Уютная, но маленькая квартирка о двух комнатах в центре Милана: кухонька, спаленка… скромный гардероб, нотные тетради аккуратной пачечкой, пара игрушек на память о… детстве. И то здорово, что так дешево отыскали: за 50 кв. м — 650 евро в месяц вынь да положь. А что ради доченьки не сделаешь? Дочки выстраданной, долгожданной и… такой необыкновенной. Теперь уже 14-летней Марии Мудряк. А по-нашему — чудо-Машеньки, ведь “МК” ведет ее судьбу с 9 годочков, с того момента, когда ее подвижный небесный голосок только-только очаровывал павлодарских учителей, дальше — больше, слава по Казахстану разлетелась мгновенно, Назарбаев лично принял участие в ее судьбе. И теперь… Маша учится в академии при Ла Скала, коридоры которого с ее появлением наполняются торжественным шепотом “феномено-феномено”. Мы же приглашаем на разговор о непростом житье-бытье юного гения маму Олю, папу Сашу и, конечно же, саму Машеньку.
— О, да тебя не узнать! Рост уже — под 170 и тоненькая!
— А ты знаешь, что меня от Версаче на подиум зовут? Я серьезно! — Машенька легко и озорно прохаживается по комнатке, воображуля. Хотя нет: всегда — скромна, проста, люди к ней так и тянутся. Помню, как навещал все семейство в Павлодаре лет пять назад: сидим на берегу Иртыша, жуем громадину-арбуз, а местные тычут со всех сторон: “Смотри-ка, это же наша Маша, ты слышал, как она поет?! Соловей!” Вот и сейчас наша соловушка собирается из Милана в коротенький отпуск на родину. Легкая перезарядка необходима: шутка ли — в Италии Маша-Мария в трех учебных заведениях учится!
— Хорошая квартирка? — спрашивает мама Оля (три последних “итальянских” года она неразлучно живет при Маше). — Это для нас как дворец. Раньше снимали в пригороде — полтора часа добираться до академии, а теперь провидение помогло. Нашли в центре задешево, чтобы время не терять, его и так ни на что нет…
— Боженька во всем нам помогает, — вступает Машенька. И она права. Чудо уже — одно ее явление в свет. “Купали первый раз вместе… Кушает через три часа. И ночью. Весь месяц принимали поздравления и определяли, на кого похожа. Сошлись на том, что верх — Сашин, а низ — мой. Плачет много. Мне тяжело. Но счастье иметь ребенка все пересиливает”, — страничка Олиного дневника, девочка только родилась.
И что? Поначалу — никакой гениальности. Ребенок и ребенок: поет, пляшет в куклы играет. Но вот пять лет — и стоит Маше запеть, как все вокруг, пардон, тоже рты открывают. Одному специалисту показали, второму, ну и пошло — “девочка-гений, девочка-гений”. Мало ли их, вундеркиндов? Лоретти, Кисин? Сначала таких удивительных, а потом таких неприметных. Но первый бой с детством — уже за Машей: прогнозируемая ломка голоса прошла на ура. Рассказывает Александр, Машин папа:
— Мутация в этом году завершилась, теперь у нее очень редкий голос — высокое меццо-сопрано с колоратурой; таких голосов на оперных сценах мира почти нет.
— За ее связками лично следит Мария Брильоли, знаменитый фониатр из Ла Скала, — говорит мама Оля, — и она дала 14-летней Маше особый сертификат о “готовности связок к оперным нагрузкам”, который никогда и никому раньше 17 лет не выдавался. При его наличии Машеньке, помимо академии, удалось поступить в этом году на сольное отделение миланской консерватории Джузеппе Верди.
Кстати, с нею еще три девочки-итальянки поступали из хора Ла Скала (где и Маша выступает), но их не взяли.
…Мария запела, и все слова остановились пред ее даром: голос стал ниже, такой глубокий и мощный, брильянтовый тембр с колокольчиковым кантом, почти три октавы берет!
— Знаешь, так поет одна испанка, — шепчет Оля, — легендарная Тереза Берганца, Машенькина путеводная звезда. Хоть Терезе около 60 — природа голоса очень схожа. Он как бы блестит металлом, пробивая любую сцену (и Ла Скала в том числе) без микрофона! А колоратура — отдельная тема. Это особый дар, без которого невозможно, например, петь партии из Россини.
Машин папа едва не плачет, глядя на это чудо. Он — бизнесмен, героически несет свою вахту в Павлодаре, отсылая, по сути, все заработанные деньги в Италию, только бы дочка выучилась. Уж продали все — дачу, гаражи… Да что говорить: вот уже 15 лет, как родители полностью подчинили ребенку всю свою жизнь.
— Как-нибудь перетерпим, — стоически улыбается Александр. И — слезы…
— Вот так — как увидит Машу, так плачет, — говорит Оля, — стареет тоже. Мы же всего два раза в год можем вырваться домой, а что делать? Если у ребенка такой талант, нужно сделать все, чтобы его поднять. Даже сами итальянцы говорят: “Мы создадим из вашей Маши феномен, петь будет лучше итальянок!”
А ведь еще учиться — не переучиться: два года в академии при Ла Скала, пять лет в лицее, семь — в консерватории. Академию оплачивает Назарбаев, благодаря его распоряжению Машу включили в особую программу помощи одаренным детям. Но помощь придется отрабатывать — либо 5 лет выступать в театре Казахстана, либо расплатиться квартирой…
— Знаешь, наша цель теперь, чтобы Маша стала самой лучшей певицей в мире. Раз столько учимся, выкладываемся, стольким жертвуем — быть чем-то средним уже как-то не хочется. Но Маше очень тяжело.
— Да и тебе, Оля, приходится в Милане не слаще…
— А мы — подружки! — восклицает мама с гордостью. — Да, я очень рада, что Машенька, повзрослев, так меня воспринимает. Делим с нею всю нагрузку.
Все Машины переезды, многочисленные справки-подписи-печати, — все на Оле. Она тут заболела (проблемы с печенью) — и пришлось совсем туго. Взяли из Италии все рецепты, лекарства для уколов — и в Казахстан, где Олю положили в больницу. Маша была при ней, выхаживала.
— Так и помогаем друг другу, — вздыхает Оля, — мы же в Милане одни. Приучились ни у кого не просить помощи. Там не помогут, надо выживать самим. Дочка, допустим, пошла сейчас в лингвистический лицей (это вместо нашей общеобразовательной школы), учит шесть языков — вещь необходимая для сольной оперной карьеры. И пока Маша разбирает партию, я перевожу ее английский, помогаю как могу, была же учительницей…
…Впрочем, и без лицея девочка (за три года!) без акцента говорит и поет на итальянском, что, несомненно, греет душу ее педагогов. Да, уже стопроцентная европейка, хотя мама Оля не допускает “забвения” русской культуры, покупая ей книги и фильмы с Достоевским, Пушкиным… Однако Маша нет-нет, но уже начинает путать “и” и “е” в русских приставках.
— Что мы все о работе? Маш, что сейчас тебе хочется больше всего?
— Купаться! — озорничает та, — хотя от Милана море относительно недалеко, во время учебы не съездишь — целых три дня петь нельзя, связки “отсыревают”…
Да, с голосом надо поосторожнее, о чем без устали твердят итальянские педагоги, отпуская Машу на каникулы: в воду не ходи, мороженное не кушай, простужаться ни-ни! А главное — абы в каких концертах не пой! Ведь окончательно голос “осядет” только к 18 годам и сейчас, скажем, нельзя брать ре-ми-фа третьей октавы, эти нотки пока надо прятать от посторонних ушей.
— Оля, ведь, несомненно, вам предлагали контракты? Не очень на это велись?
— Да ну, что ты! Сейчас нам главное выучиться. И представить Машу именно как оперную певицу, хотя и ее эстрадная исполнительская манера нынче завораживает всех. Например, мэра Генуи…
Для мэра на большом итальянском празднике Маша пела Синатру, любимые оперные арии, а “под занавес” — “Калинку”. Итальянцы “Калинку” обожают, сразу начинают подпевать, а мэр так и вовсе пустился в пляс. В знак признания таланта Маше подарили месяц роскошного отдыха на частном острове Берлускони — и дом, и яхта, все, что хочешь, причем с семьей. Но Маша туда пока не доехала…
— А предложений много. Постоянно звонят продюсеры из Англии и Америки.
— Им только волю дай — раскрутить звезду. Раскрутят, поиграются да выбросят.
— Вот-вот, или во Францию ездили — сразу же масса звонков из тамошних театров: “Вашей дочке нет аналогов, готовая оперная певица в 14 лет! Ведь подумать только: арию Розины из “Цирюльника” осваивают только к 20 годам! А Маша уже… Не хотите ли к нам?” Но мы не спешим. Пока она лишь трижды выступила в Ла Скала, спев арию пастушки в опере “Тоска”, предводителя нищих детей в опере Маазеля “1994” и партию в “Войцехе”. Но в Машином репертуаре уже 25 арий!
Так что великая судьба — не за горами. Да и деньги очень скоро — года через два — Маша-Мария уж будет зарабатывать собственными концертами, все родителям будет полегче. А как другого ожидать, если сам маэстро Карло Гайфа, который 50 лет пел в Ла Скала, берет Машу под свое крылышко”, это при том, что очередь на его уроки вокала иные стоят по три года! “Мне 72, — говорит маэстро, — но я хочу, Машенька, дожить до того дня, когда выведу тебя на сцену Ла Скала для звездной сольной партии!”
...Впрочем, уже в сентябре Маша даст первые концерты в консерватории им. Джузеппе Верди; причем споет в дуэте со своим именитым педагогом Деметрио Колаччи и не что-нибудь, а партию из оперы Моцарта «Бастиано и Бастиана», написанной композитором в 12 лет.
