В Большом дают премьеру легендарного балета композитора Бориса Асафьева «Пламя Парижа». Самое известное детище только-только зарождающегося в начале тридцатых соцреализма особо полюбилось товарищу Сталину за «глубокие идеи, в нем выраженные». «Это большая ошибка», – сказал вождь, узнав, что спектакль еще не отмечен премией его имени. На следующее же утро все газеты напечатали указ о присуждении лучшему советскому балету Сталинской премии первой степени.
Созданный хореографом Василием Вайноненом и режиссером Сергеем Радловым к 15-летию Октябрьской революции, этот образчик революционного искусства впервые утвердил на сцене мужской героический танец и сделал революционный народ главным героем идеологически выдержанного сочинения.
По прошествии более чем 75 лет со дня премьеры, от советского революционного блокбастера остались «рожки да ножки». Но Алексею Ратманскому, тем не менее, пришла в голову идея возродить брендовое название, хотя и под новым соусом. Скрупулезно собрав все осколки, оставшиеся от прежнего 4-актного идеологического монстра, новый постановщик умело вплел сохранившееся куски в собственный авторский текст. Оставив все приметы сталинского стиля, он, однако, вовсе изменил содержание и вклинил модерновую хореографию.
История про взятие революционными массами королевского дворца Тюильри и народных гуляний по этому поводу заменили на душещипательный рассказ об изысканной молодой маркизе Аделине. Аристократка предала свой класс и родного отца в обмен на любовь простого крестьянского парня-здоровяка Жерома и встала на сторону восставшего народа. Затем же по воле этого самого народа в революциионом угаре была разоблачена и обезглавлена.
Таким образом, от прежней истории Жанны и Филиппа осталось только знаменитое и заезженное на всех балетных конкурсах па-де-де, которое теперь исполняется не в трико и пачке, а в платьице, сверкая панталонами. Крестьянин (Денис Савин) и маркиза (Нина Капцова), введенные Ратманским непосредственно из романа Феликса Гра «Марсельцы», на основе которого и было изготовлено в свое время старое либретто, стали новыми главными героями. И только яркий состав с Иваном Васильевым и Натальей Осиповой, ставший по недоразумению или вследствие театральных интриг и субординации вторым, сумел вернуть прежним революционным героям Жанне и Филиппу их прямое предназначение зажигать народные массы.
Другому сохраненному куску хореографии Вайнонена – па-де-де актера (Руслан Скворцов) и актрисы (Анна Антоничева), исполняющих при королевском дворе балет «Ринальдо и Армида», Ратманский уготовил участь не просто зарисовки последних дней придворной жизни накануне свержения монархии пьяной толпой. Век пудреных париков и мушек, Марии-Антуанетты (талантливо исполненной в новой версии Людмилой Семенякой) и Людовика XVI (пародийно и приторно показанного непотопляемым директором балетной труппы Большого Геннадием Яниным) оказался слишком коротким. В прежнем либретто разоблачившая готовящийся роялистский заговор актриса искренне и пылко переходила на сторону восставших. Ныне, видимо, разочаровавшись в актерской братии, худрук Большого, неоднократно вступавший в конфликт с балетными примами и премьерами, напоследок перед уходом решил изобразить их довольно жестко. «И вашим, и нашим, всем спляшем», – такими идеологическими проститутками и перевертышами представлены балетные артисты в новом и последнем (в качестве худрука) сочинении Ратманского.
Горькая ирония Ратманского, видимо, вызвана судьбой одного из постановщиков этого советского шлягера Сергея Радлова. Воодушевленно ставивший спектакли при сталинском режиме, бывший эстет из кружка Михаила Кузмина не усмирил своего идеологического рвения, когда неожиданно оказался в ходе войны на оккупированной немцами территории и ставил свои спектакли уже в Берлине, обслуживая режим Гитлера.
Заканчивается новый спектакль, как и раньше, сочиненной Радловым и Вайноненом знаменитой сценой наступления революционной толпы со штыками и стягами наперевес прямо на зрительный зал. Только теперь толпа растаптывает по ходу дела сошедшего в революционном вихре с ума главного героя, убаюкивающего отрубленную голову своей возлюбленной.
