прежние недоимки и вести на селе порядок, одурел и строишь пакости!». За Гоголя — Авангард Леонтьев (чтец), за влюбленного Левко — Николай Басков (тенор). Русалки, чертовщина и превращения ожидаются…
…Маэстро (дирижер РНО Михаил Плетнев) только вернулся с репетиции. И сейчас снова уйдет. Времени мало:
— Почему я выбрал «Майскую»? — Улыбается он. — Во-первых, обожаю эту музыку, во-вторых, по сравнению с другими творениями того же композитора, эта опера достаточно короткая, в-третьих, когда мне эта идея пришла в голову, оказалось, что «Майскую ночь» давным-давно никто не ставил. Но когда мы объявили, что собираемся давать ее в Архангельском, она вдруг стала появляться и там, и сям.
Но разве кто-то «перекроет» плетневскую интерпретацию? Что-что, а уж по части мистики… Только вспомните ее начало — эти дивные призывы валторн, девичья игра в «Просо» (хоровод), ласковое — в неге струнных — свидание Левко с Ганной… «У бога есть длинная лестница от неба о самой земли. И как только ступит он на первую ступень, все нечистые духи полетят стремглав и кучами попадают в пекло!», — «Вечера на хуторе…» с детства были любимой книгой Римского-Корсакова (столетие со дня смерти), и летом 1877-го он решил написать оперу по «Майской ночи», насытив ее очаровательной музыкальной простотой и красочным разговорным языком… Всё это нам предстоит увидеть и услышать среди колоннады дворца, очаровательных росписей, созданных специально для концерта.
— Да, это полуконцертная постановка, — рассказывает г-н Плетнев, — и мне хотелось бы, чтобы в Архангельское пришли какие-то новые люди, новый слушатель. Там где-то 2000 человек вместить можно.
Одна проблема — как оно всё в акустическом плане? Маэстро рассказывал, что и раньше у оркестра были робкие попытки выйти на открытый воздух, но они разбивались об ужасную звуковую часть, когда «слышны лишь жалкие обломки музыки».
— И даже самые-самые — Караян или Рахманинов — находясь на такой сцене, не произвели бы на слушателей никакого впечатления. Поэтому к звукорежиссуре надо серьезно отнестись: в Архангельском, например, колоннада, и звук уходит в эти колонны, к тому же отражается взад-вперед от стен… О самой же музыке говорить не хочется, терпеть не могу; послушайте, а потом скажете — хорошо это или плохо!
Так что приезжайте, но рассчитайте время — пробки, увы, и по кольцу, и по Волоколамке…
