Теперь мы точно знаем, кто главная каннская звезда 2008 года. Это Диего Армандо Марадона, буквально взорвавший каннский зал для пресс-конференций и показавший такой бурный темперамент, что все звезды мира не сравнятся с ним в колкости выражений и легкости ответов. Вот самый запомнившийся ответ футбольной звезды:
— Что я вам могу сказать: Бог один, и это не я. Я вижу, конечно, поклонение и обожествление своего образа, но не могу запретить это. Расскажу историю: однажды мы летели на самолете и попали в грозу. Было очень страшно, и моя маленькая дочка от страха заплакала. Мужчина, который сидел рядом с ней, взял ее за руку и сказал, указывая на меня: “Успокойся, маленькая, ты же видишь — с нами Бог!”
Великий Марадона прибыл в Канны практически сразу после Майка Тайсона. С ним и Эмир Кустурица, снявший фильм о знаменитом футболисте, которого когда-то называли “человеком, который был своим самым злейшим врагом”. Правда, у многих возникло справедливое сомнение: а о Марадоне ли снял фильм Кустурица?
Больше половины ленты зрители видели самого Кустурицу, его сына, его внука, его жену, его команду, его концерты и, конечно, его фильмы. А что делать: нельзя же дать публике забыть и себя любимого. А никто и не забывает. За одно то, что благодаря Кустурице на Лазурный Берег пожаловал бог футбола, многие простили Эмиру былые горячие заявления. Тем более что на пресс-конференции Кустурица признался: “Да, когда я просматривал фильм, то удивлялся — куда же подевался Марадона?” Но балканский принц поскромничал: в самом начале фильма Кустурицу представляют “Марадоной кино”. А после показывают лучшие голы самого Марадоны, короткую хронику его жизни и интервью с ним, где он с удовольствием рассуждает о политической ситуации в мире.
Прессе Кустурица явился как обычно — мятым и нечесаным. “А это мой стиль”, — заявил он. Марадона же сверкал двумя бриллиантами по карату в одном ухе и огромным крестом на груди. Столь мощной давки за автографами и самые знаменитые кинозвезды не помнят. Но начался разговор с серьезной темы:
— Диего, почему в фильме вы так много говорите о политике?
— Считаю, мы не обязаны мыслить так, как американцы. Мы имеем право высказываться и думать все что хотим; мы свободны. Я считаю, что ни разу не покривил душой, когда назвал убийцу убийцей.
— О вас снято множество фильмов, как вы к ним относитесь?
— Да, обо мне снято много фильмов, написано много книг, но кто этот Диего? Обо мне говорят столько небылиц… А фильм Эмира я считаю своим, в нем я сам говорю, он мне нравится, в нем есть вся правда.
— Пеле как-то сказал, что вы недостойны своих наград, — что вы ему ответите?
— Пеле?! Вообще-то я дал слово своим дочерям никогда в жизни о нем не говорить. Пеле не имеет права судить меня и вообще говорить обо мне. Пусть сначала посмотрит на свою жизнь…
— Как вы считаете, в наше время могут быть в футболе такие личности, как вы?
— Дело в том, что кроме ежедневных тренировок футболист должен уметь контролировать мяч, потому что игра зависит от реакции, от направления мяча, хотя на поле следить за этим очень сложно. Я считаю, что только Зидан может так играть.
— Как вы считаете, кто выиграет чемпионат Европы?
— Если бы я мог предсказывать результат, то уже имел бы хорошие деньги. Мне бы лично хотелось, чтобы выиграла Испания. Сильны итальянцы, а за ними немцы.
— Вы пережили клиническую смерть — ваша жизнь изменилась?
— Это был самый страшный и самый черный период моей жизни. И после того, как он закончился, я вспоминаю его как страшный сон. Зато сегодня я умею радоваться каждому дню.
— Трудно это вспоминать?
— Мне не было трудно вспоминать и говорить о смерти. Здорово, что я вообще дожил до того, чтобы рассказать об этом.
— В вашей жизни было много женщин?
— Сейчас посчитаем: мама, пять сестер, жена, две дочки, а сейчас есть подружка. Но могу вам похвастаться: меня перецеловало бесчисленное количество женщин.
— С кем бы вам хотелось пройти по красной лестнице?
— Скажу вам правду: была бы моя воля — мне очень бы хотелось пройти по красной дорожке с Джулией Робертс, даже если мне пришлось тихонечко идти за ней.
КЛИНТ ИСТВУД: “Я ВИДЕЛ В ГЛАВНОЙ РОЛИ ТОЛЬКО АНДЖЕЛИНУ ДЖОЛИ”
Клинт Иствуд, последний из режиссеров большого голливудского стиля, продемонстрировал свою лучшую форму в конкурсной ленте “Обмен”. Это тяжелая психологическая драма о пропавшем ребенке, бесправии женщин и коррупции. Время действия: 20-е годы XX века. Роль матери исчезнувшего ребенка, от бесплодных попыток заставить полицию выполнять свою работу угодившую в психушку, сыграла Анджелина Джоли. Прекрасно выписанная история о поисках правды, которой на самом деле не существует, слишком прямолинейна и лишена тонкости, которой так ждут фестивальные зрители. Впрочем, именно у Иствуда шансы взять каннскую награду в этом году велики: он уже пятый раз в Каннах и пока ни разу не уехал с призом. После показа режиссер и актриса поговорили с журналистами.
— Мистер Иствуд, вы с самого начала знали, что пригласите на главную роль Анджелину Джоли?
Клинт Иствуд: — Я прочитал сценарий в самолете по пути на Берлинский фестиваль и сразу решил его снимать. И сразу же подумал об Анджелине, потому что она очень похожа на женщину 20-х годов.
Анджелина Джоли: — Когда я прочитала сценарий, то долго не могла его забыть.
— Анджелина, как вам работалось с Иствудом?
А.Д.: — Это удивительно, но, работая со многими режиссерами, я никогда не видела такого уважения к личности — и к актерам, и к работникам на площадке. Клинт Иствуд — совершенно уникален.
— И как вы готовились к роли?
А.Д.: — Я попросила сделать мне подборку старых газет. И действительно, я нашла заметки о пропаже детей, эта тема меня очень растревожила, ведь самое страшное, что может случиться, — это потеря ребенка. Когда началась работа над фильмом, у меня умерла мама. Она была очень спокойным, даже пассивным человеком, но когда трогали ее детей — превращалась в львицу. За основу я взяла ее образ, мне было легко вживаться в роль. Я всегда помнила о маме и отдала все свои силы, чтобы сыграть роль. Она мне помогла выбраться из этого страшного горя, хотя потеря невосполнима.
— Сегодня такие истории происходят во всех странах…
К.И.: — Да, это случается во всех странах и на всех континентах. Но по крайней мере сейчас у женщины есть права, а тогда она ведь не имела права голоса, и то, что делает моя героиня, — уже подвиг. А она всего лишь хочет узнать правду.
А.Д.: — Фильм действительно очень драматичный. Самое страшное, что эти истории повторяются. И хотелось бы, чтобы люди задумались — не были бесчеловечными и не проходили мимо чужого горя.
— Мистер Иствуд, почему вы не снялись в своем фильме?
К.И.: — Мне слишком много лет, чтобы играть мальчика. (Улыбается.) И я себя гораздо уютнее чувствую за камерой.
— У вас столько наград — вам все еще интересны соревнования?
К.И.: — Да, мне всегда было интересно, как отреагирует публика, жюри. Хотя я сам председательствовал в жюри и знаю, как сложно принять решение. Я люблю соревнования, но еще больше мне нравится быть вместе с вами.
РУССКИЕ НА ЛАЗУРНОМ БЕРЕГУ: ПРОДЮСЕРАМ НУЖНА РЕКЛАМА
И, наконец, русский павильон. Его задача — пропагандировать русское кино. Как всегда у нас бывает, прекрасная задача по прибытии на Лазурный Берег забылась: русские журналисты, аккредитованные на фестивале, лишены какой-либо информации о мероприятиях, проходящих в павильоне, встречах и, конечно же, вечеринках. В пресс-боксы прессы кладут, например, приглашения на мероприятия бирманского и нигерийского павильонов, а от русских — ни строчки. С другой стороны, информации лишены и желанные зарубежные партнеры. Она есть только на бескрайнем каннском кинорынке, на стендах компаний, предлагающих русское кино. А, например, информация о ленте Сергея Соловьева “Анна Каренина” запрятана в такой дальний угол, что ее никогда никому не найти. И это при том, что Толстой, Достоевский и Чехов для иностранцев интересны всегда.
Почему так происходит, пытались выяснить на встрече русских и зарубежных продюсеров, информацию о проведении которой тоже удалось добыть с немалым трудом. Русские продюсеры Раиса Фомина и Армен Дишдишян пытались понять, отчего же наше кино не может добиться признания хотя бы на фестивалях (о соревновании в нише коммерческого кино вообще смешно говорить). За полтора часа успели понять, чего не хватает нашему кино: международных звезд и международной продюсерской поддержки. Хотя бывший директор Венецианского фестиваля Мориц де Хаделн, выбравший в конкурс “Возвращение” Андрея Звягинцева и, как говорят, лоббировавший его в жюри, уверен, что главное наше достоинство — русскость, и чем чаще мы будем помнить об этом, тем успешнее будут русские фильмы. А вот что сказала Раиса Фомина, директор компании “Интерсинема”, представляющей наши фильмы за рубежом:
— Нужна как минимум поддержка государства на рекламу. Посмотрите, как продвигают свои фильмы французы.
У нас же этим занимаются частные продюсеры. Если у продюсера есть деньги, то картине может быть обеспечена хотя бы минимальная рекламная поддержка. Фильм Андрея Звягинцева в Венеции шел с хорошей рекламой, и посмотрите на результат: его купили в нескольких странах, где он собрал хорошую для таких лент кассу. Есть и другая сторона проблемы. Например, фильм “Груз-200” был продан для проката в Италии. Но по итальянским законам картина должна выйти в прокат дублированной. Негативы хранятся в Госфильмофонде, который требует за пользование ими 40 тысяч евро. Мы обращаемся на самый верх, и Госфильмофонд делает нам скидку: 20 тысяч евро и тысяча евро в день за просрочку возвращения негативов. Хорошо, мы нашли деньги, а что делать небольшим компаниям?..
