Дом 17а по Первому Самотечному переулку сразу выделяется из общей массы домов. Несимметричное расположение окон в торце здания поначалу кажется каким-то самоуправством жильцов, самостоятельно пробивших отверстия в стене.
— Этот дом уникальный, — говорит местная жительница Виктория, — он построен в стиле конструктивизма 30-х годов. Таких в городе осталось очень мало. У знания еще со старых времен сохранилось название “Жургаз”. На первых двух этажах жили иностранные журналисты-антифашисты — сотрудники Коминтерна. В шестой квартире находился Михаил Кольцов, у него часто собирались Булгаков, Эйзенштейн, Катаев… Наш дом признан объектом культурного наследия городского значения.
Чуть в стороне стоит здание старой типографии журнала “Огонек”, построенное в 1930 году. Его строил знаменитый архитектор-авангардист Лазарь Лисицкий, запомнившийся оригинальными проектами в 20-х годах. Здание находится в плачевном состоянии после пожара в 2007 году. Типография также признана объектом культурного наследия.
Рядом с памятниками строится огромный многоэтажный дом. Как явствует из указанной информации, делается он для Союза кинематографистов. Собственно, для этой цели в свое время городом была выделена и земля. Но по ходу строительства проект нового дома претерпел изменения.
Как рассказывают местные жители, площадь подземной стоянки увеличили в 4 раза. Теперь она занимает все 100% стройплощадки. Чем больше машиномест, тем дороже квартиры. Такая забота об автомобилях будущих жильцов вышла боком для всех остальных. Так получилось, что из-за стоянки коммуникации прокладывать просто негде.
Сначала решили их проложить прямо через “Жургаз”… На стене краской даже успели нарисовать зону, где собирались долбить дырку. Жильцы, узнав о таком решении, возмутились и отстояли объект культурного значения.
Строители решили проложить трубы вплотную к фундаменту, что, кстати, запрещено строительными нормами. По СНиП магистральные сети нельзя класть ближе, чем 15 метров от стены ближайшего дома.
Въезд на подземную парковку решили сделать прямо посередине въезда во двор, таким образом полностью его перекрыв. Подобные планы, кстати, тоже противоречат существующим нормам.
Местные жители устраивают акции протеста, перегораживают въезд на стройплощадку, пишут жалобные письма. Все это мало помогает. Строящийся дом, кстати, к Союзу кинематографистов уже имеет мало отношения. Три четверти квартир уйдет по окончании работ инвестору. Союзу останется лишь 25%. По словам местной жительницы, эта часть потом перейдет к Никите Михалкову. В качестве компенсации нескольким пайщикам ЖСК “Кино-7” (принадлежащая Союзу) предложат квартиры в других домах.
Это было краткое содержание “первых серий” конфликта. А последняя на данный момент как раз была на собрании московского отделения Союза кинематографистов 11 ноября. Поддержать председателя Михалкова пришли как его дети — Надя и Артем, так и верные соратники, которые за два дня до этого ели торт на банкете в честь 65-летия Никиты Сергеевича. Около Дома кино кроме передвижных телестанций дежурила и одна карета “скорой помощи”.
Михалков как всегда блистал афоризмами. Вот лишь некоторые из них: “Если не двигаться навстречу будущему, оно нас придавит”, “Не мы для законов, а законы для нас”. В какой-то момент микрофон, наверное, не выдержав такого напора жизненной мудрости, зафонил, заглушив голос председателя противным гулом. Впрочем, НСМ потребовался один щелчок, чтобы все снова заработало. Михалков засмеялся, а зал зааплодировал. Кажется, все снова пошло по режиссерскому сценарию. Благодушие речей нарушилось, когда слово взяла Елена Ольшанская. Мало того что она член СК, так еще и председатель правления ТСЖ “Жургаз”, дома по адресу: 1-й Самотечный пер., 17а.
Во время выступления Ольшанской о проблемах с этой стройкой на лице Михалкова не дрогнул ни один мускул. Ничего не ответил он и на вопрос о порядковом номере предстоящего съезда: почему он считается восьмым, а не седьмым? Ведь то, что происходило в Гостином Дворе, до этого называли всего лишь собранием. Как рисовал Михалков что-то ручкой по бумаге, так и продолжил рисовать. Зато оперативно отреагировала его охрана, обеспечившая порядок на мероприятии, которое, наверное по незнанию, она обозвала “конгрессом”. Сначала появился один сотрудник в черном. Передав по рации коротко: “Я слева”, он дождался появления второго. Так в паре они и подошли к Елене Ольшанской, чтобы выяснить, на каком основании она здесь находится, а заодно проверить ее спутников, среди которых была и Елена Ткач, жительница Козихинского переулка.
Елена хотела воспользоваться моментом и передать режиссеру открытое письмо, подписанное жителями Малого Козихинского переулка и соседних улиц. Вот только ни журналистского удостоверения, ни корочки СК у нее не оказалось. Елену попросили на выход. Пока еще сдержанно. Нервы сдали, когда фотокор “МК” захотел сделать кадр. Закрывая камеру рукой, один из охранников потребовал прекратить съемку. “Что вам не нравится? — поинтересовался второй охранник, пока его коллега провожал из Дома кино Елену Ткач. — Что снимать не разрешают? Когда вы подниметесь чуть-чуть повыше, тогда и будете что-то решать. А пока ваше дело на кнопку щелкать”. Корреспонденту “МК”, в свою очередь, охрана посоветовала “сначала побриться”, прежде чем встревать в разговор (к слову, сам Михалков в этот день тоже забыл побриться). У Елены Ольшанской, находящейся рядом в этот момент, поинтересовались: “А вы вообще что здесь делаете? Уши греете?” “Я думала, мы здесь выбираем делегатов на съезд”, — ответила Елена Наумовна.
Но эта реплика, как и ее долгий монолог в Большом зале Дома кино, осталась без ответа. Как вы сказали, Никита Сергеевич: “Не мы для законов, а законы для нас”? Точнее не скажешь.
