Ночь. Окно. Под окном — никого. Не поют серенады, время не то? Да как бы не так! Айда в Кусково, ко дворцу, где Миша Рахлевский со своим Kremlin-оркестром споет — не споет, но первоклассно сыграет пяток серенад и — впопад: какое сердце если не тронет — одно лишь каменное… С сего дня и по 30 августа влечет всех влюбленных фестиваль «Серенады в Кусково»!
Миша на выдумки горазд. Ну чего проще — просто зал, просто сладкая вещица заезженного классика, ан нет: Миша все усложняет, едет на пленэр в Кусково, берет таких авторов как Вольф-Феррари, Рейнеке, Чадвик… таких знаете? Носики воротите?
— Да, во всем мире любители классической музыки довольно консервативны, — признается Рахлевский, — играли бы мы 40-ю симфонию Моцарта хоть каждый день — и полон зал был бы каждый день! А желания знакомиться с новым…
— Но я вижу здесь сотни людей!
— Даже как-то странно: на наш фестиваль публичка вдруг рванула, несмотря на мало знакомых авторов.
…Провожая в Зеркальный зал Большого Дворца, Миша напоминает историю самого светлого жанра:
— Вы знаете, что sera — «вечер» с итальянского, и в средневековье это была чаще вокальная баллада с очень незамысловатым аккомпанементом на инструменте типа лютни, гитары, мандолины. Как мы сейчас посылаем девушке цветы ли, валентинки, так и раньше кавалеры слали такие музыкальные открытки. Весьма, скажу вм, правильное занятие.
Впрочем, жанр развивался, и в XVIII веке серенады «мигрировали» в инструментальность, став, по сути, высококлассной фоновой музыкой. Миша улыбается:
— Их не играли, конечно, в «серьезных концертах», а звучали себе неподалеку пока вы гуляли по саду, мирно беседуя с дамой сердца… Впрочем, я не приветствовал бы такое начинаение: нашу музыку желательно все же слушать и без разговоров!
…Наконец в XIX веке за серенаду взялись романтики: видать, просто словечко понравилось. И стали называть так особо чувственные, элегичные произведения, которых не назовешь сухо «симфонией номер X», хотя могли они быть не ограниченным по времени, состоящими из 3-4-5-6 частей.
— Что такое серенада? — Вопрошает Рахлевский, вставая за пульт. — Это музыка от сердца. Вон, Дворжак писал свою в самый счастливый период жизни, первый ребенок родился… А если и есть какая-то грустинка, то она не безысходна, все равно так спокойно дышится.
Концерт уж начинается, напомню лишь о последнем дне фестиваля — это фишка Рахлевского: супер-серенадный марафон, когда камерные произведения для струнного трио (серенады Бетховена, Моцарта, Дохнани) будут звучать одновременно в трех залах — в каменной оранжерее, гроте и вольере («птички в клетке», как шутит Миша). Публика разделится на три группы и будет переходить «по кругу» из зала в зал, успевая прослушать все. Вместо традиционного звонка — приглашением к каждому отделению станет колокольный звон.
