Когда папа — рыжий

Андрей Григорьев-Аполлонов: “Главное, чтобы жена была красивая”

Встретив его на какой-нибудь вечеринке — высокого, шумного, смеющегося, вы вряд ли поверите, что ему вот-вот стукнет 38 и он примерный семьянин. А еще Андрей Григорьев-Аполлонов — дважды папа. О любви, семье, о том, как баловал его отец и как шлепала по попе мама, а также о том, почему он никогда не дрался, Андрей рассказал “МК”.

— Однажды, говоря о семейной жизни, вы сказали, что главное — это любовь.

— Да, продолжаю на этом настаивать.

— Значит, постулат, что любовь живет три года — ерунда?

— Нет, почему ерунда? Я тоже встречался до этого с кем-то. Моих влюбленностей хватало на полгода или даже год. Значит, у кого-то любовь живет пять лет, а у кого-то всю жизнь. В принципе мы с Машей (жена Марина Банкова. — Авт.) об этом не думаем, просто любим друг друга. Я надеюсь, несмотря на все мое поведение (Андрей посмотрел на свою супругу Машу, которая молча слушала монолог мужа). Ну чего ты на меня так смотришь?

— (Маша) Как ты на меня смотришь, так и я на тебя.

— (Андрей) Вот видите, как у нас все просто — полная гармония. Разумеется, Манечка героиня, потому что я артист, я сумасшедший, я люблю много того, что нельзя любить, у нас разные графики жизни. Но Маша ложится со мной в 5 утра, а в 6 уже кормит ребенка.

— Чем вы ее поощряете за такие жертвы?

— Какие поощрения? Например, я люблю ездить в Европу, но последние пять лет в Европе не был, потому что Маша любит острова и Америку. Вместо любимого Милана, Парижа, Лондона я езжу на Гавайи, Фиджи, в США.

— Там же клево?

— Да, но тем не менее для меня это все равно жертва.

— Как вообще вы решились остепениться? В это трудно поверить обывателю…

— О чем вы говорите? “Иванушки” называлась группа экстремального туризма. А теперь я гораздо реже зажигаю, тусуюсь, выпиваю. Во-первых, возраст уже, а во-вторых, сейчас у меня на первом месте семья. Я искренне сочувствую людям, которые в 38 или после 40 лет приходят с работы, а дома ничего и никого нет. Вот это кошмар. У меня есть несколько таких друзей, которые говорят, ну Рыжий, ну чего мне дома-то делать? И едут на рыбалку. Пытаются тем самым заменить семью. У меня все получилось гармонично. Мне исполнилось 33 года, я понял, что теперь я хочу семью, ребенка. Встретил девушку и влюбился с первого взгляда. Через две недели я спросил, родит ли она мне ребенка, и она ответила да.

— Андрей, вы немного лукавите. Все-таки довольно часто тусуетесь. Как все успеваете?

— А у меня дома еще собака, канарейка и рыбки. Ну, как объяснить? Наверное, это талант все успевать. У меня талант тусовщика и семьянина в одном флаконе.

— Но среди ваших коллег есть люди, которым довольно трудно отказаться от веселой жизни…

— Они просто молодые еще. Талантливые мальчишки, которым надо еще лет 10 тусоваться. Потом только задумаются о семье. Главное, чтоб по любви все было, чтобы это пришло к мужчине, потому что ценнее, чем семья, ничего нет.

— Домострой у вас?

— Скорее да, чем нет, но очень интеллигентно.

— А вы как-то сказали, что Маша долго не хотела ставить штамп в паспорте, потому что после этого вы бы ее приковали наручниками к батарее дома…

— В принципе так и получилось. Она родила второго ребенка, и времени стало в обрез, чтобы со мной ездить на гастроли, как в первый год нашей совместной жизни. И, конечно, она сейчас больше в доме, чем когда-либо. И я могу рявкнуть: “Маша, дети! Не надо тебе идти со мной”.

— Когда вечером приходите домой, перед вами горячий ужин на стол ставят?

— Каждый вечер. Вчера был бефстроганов с пюре, гребешки дальневосточные. Но это же не домострой. Это должно так быть. Я педант — мне надо, чтобы все было чисто и аккуратно, а Манька любит — где сняла, там и оставила. Я периодически говорю: “Машенька! Уже завал! Я ухожу, а ты разбери все тут”.

— То есть вы так целенаправленно выбрали себе хозяюшку послушную?

— Да бог с вами. Чистый лав, асисяй. Я всегда говорил и буду повторять: главное, чтоб жена была красивой, а всему остальному ее мудрый мужчина научит. Я этим и занимаюсь. Жена у меня очень красивая, я ее очень люблю.

— Хорошо готовит…

— Да. Но она же этому научилась, когда мы стали жить вместе. Ей понравилось. А если бы не понравилось, то не готовила бы. Просто повезло. А могла бы кидаться тарелками и кричать: не умею, не буду. Тогда бы было сложнее.

— (Маша) Но гладить я не умею.

— (Андрей) Ну не умеет она гладить, что мне теперь, повеситься, что ли?

— Я знаю, что вы присутствовали на родах вашей жены, не страшно было?

— Я держал за руку, говорил: не переживай, просто дыши и улыбайся.

— Песни пели…

— Нет, было не до песен. У меня не было ни грамма страха. Я был как гинеколог. Жена рожает, мне надо родить здорового ребенка. Я еще умудрялся снимать одной рукой все на камеру.

— (Маша) Я вообще считаю, что рождение ребенка — это дело троих. Зачинали ребеночка вместе, вот и на родах будущие родители должны быть вместе. Я потом даже посмотрела на видео, это волшебство.

— Старшего назвали Иваном, хотя уже тогда Маша хотела назвать сына Артемием, но вмешалась мама Андрея. На этот раз удалось настоять?

— (Маша) В этот раз я сказала — все, не обсуждается. Я его уже назвала с того момента, когда узнала, что будет мальчик.

— (Андрей) Поэтому маме уже некуда было деваться.

— Отношения со свекровью сложились. А Андрей с вашими родителями боялся знакомиться?

— Наоборот. Говорил: когда же ты нас уже познакомишь? А вообще мои родители, живя в Омске, никогда не вмешивались в мою жизнь, у нас такое правило — у меня своя жизнь, и я сама все решаю.

— Хорошая теща у вас, Андрей?

— Ну, не буду говорить, что надо молиться на нее, но близок к этому. Выдающаяся. Любит меня и теща, и Машина бабушка.

— (Маша) Когда мы куда-то ездим и мама звонит спросить, как дела, то в первую очередь она интересуется, конечно, внуками: “Как Ванечка, Темочка?”, потом “Как Андрюша?” и только потом про меня.

— (Андрей) Ну и о чем еще может мечтать муж? Я обожаю анекдоты про тещу, но ни один не подходит к моей.

— За праздничным семейным ужином найдется место для ваших товарищей по группе?

— Мы в консервной банке 12 лет, нам надо отдыхать друг от друга. Я ребят вижу чаще в три раза, чем всю мою семью, поэтому когда у нас выходной, мы разбегаемся по домам.

— А дети ваши не общаются?

— Не общаются по той же самой причине, хотя я был бы рад, если бы Кирюха Кирилла общался с моим Ваней, он очень хороший мальчик. Но они в такой жесткой занятости.

— Вы Ивана еще не загрузили?

— Еще рано, ему всего 4 года.

— (Маша) Он с 2 лет ходит в англо-французский садик, где учит языки. Уже говорит на французском и английском.

— (Андрей) Думаю, что через год можно будет уже на футбол, плавание, в музыкальную школу. То, к чему он будет стремиться.

— (Маша) Он недавно во сне вскрикнул, Андрей его спрашивает: “Ванечка, что случилось?” — “У меня футбольный мячик забрали”.

— (Андрей) Лучше бы у него микрофон забрали.

— (Маша) Да, кроме футбола, он хочет петь и танцевать.

— А вам хочется, чтоб он пел?

— Я и сам себя певцом-то не считаю, я артист, который учился режиссуре, я ставил модные показы, танцевал, играл в мюзикле на Бродвее. Я хотел бы, чтобы его профессия была творческой. Певцом — что ж, пожалуйста. Сейчас трудно понять, что нравится Ване. Папа на концерте — Ванька вылетает на сцену, поет, танцует.

— (Маша) Он вообще на месте не сидит, своенравный ребенок. Он не будет делать того, что не хочет.

— Как воспринял появление братика?

— Легко. Как только родился Артемий, я позвонил маме в Сочи. Даю трубку Ване, а он бабушке в трубку: “Рита, Артемка уже вылез”.

— Андрей, расскажите о своих родителях.

— Папа закончил саратовский мединститут с красным дипломом, и у него был выбор по распределению — поехать в Москву или в Сочи. Отец поехал в Сочи, обалдел от шашлыков по три копейки, от Черного моря, от великолепной сталинской архитектуры и выбрал Сочи. Далее у него было достаточно обычное продвижение по службе, как у всех талантливых профессионалов. Хирург-уролог, завотделением в местной больнице, потом он работал в онкологической, где скоро ему предложили место главврача, потом руководил главной детской больницей города Сочи, закончил главврачом пансионата Мацеста, нашей великой здравницы. Он был еще полковником военной медицинской службы, начальником гражданской обороны Сочи.

— Что все это время делала мама?

— Мама все это время нянчила меня. Первые семь-восемь моих лет мама занималась только мной. Вообще, она у меня общественно-культурный деятель. Одно время была директором кинотеатра, в котором я провел прекрасное детство. Это был кинотеатр повторного фильма, типа “Иллюзиона” в Москве. План на месяц составляли мы — я и моя сестра. И вы можете себе представить, в это же время, когда не было видео, все фильмы, начиная с индийских — там “Месть и закон” или “Путешествие вокруг света за 80 дней”, например, мы все пересмотрели. Это было великолепное детство.

— Хорошо вы жили?

— Да, но с другой стороны, папа никогда не брал взятки. Подарочки — бутылочка коньяка, коробка конфет, букет гвоздик — все это, конечно, было систематически. Когда папа приходил домой, и я его спрашивал, что он сегодня нам принес, он неизменно отвечал: “От мертвого осла ушки”. Что означало: либо ничего, либо мне жвачку, маме конфетки. Но денег он не брал. Когда мы уже стали популярными и отец переехал ко мне в Москву, я его спросил: “Папа, ты занимал такие должности заоблачные, а где дача?” У нас дачи в Сочи не было. Представляешь? Как он получил трехкомнатную квартиру по приезде по распределению в больничном городке, так там до сих пор мама и живет. Он мне тогда сказал: “Сынок, не мог брать я деньги. Помогал всем, за всех просил, а сам не мог”. И сыночек, блин, в него. Каждая копейка, которая оказывается у меня в кармане, абсолютно заслуженная.

— Вы с такой гордостью говорите о папе.

— Я очень люблю своего отца, царство ему небесное. Он очень хотел внуков, вот два года не дожил, не дождался... Я помню наши чудесные воскресенья. Вечерами я ложился к нему под бок, и мы вместе смотрели “Клуб путешественников”.

— Как с таким папой вы не стали врачом?

— Да, не стал. Я с самого детства на сцене. Ходил в музыкальную школу, участвовал во всех школьных представлениях. Я как-то даже себе не представлял, что буду врачом. Хотя, конечно, хаживал к папе на работу и в 10 лет уже мог делать уколы, позже знал, как оказывать первую медпомощь. Но вот не пошел в мед. Подошел к папе и сказал: хочу в ГИТИС, он ответил: “Иди, сынок”. Я ему и за это благодарен. Хотя у меня одна сестра лор, брат — невропатолог, а самая старшая сестра фармацевт.

— Сколько же у вас братьев и сестер?

— У меня есть родная, кровная сестра Юля, старше меня на пять лет, сводная сестра по папе и сводный брат по маме.

— Со всеми общаетесь?

— Ну, как говорится, в каждой семье свои трудности, но я их всех люблю.

— Юля старше вас на пять лет. Доставалось вам от нее?

— У нас были, конечно, контры с Юлькой. Она ревновала. Представляешь, вот пять лет ее одну любили, а тут я появился. Когда принесли, она подумала, что ей живую игрушку обезьянку подарили. Схватила меня за руки, за ноги и получила за это впервые в своей жизни по попе. А еще я помню, как у меня деньги брала.

— Вы же младше. Откуда у вас деньги-то были?

— Ну не деньги, а денежки. Копилка. Прямо как сейчас вижу эту картину. Вхожу, а она мою копилочку разбила и собирает себе рубль пятьдесят на дискотеку. Мы часто шумели. Я включал артиста, рыдал: “Мама, Юлька меня побила”. А потом я пошел в школу и понял, что Юля крутая. Она была отличница, выигрывала все олимпиады, ее обожали учителя. Я приходил на дискотеку в “Фестивальном” (там раньше была самая крутая дискотека в городе) в 13 лет и говорил тамошним кассиршам: “Я брат Юли, такой кучерявой”. А они: “А, брат Юли, ну проходи”. Сейчас мы поменялись местами — сейчас Юлька когда куда-то идет, говорит: “Я сестра Григорьева-Аполлонова Андрея”. И ее везде пускают. Она работает художником по костюмам в группе “Иванушки International”.

— А тетка она хорошая?

— Нормальная. Когда у нас какой-то аврал — кому привезти Ваню? Конечно, к Юлечке. У Юльки в квартире есть детская кровать специально для таких случаев. Есть понятие в немецком языке Geschwister, оно обозначает — брат и сестра. И мы когда где-то сидим, у нас есть с Юлькой тост тет-а-тет. За Geschwister! За брата с сестрой, которые, несмотря на все, что было в детстве, юности, любят друг друга. И насколько я могу, я ей помогаю. Грубо говоря, Юля живет в хорошем смысле под моей опекой и жалуется редко.

— Я часто наблюдаю вас с Мариной на мероприятиях, кажется, вы излучаете счастье. У вас в семье было так же?

— Я рос в счастливой семье. Все это закончилось в 84-м году, когда отцу в очередной раз удалили полипы и посоветовали переехать в сухой климат, то есть обратно в Саратов. Случился небольшой конфликт. Из-за меня, я был виноват. Я сказал маме, что не хочу уезжать из Сочи в Саратов и не уеду, и мама осталась со мной. Но когда я переехал в Москву, первым делом я сказал отцу: приезжай ко мне. Последние годы перед смертью папа жил у меня.

— Какие воспитательные традиции своей семьи вы чтите?

— Не было каких-то особенных воспитательных методов. Единственное, что я помню, — легкие подзатыльники папули, которые плавно перекочевали на моего Ваньку за вызывающее поведение, коим грешат почти все дети. И командный голос. Сначала ласково-ласково, потом, когда уже не понимает, то надо рявкнуть.

— А строгость проявляли? На дискотеки отпускали?

— Я помню свой первый выход. Мне было 13 лет, и мы с Юлькой поехали в международный лагерь “Спутник” на дискотеку. Вернулись в 4 утра. Подъезжаем и видим, как в доме начинают загораться окна. Оказалось, мама ждала, искала, звонила, а потом вошла в жанр истерии — Андрюшеньку убили, украли! За меня должна была по башке получить сестричка, но… поднимаемся по лестнице — а уже соседи повылезали, концерта ждут — и Юлька говорит: “Андрюша, может, ты первым войдешь?” “Хорошо, Юля”, — геройски сказал я. Дверь открывается, Юлька проскальзывает мимо мамы в детскую, а я попадаю в мамины руки. Мама держит меня и еще не может понять, что со мной делать — убивать или целовать. В это время выходит папа из спальни. А он мастер спорта по боксу — у него кулак раза в четыре больше моего, — молча подходит ко мне и дает кулаком по башке. “Не трогай его, — кричит мама, — я сама побью!” Мамина рука раз 40 прошлась по моей заднице. Юлька потом спрашивает: ну что? Я молча стягиваю штаны и показываю попу алого цвета. Сестра мне: спасибо, Андрюшечка. Будешь должна, сказал я.

— Высокий сильный парень, дрался когда-нибудь? За что?

— Никогда не дрался. Я как-то моментально, почти автоматически в любой компании становился лидером. Скорее всего благодаря дару убеждения, может быть, за счет неординарной внешности. Меня уважали все — двоечники, которым я помогал писать сочинения, хулиганы, которым делал замечания. Дрался один раз в пионерлагере. Я приехал, а там какие-то местные, которые всех ставят на место. Меня кто-то толкнул, а я его ногой ударил, благо растяжка была хорошая. И все, больше вопросов ко мне не было.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру