Наверное, каждый россиянин, находящийся в сознательном возрасте, посмотрел хотя бы одну серию "мыльной оперы" "Моя прекрасная няня". Признайтесь – хотя бы мельком, хотя бы случайно, хотя бы за компанию, но было. Стоит отметить, что бешеную популярность сериалу принес ставший уже звездным квартет: Сергей Жигунов, Анастасия Заворотнюк, Борис Смолкин и Ольга Прокофьева. Существует много творческих квартетов, вошедших в историю. Взять хоть бы Beatles или "Секрет". Коллектив телесериала "Моя прекрасная няня" не берется тягаться с ними и, несмотря на это, собирает у экранов гигантскую аудиторию – около 20 миллионов человек. Теперь, надеемся, почитатели соберутся и в кинозалах – квартет пробует себя на большом экране.
Действующие лица: Отелло, Дездемона, Джульетта и… Ленский!
XIX век. По России гастролирует театральная труппа из Петербурга, звездой которой является писаная красавица и талантливая актриса госпожа Саврасова. Очередной ангажемент оканчивается продолжительными гуляниями в особняке одного из восторженных поклонников творчества столичной знаменитости. Тонущие в шампанском актеры напрочь забывают, что их ждут в театре следующего провинциального городка.
А между тем группа других "гастролеров" учиняет разбой в усадьбе купчихи Жбановой. На месте преступления орудуют главарь шайки Мавродий (Сергей Жигунов), его невеста Лизон (Анастасия Заворотнюк) и мастер на все руки Алтын (Борис Смолкин). По чудовищной, невероятной случайности грабеж терпит фиаско, и банда вынуждена спасаться от праведного возмездия поднятого на ноги города. На счастье им попадается карета, кучер которой вторые сутки ждет знаменитых артистов и, как ни странно, не знает их в лицо…
В городке Костомары самозванцев встречают более чем радушно. Директор театра предлагает заработать честно такие деньги, которые преступным путем "джентльмены удачи" будут отрабатывать очень долго. От такого куша трудно отказаться. И без того сложную ситуацию щедро обогащают появляющиеся как грибы после дождя второстепенные персонажи. Следом за труппой выезжает разъяренная купчиха Жбанова (Татьяна Кравченко), готовая самолично порвать охальников на мелкие лоскутки голыми руками. В Костомарах труппу встречает горячий гусар Егозей Фофанов (которого бесподобно сыграл резидент Comedy Club Гарик Харламов), который жаждет сделать предложение госпоже Саврасовой, несмотря на то что, как и все прочие, не видел ее в глаза. Накладываются некоторые разногласия, подтачивающие труппу изнутри: и Лизон, и Мавродий (Бог мой, как гармонирует имя с профессией) по природе своей жутко гордые и ревнивые. Совокупное сочетание таких качеств неизбежно приводит к мелким инцидентам, характеризующимся народной мудростью "милые бранятся – только тешатся". После очередной сцены ревности Лизон, гордо задрав очаровательную головушку, ретируется с Фофановым к цыганам, гитарам, медведю и патефону. В этот момент выясняется, что играть Дездемону, собственно, некому. Тут-то на авансцене появляется наконец четвертая участница квартета – кассирша театра Серафима (Ольга Прокофьева), которая, как оказывается, зарывает в землю талант гениальной актрисы. Вся беда в том, что с творчеством Вильяма, как говорится, Шекспира "труппа" знакома менее чем понаслышке… В итоге после того, как Отелло убивает Дездемону, на сцене магическим образом появляется сначала Джульетта, а потом и… Ленский!
А теперь представьте, что на протяжении всего фильма актеры (герои по большому счету разговорного жанра) будут… петь! Причем каждый своим голосом, без дублеров.
Сергей Жигунов: "Возрождая жанр музыкальной комедии, мы затеяли смелый эксперимент…"
Попробовав предположить, что "водевиль возвращается на экраны", я получил мягкое, но безапелляционное уточнение от продюсера картины и исполнителя главной роли Сергея Жигунова:
– Это совсем не водевиль. Водевиль – это очень короткое произведение, 20–30 минут. Все происходит в один день, то есть начинают действовать законы классицизма. Это куплеты, это два, три, ну максимум четыре актера. Все спектакли-водевили состоят из двух или трех сюжетов, чтобы набрать хронометраж… Если определять жанр нашего фильма, то я бы сказал, что это авантюрная музыкальная комедия. Этот жанр сейчас абсолютно востребован в отличие от жанра водевиля, ушедшего, как мне кажется, навсегда. Из водевиля родилась оперетта, которая уже тоже отошла, уступив место мюзиклу. Это история музыкального театра и к кино не имеет никакого отношения.
Музыкальная комедия – жанр по-прежнему опасный, потому что нет прецедентов. Последняя музыкальная картина, в которой бы пели, – я даже не помню, что это было. "Мэри Поппинс", может быть… "Гардемарины"… Это было довольно давно, и с тех пор никто не решился. Мы затеяли очень смелый эксперимент. Основная проблема – написать песни современного звучания, которые могли бы восприниматься аудиторией как песни сегодняшнего дня. Язык и стилистика должны были соответствовать ментальности зрительного зала. Задача была почти невыполнимая. До последнего момента я не был уверен, что у нас будут песни, которые можно пустить на экран. В итоге некоторые песни – для самого молодого зрителя. Так, например, Юрию Энтину удалось уложить в одну песню три основные трагедии Шекспира. Если выучить три куплета, то "Отелло", "Гамлета" и "Ромео и Джульетту" можно не читать – в песне все доходчиво описано. Работа, которую проделали Шелыгин и Энтин, – это невероятно. Они очень тонко и очень точно приблизились к идеальному варианту, который только мог быть.
Анастасия Заворотнюк: "Понимаю, что не могу играть, потому что из меня смех просто прет…"
Кстати, для Гарика Харламова это был дебют в полнометражном кино. Блистательное исполнение первой и, надеюсь, не последней роли. Его неподражаемые мимика, голос, интонации, которыми он завоевал себе популярность на шоу Comedy Club, как оказалось, идеально сочетаются с амплуа горячего гусарского корнета, готового "полюбить так королеву, проиграть так миллион". Протеже Гарика оказался настолько смешон в кадре, что трудно было даже его партнерам по съемочной площадке. Анастасия Заворотнюк рассказывает:
– С Гариком было сниматься очень трудно. Потому что к своим я как-то притерпелась за долгие годы, а Гарик – это что-то невероятное. Когда мы работали вместе, я почти не могла играть – никак не могла собраться. Мы снимали один дубль, когда на нас нападают разбойники. Гарика один бандит бьет дубиной по голове. И, видать, не рассчитал и ударил чересчур сильно. Он поворачивает ко мне голову и произносит: "Ну – нормально, нет?" В этот момент к нему приходит осознание, что камера, на которую нужно играть, сзади. Он сводит зрачки к переносице и уже с таким лицом поворачивается к камере и падает. Камера переходит на меня, а я понимаю, что не могу играть, потому что из меня смех просто прет. Я начинаю мычать, пытаясь сдержать хохот. Признаться, тогда я не сдержалась…
Стихи – Вильяма Шекспира, музыка – народная
Кстати, для знатоков классики в кино тоже найдется много моментов, над которыми можно будет посмеяться всласть. Например, одна из песен Серафимы, которую она исполняет со сцены, играя роль Дездемоны. Все бы ничего, только аккомпанирует себе Дездемона на гармони. И песня такая душевная:
Несчастная крошка в слезах под кустом
Сидела одна у обрыва.
Затянемте ивушку, иву споем,
Ох, ива, зеленая ива.
У ног сиротинки плескался ручей.
Ох, ива, зеленая ива.
И камни смягчались от жалости к ней.
Ох, ива, зеленая ива.
Положите эти слова на какой-нибудь тривиальный мотивчик типа "Раскинулось море широко...". И лишь заглянув в первоисточник в переводе Пастернака, я понял, в чем состоит юмор: слова "песни" действительно написаны Шекспиром! Не верите – обратитесь к трагедии "Отелло" в переводе Пастернака: 4-й акт, 3-я сцена.
Борис Смолкин: "Не люблю себя на экране…"
Не обошлась пресс-конференция без интриги. В ответ на вопрос о самом трудном кадре Борис Смолкин сказал дословно следующее: "Для меня было много сложностей в этой картине. И много такого, чем я сильно недоволен. Это я относительно самого себя". Признаться, я еле дождался завершающих реплик, чтобы только побыстрее узнать у Бориса, чем же он так недоволен. Мое удивление вполне объяснимо – Смолкин сыграл своего персонажа очень убедительно и профессионально. Что же вызвало его негативную оценку своей роли в фильме? Как оказалось, ларчик открывался довольно просто – Борис Смолкин в принципе не любит сниматься в кино:
– Поверьте, я говорил совсем не про фильм. У меня есть претензии к своему персонажу. Я вообще не очень люблю себя на экране, есть у меня такое качество. Я чувствую, где ошибся, чего не сделал, что мог бы сделать; что мог бы сделать лучше. Об этом грустно говорить. Поймите правильно, это отнюдь не завышенная самокритика. Меня не так много снимали в кино, и сейчас я начинаю понимать многих режиссеров, которые отказывались от моей кандидатуры. Оглядываясь на какие-то роли, которые прошли мимо меня, прихожу к мысли, что я, может быть, и не справился бы. Я никогда не считал себя киноартистом и всегда работал в театре и немного на телевидении.
Даже когда мы только начали снимать "Няню", я сидел один в съемной квартире и где-то понимал, что мне НАДО посмотреть то, что получается. Не потому, что я такой любопытный, а просто потому, что… врага надо знать в лицо. Ведь мы же не понимали, что мы снимаем. Мы не знали, насколько это будет популярно. И вот, посмотрев первую серию, я позвонил Сергею Викторовичу Жигунову и говорю: "Сережа, что? Как?" Он сказал, что это нормально, и посоветовал примерно в то же время включить другую передачу на СТС – обо всех тяжких прапорщика Задова. Сергей сказал: "Посмотри эту программу, и тебе станет легче". Так и случилось. Посмотрел и снова набрал телефон Жигунова: "Все! Спасибо, я успокоился".
Что касается "Шекспиру и не снилось", то сам фильм мне ОЧЕНЬ понравился. И операторская работа, и музыкальное сопровождение – мне все это очень нравится. Я был невольным свидетелем создания всего сценария от первой буквы, проработки всех вариантов. Окончательный вариант мне безумно понравился своей русскостью, своим провинциальным театром, своей интеллигентной подлинностью.
