Анджелина Джоли: Я потеряла свой “Оскар”!

Одна из самых красивых актрис Голливуда — Анджелина Джоли — сегодня получает не меньше 20 млн. долларов за роль. Еще она посол доброй воли при ООН. Когда-то увела своего мужа Брэда Питта прямо из-под носа у Дженнифер Анистон. А позднее родила ему троих детей, а еще троих пара усыновила.

***

В 1928 году американка Кристин Коллинз не нашла дома своего 9-летнего сына. Полиция Лос-Анджелеса не стала искать мальчика, а нашла похожего ребенка и попробовала уговорить женщину, что это и есть ее сын. Потом несчастную просто упекли в психушку.

… И только много лет спустя был задержан маньяк, похитивший мальчика. Было доказано, что он виновен в смерти как минимум 20 детей…

Эта трагическая история послужила основой нового фильма Клинта Иствуда “Подмена”. На роль несчастной матери режиссер пригласил первую красотку Голливуда Анджелину Джоли. Сама актриса как-то призналась журналистам, что эта роль стала самой сложной в ее карьере.

Репортер “МК” встретился с актрисой в Лондоне, чтобы поговорить о ее новой роли, семейных ценностях и планах на будущее.

— Анджелина, вы себя комфортно чувствовали на площадке, где управлял сам Клинт Иствуд?

— Сложный вопрос… С одной стороны, конечно же, было ой как непросто. Фильм ведь сам по себе очень тяжелый. Но работать с Клинтом — это невероятное удовольствие. Он очень интересный человек: сильный мужчина, честный, настоящий лидер. Идеальный режиссер, на мой взгляд.

— Иствуд производит впечатление весьма сдержанного человека. Как вы снимали особенно эмоциональные сцены?

— Клинт известен тем, что снимает сцену максимум с двух дублей. Это не значит, что он бросает актеров на произвол, типа выкручивайтесь сами. К каждой сцене он тщательно готовится. Если тебе нужно больше времени или еще дубль — никогда не откажет. Его манера подготовки, въедливость, детальное отношение к мелочам очень влияют на актеров. Ты вынужден так же серьезно готовиться к каждому дублю, собирать все свои эмоции, и когда выплескиваешь все накопленное, испытываешь невероятное облегчение. Такое отношение — один или два дубля на сцену — оставляет впечатление, что все, что ты делаешь, ты переживаешь на самом деле. Потому что твои ощущения еще не замылились, у тебя остается абсолютное ощущение, что ты не сыграл, а прожил сцену. Каждый дубль — конкретное переживание конкретной минуты, это делает фильм еще более правдоподобным, совершенно реальным.

— Сыграть мать пропавшего бесследно ребенка — огромное испытание для мамы шестерых детей?

— Да, очень. Когда я впервые прочитала сценарий, то сразу сказала: “Нет, эту роль я играть не буду”.

— Почему?

— Просто не могла заставить себя пережить такое, поверить в эту историю. Короче, я отказалась. Но продолжала при этом много думать о Кристин Коллинз, моей героине. Я рассказывала всем знакомым об этой женщине, спрашивала о том времени, и наконец для меня эта история стала рассказом о демократии в действии. О правосудии, о борьбе, которая заставила систему измениться.

Но, будучи мамой, я просто не могла поверить, что такое могло произойти, не могла это пережить. Сама я стараюсь проводить со своими детьми как можно больше времени, возвращаюсь домой на ланч, занимаюсь с ними, читаю, играю. Знаете, я боюсь показаться вам глупой, если буду и дальше развивать эту эмоциональную тему.

— Тогда в завершение ее — вы провели минувшие праздники с детьми?

— Конечно, это лучшее время для мам и пап — покупать подарки, упаковывать их, смотреть, как дети потом рвут обертку, радуются. Мы целый вечер проводим вместе. Эти замечательные праздники, Новый год и Рождество, — самые лучшие.

— Вам, наверное, было легко с детьми-актерами на площадке “Подмены”?

— Это не моя заслуга, это заслуга Иствуда. Правда состоит в том, что Клинт не нянчится ни с кем на площадке — ни c детьми, ни со взрослыми. Но правда и то, что он очень тщательно отбирал актеров-детей. Их индивидуальность была схожа с характером героев. Клинту не нужно никого ломать, заставлять, учить. Нужно просто направить. Забавно, но мальчик, который играл моего сына, был действительно очень нежным ребенком. А подменыш — жесткий, совсем другой по характеру. Все это очень естественно вписывается в сценарий. Клинт всегда доверяет тем, кого приглашает работать, он доверяет им делать то, в чем они хороши, и так, как только они это умеют и могут.

— Иствуд тщательно проработал все детали 20-х годов прошлого века? Одежда, прически?

— Да, он и художники до мельчайших деталей повторили тот мир. В фильме нет ничего придуманного, все вещи — именно такие, какими они были тогда, — мое платье, шляпка, даже нижнее белье. (Смеется.)

— А ролики? Я видела ваше фото из фильма, вы там на каких-то смешных роликах.

— На них четыре колеса, вы заметили? Я училась кататься на современных роликах для фильма “Хакеры”, и, прочитав в сценарии строчку о том, что героиня едет на роликах (по сюжету, она работает на телефонной станции, и чтобы быстрее передвигаться от одной телефонистки до другой, по залу она катается на роликах. — Авт.), я даже не обратила на них внимания. Но оказалось, что ролики старомодные, и мне сложно было даже устоять на них. Они металлические, ни тормозов, ни современных изобретений — ничего. Кроме того, они надевались прямо на обувь — то есть прибавляется высота каблука. Так что меня все время тянуло упасть вперед. Несколько дней я пыталась не сломать шею, но наконец одолела их.

— Фильм, говорят, очень тяжело смотреть, было ли так же тяжело его снимать?

— Да. Нам всем было непросто, хотя это была интересная работа. Но в основе истории — реальные события, эта женщина прошла очень длинный путь, и пройти его было полезно и для меня. Она падала, поднималась, опять падала, сраженная уже вдвое более сильным ударом, и опять поднималась. Не уверена, что я нашла бы в себе столько сил.

Когда я сама смотрела фильм, то заметила, что почти не улыбалась. Не знаю почему… То ли потому, что думала о маме, чей характер и манеры стали основой для Кристин Коллинз, то ли потому, что в те времена это было абсолютно нормально.

— Что именно?

— Это было время мужчин. Женщина, особенно мать-одиночка, не имела права голоса.

— Вспомните, какая самая сложная сцена была в фильме? Для вас как актрисы я имею в виду.

— Наверное, телефонный звонок, самый первый телефонный звонок, когда моя героиня возвращается домой и не находит сына. В этой сцене столько страха за ребенка! Такой страх невозможно физически пережить, особенно родителям. И вот я несколько раз беру трубку, кладу ее, снова беру… Это сложно было играть. Еще, наверное, сцена, где мать встречает на вокзале другого мальчика, которого называют ее сыном. Это так глупо, она ведь понимает, что это не ее сын, но ее так убеждают в обратном… Мне даже сейчас сложно об этом говорить, извините.

— Ладно, сменим тему. Очень много спекуляций вокруг вашего “Оскара”. Мол, вы были недовольны, что получили его за лучшую роль второго плана в фильме “Прерванная жизнь”, а потому выбросили…

— Нет, все немножко не так. Я отдала его своей маме. И мама его куда-то припрятала. Да так, что мы до сих пор не можем его найти. Так что в чем-то вы правы. Он действительно пропал.

— Еще говорят, что вы решили покинуть кино. Ну или взять длительный отпуск.

— Вот это действительно правда. Я не работала целый год, потом было несколько месяцев съемок, и сейчас я… как бы это сказать… на пенсии… (Улыбается.)

— Надолго? Неужели больше никогда не порадуете нас новыми ролями?

— У меня большая семья и большая ответственность за мою семью. Мне повезло, что я могу себе позволить не работать постоянно. Нам всем хватит того, что я уже заработала. Я счастлива, что у меня есть кто-то, о ком я могу заботиться, что меня ждут дома. Поэтому я и хочу сделать перерыв. Но совсем из кино вряд ли получится уйти. Просто я постараюсь работать реже — раз в пару лет.

— Можем ли мы ожидать, что через пару лет ваше семейство увеличится?

— Конечно, можете!