Сергей Безруков — в военной форме, с винтовкой в руках... Сложно представить себе, правда?
Но режиссер Александр Франскевич разглядел в Сергее боевого офицера. И позвал на главную роль в свой новый фильм “Июнь”, где Безруков играет пограничника, который в первые дни войны практически в одиночку вступил в неравный бой с фашистскими захватчиками.
О том, почему он обходится без дублеров-каскадеров, чего ему не хватает в Москве и в провинции и какой военный “талисман” подарил ему отец, Сергей в перерывах между съемками рассказал “МК”.
“Не люблю напрягать каскадеров”
— Сергей, вы к пацифистам как относитесь?
— С одной стороны, можно сколько угодно говорить о том, что Родину надо защищать. Но понятие Родины должно воспитываться с детства. Но, с другой стороны, умея держать в руках оружие, вовсе не обязательно воевать, не обязательно быть агрессивным и жестоким. У меня в школе по начальной военной подготовке была твердая “пятерка”. Я хорошо стреляю из многих видов оружия. Но я пацифист, то есть человек, который за мир.
И ничего плохого в слове “пацифист” не вижу. Одно другому не мешает. Можно быть пацифистом и человеком, умеющим защищаться, одновременно.
— Именно поэтому в Москве у вас репутация завсегдатая тренажерных залов?
— Быть в хорошей физической форме — часть моей профессии. Хотя, если честно, в тренажерном зале не был давно. Съемки в “Июне” отсутствие спортивных снарядов покрывали с лихвой. Тут физические нагрузки такие, каких ни один инструктор в тренажерном зале не предложит. Например, приходится пробегать огромные расстояния в полном камуфляже и с оружием. По пересеченной местности дубль за дублем за день наматываешь не один десяток километров. Была история, когда я таскал на себе по отвесному косогору, по колено в песке, огромный тяжелый пограничный столб. Причем не бутафорский столб, а реальный, который весит не один килограмм. Руки срывались не раз, и синяки и пот потом были настоящими, а не гримерами нарисованные.
— А каскадеры на что?
— Так в том-то и дело, что я пытаюсь в любом кинопроекте по возможности обходиться без их помощи. Мне даже нравятся такие трудности, честно. Тогда на экране потом все выглядит по-настоящему. Когда актеру легко, это плохо. Это зритель обязательно заметит. Поэтому каскадеров я признаю только в самые опасные моменты съемок, когда есть реальная угроза сломать себе что-нибудь, выпасть из обоймы и подвести всю киногруппу. Но драться — врукопашную или на винтовке Мосина — я могу и умею сам. Зачем напрягать каскадера? Винтовка Мосина, правда, хорошо весит, и бои на прикладах иногда длятся весь съемочный день — с десяти утра до девяти вечера. И вот тут благодаришь себя за то, что находил время и ходил в спортзалы.
— Мне уже несколько раз было по-настоящему страшно за мужа, — включается в разговор жена Безрукова Ирина. — Он же упрямо отказывается от каскадера, про которого я как-то пошутила, что он — клон Безрукова.
Они очень похожи, особенно со спины. Но Сереже все нужно попробовать самому. И когда он дерется в кадре, я слежу за этим с замиранием сердца. Или отворачиваюсь, чтобы этого вообще не видеть.
— И при таких нагрузках вы, Сергей, слывете самым большим острословом и балагуром на любой съемочной площадке?
— Так я потому и включаю чувство юмора, чтобы с ума от нагрузок не сойти. Я же в первую очередь не других веселю, а себе силы шуткой прибавляю. Если при этом настроение повышается у кого-то еще, так это просто прекрасно.
“Свои проблемы решаю без кулаков”
— Вы говорили, что настоящий мужчина должен уметь защищать и защищаться. А самому давно приходилось применять физическую силу, чтобы почувствовать себя настоящим мужчиной?
— Очень. Сейчас и не вспомню когда. Как-то гладко все в жизни, мирно. Я защищаю своих близких ежедневно без помощи кулаков. Просто многое ложится на мои плечи как главы семьи. Чтобы родители, жена Ирина, ее сын Андрей были сыты, одеты и обуты. Чтобы у них у всех все было в полном порядке. И вот в плане такой ежедневной защиты близких мне людей от меня зависит практически все. Это тоже немало, поверьте.
— К слову, о родителях. Вы уже во втором проекте снимаетесь вместе со своим отцом. В интервью вы неоднократно говорили, что он сделал многое для вашего человеческого и творческого становления. Теперь выполняете сыновний долг? Помогаете отцу с трудоустройством, так скажем?
— Скорее мы оба отдаем дань уважения. Он своему отцу, а я, соответственно, деду, который прошел всю войну и встретил победу в Кенигсберге. Отец даже подарил мне дедовский офицерский ремень, в котором тот воевал.
Все эти годы я его хранил. А когда батя получил в “Июне” роль офицера, я отдал ему этот ремень, чтобы он играл именно в нем. Это важно нам обоим. Но если вы говорите о том, что мой отец получает роль по блату, то нет. Этого нет и быть не может.
— Со старшими Безруковыми разобрались. А сын Ирины от первого брака будет смотреть фильм, где ему рассказывают про войну, которая для него уже история? Или его придется уговаривать посидеть у телевизора?
— Я повторюсь, что тема войны, как бы давно эта война ни закончилась, всегда будет интересна тем, кто считает себя настоящим мужчиной. Поэтому Андрей как настоящий пацан заинтересуется нашим сериалом и досмотрит его до конца. А заставлять я не собираюсь. В нашей семье не такие отношения. У нас все построено на взаимном уважении.
— У сына такой характер, — снова присоединяется Ирина Безрукова, — что заставить его что-то делать силой невозможно. Если ему станет интересно, он будет смотреть. Если нет, то уговорами его у экрана не удержишь. Я уверена, что он начнет смотреть фильм, потому что все предыдущие проекты с участием Сергея были ему интересны. А вот хватит ли его до конца, зависит от актера и его игры. Если в фильме есть артист, которого любит молодежь, то она будет смотреть этот фильм, независимо от того, про что он. А Сергей без ложной скромности — и это я говорю не только как любящая жена — относится к числу таких актеров.
“На съемках я скучаю по театру”
— Ирина часто находится на съемочной площадке рядом с вами, даже если не занята в проекте. Вы не можете обойтись без нее как без своей музы или она решает какие-то бытовые проблемы, которые вы сами решить не в состоянии?
— Иришка, конечно, в первую очередь муза. То есть человек, чье присутствие рядом — залог дополнительного вдохновения. Человек, с которым легче воспринимаются многие проблемы. Не хочется все сводить к чистому быту. Но, например, на рынке я с Ирой чувствую себя свободнее и увереннее. И потом, всегда же хорошо, когда есть с кем поделиться какими-то своими мыслями и чувствами.
— Сережа — взрослый и самодостаточный мужчина, — добавляет сама Ирина. — И я уверена, что свои бытовые проблемы он сможет решить самостоятельно и без моей помощи. Другой вопрос — любому гораздо лучше, когда в спартанских условиях съемки нового фильма рядом близкий человек, понимающий с полуслова: когда подойти, что принести, что сказать. И я рада, что являюсь для мужа именно таким человеком.
— Уезжая надолго из Москвы, по чему скучаете больше всего?
— Пожалуй, по театру. Потому что для театрального актера надолго оторваться от сцены, от любимых спектаклей, бывает очень тяжело. Скучаю по невозможности побывать на Волге, на Оке, где прошло детство. В остальном я скорее грущу, что в Москве нет чего-то, что есть в тех городах, где я бываю в экспедициях. Например, чистоты, причем не только в черте города, но даже в лесу. Незагазованного воздуха. Автомобильных пробок, когда максимум за полчаса можно добраться в любой конец города.
— Как обычно отдыхаете от съемок?
— Как придется. Тут что-то планировать невозможно. Иногда удается отдохнуть день прямо во время съемок, и это уже счастье. Вот недавно были на белорусских озерах. Красота необыкновенная! Ели шашлыки из угря.
