Старомодная трагедия

Почему люди не летают, как “Райские птицы”

Роман Балаян неспроста поместил действие своего нового фильма в 1981 год — именно тогда он снимал знаменитые “Полеты во сне и наяву” с Олегом Янковским в главной роли. В “Райских птицах” Янковский тоже играет, только теперь не горемыку-инженера, летающего только во сне, а писателя-диссидента, владеющего даром полета наяву. Вот буквально выходит в чисто поле, отталкивается от грешной земли и летит. Искусству этому он научил и свою музу-любовницу Катеньку. А уж она потом обучит начинающего писателя Сергея. Умение летать нужно героям фильма для того, чтобы без помех переправиться из страны-тюрьмы СССР в “свободный Париж”. “Райские птицы”, по собственному выражению Балаяна, “картина традиционная и даже старомодная”, не только попала в программу “Великолепная семерка “МК”, но и станет фильмом открытия VI фестиваля отечественного кино “Московская премьера”.

Почему режиссер определяет свой фильм как старомодный? Потому что использовал в съемках полетов не компьютерную графику, а старые добрые лонжи? Причем герои летают столь же убедительно, как мы делаем это во сне, — упоительно свободно, но и недолго. Или фильм старомоден потому, что об удушающей атмосфере начала 80-х, о вездесущем КГБ и преследовании любых попыток инакомыслия рассказывает всерьез, без постмодернистской иронии?

Герои — сиделый диссидент Николай Петрович (Олег Янковский), молодой талантливый писатель Сергей (Андрей Кузичев) и общая их муза Катенька (Оксана Акиньшина) — ничего не боятся. Их отвага тем более удивительна, что проявляется естественно, без оглядки. Так изумляли нас в 60—80-х свободно мыслящие и поступающие люди — от Сахарова до Солженицына. 

Словом, герои страха не ведают. Страх разлит в воздухе. Сам по себе. Даже изображение с приглушенным цветом, хмарным небом (оператор — Богдан Вержбицкий) создает впечатление тревожного сновидения. И еще тревожнее становится оттого, что преследователи-гэбисты поначалу почти невидимы, даны вскользь, промельком, голосами за кадром. Во сне ведь тоже: незримо присутствующий враг пугает ничуть не меньше, чем если бы явился телесно и конкретно. 

А герои ведут себе с всесильным ведомством игру — по-детски бесшабашно, с легкомысленной уверенностью, что в этих “прятках-салочках” невидимого и грозного врага обгонят, спрячутся, а если что, крикнут: “Чур, не игра!” Но игра-то до первой крови. До первой смерти, настигнувшей Николая Петровича, но отнюдь не последней в причудливом сюжете фильма (сценарий Рустама Ибрагимбекова, по рассказам Дмитрия Савицкого).

Опять же — сказать, что Роман Балаян снял все насупленно-серьезно, было бы неточно. Уж, конечно, не без иронии заставляет он героев называть друг друга Сереженькой, Коленькой, Катенькой и взлетать во время полового акта. И приравнивает сексуальную эйфорию к творческой свободе. Разумеется, не без иронии обозначает он Париж, показав Эйфелеву башню и озвучив картинку песней Джо Дассена.

Однако ни капли иронии нет в том, что герои, глотнув чаемой парижской свободы, утрачивают дар полета в буквальном смысле слова и полета как метафоры свободного творчества. 

На Московском международном кинофестивале, где “Райские птицы” шли в основном конкурсе, Роман Балаян сказал “МК”: “Я не знаю ни одного шедевра, сделанного на постсоветском пространстве после перестройки. Нам дали свободу, и мы не знаем, что с ней делать”. А актер Андрей Кузичев заметил: “Для того чтобы сниматься у Балаяна, надо перестать быть технологичным москвичом. Перейти в растительное состояние и, как зерно, без суеты прорасти в своего персонажа”. Образ молодого писателя в “Райских птицах” действительно прорастает: из юного беспечного таланта, который живет шутя-играя, в человека, приобретающего печальный опыт борьбы с Системой, сразившегося с ней и ею раздавленного.

Но фильм, конечно же, не о том, что всякий борющийся обречен. В самом начале Николай Петрович мимоходом замечает, что летать научился на двенадцатом году отсидки в лагерях. Как автор по-настоящему старомодный, Балаян не выпячивает главную мысль. А заключается она в том, что истинная свобода бывает только внутренней, от внешних обстоятельств не зависящей. Ни тюрьма ее не сломит, ни КГБ, ни перестройка. Ни тем более — Париж.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру