Ровно десять лет назад, 1 сентября 1998 года, экс-солист мегапопулярной в то время группы “Иванушки International” Игорь Сорин выпал из окна квартиры-студии на шестом этаже дома №12 по улице Вересаева. Врачи оказались бессильны что-либо сделать, и через три дня Игоря не стало, он скончался в реанимации одной из московских больниц... Накануне скорбного юбилея корреспондент “МК” вспоминала вместе с самыми близкими людьми артиста Игоря Сорина.
Андрей Григорьев-Апполонов: “Для меня Игорь жив”
Игоря Сорина любили все. И друзей по жизни у него всегда было много. Рыжий “Иванушка” Андрей Григорьев-Аполлонов был одним из них. С Сориным они познакомились задолго до создания группы — вместе выступали в мюзикле “Метро”. Сначала в Варшаве, потом в Нью-Йорке. Так начинался их общий путь на вершину отечественного музыкального олимпа. “Иванушки International” появились после.
— Андрей, каким ты помнишь Игоря?
— Каким он был, таким он для меня и остался. Я его помню живым. Вот ты позвонила мне и сказала, что 10 лет исполняется, как он погиб, и я поймал себя на мысли о том, что за это время я ни разу не был на кладбище. Не был по той причине, что для меня он живой. Я его помню таким же, каким его помнят миллионы наших поклонниц. Озорник, балагур — и одновременно мыслитель, поэт. Он никогда не был однобоким, он был открыт миру, а мир в ответ был открыт ему на сто процентов. Он любил все: жизнь, музыку, поэзию, женщин, друзей, сцену… Знаешь, со временем какие-то отрицательные черты Игоря стерлись и забыты. Вообще, обо всех ушедших из этого мира в памяти остается только что-то светлое. Поэтому Сорин для меня сейчас, во-первых, жив, а во-вторых, он мегатитан. Хотя в жизни, когда мы были вместе и в мюзикле “Метро”, и потом в “Иванушках”, он был человек часто безответственный, необязательный. Но все это уже никого не волнует. Меня в первую очередь. Сорин — лицо группы “Иванушки” и по большому счету лицо поколения второй половины 90-х годов. Именно он олицетворяет ту эпоху.
— Если бы сейчас Сорин был жив, как считаешь, он, ранимая творческая личность, вписался бы в сегодняшние реалии, в современный шоу-бизнес?
— Я думаю, что Игорь уехал бы из этой страны. Туда, где теплее: может, в Бразилию или в Америку. И там бы творил. Рамки одной страны его не устраивали. Это не претензии к нашей стране. Просто он хотел принадлежать всему миру. И вряд ли бы сейчас он вот так сидел и разговаривал о чем-то в парке, как мы с тобой. Мне кажется, он мог бы назначить тебе встречу... в пустыне Гоби, например.
— Уход из группы он тяжело переносил?
— Нет, он ведь сам решил уйти. И он не лишился славы, признания. Игорь только освободился от обязанностей, от графика. Совершенно точно, что он не переживал уход из группы. Он переживал за свое будущее, что он должен доказать свое “я”, свое личное имя — я Игорь Сорин, а не “Иванушка”. Как переживает любой человек, уходя из чего-то состоявшегося на пустое место.
— Ты задумывался, почему все-таки был такой трагический финал?
— И думать нечего. Несчастный случай. Игорь вышел покурить — и просто перевернулся с балкона. В той квартире очень низкий подоконник и высокие окна. Здесь ни при чем наркотики, алкоголь — это показала судебно-медицинская экспертиза. Игорь ничего не писал, ни с кем не прощался, у него только-только все пошло, у него был миллион идей. Это трагедия, потому что — нелепо и бессмысленно.
— Вы до сих пор поете на концертах песню “Рядом ты”, написанную в память об Игоре?
— Нет, мы не поем эту песню. Но мы во всех наших песнях оставили бэк-вокалы Игоря. На каждом концерте Игорь Сорин поет вместе с нами: “Где-то”, “Я ее ищу”, “Поверь, мне тоже очень жаль”. Все эти годы я каждый день пою с Сориным. Поэтому для меня он жив.
“Звездной болезни у него не могло быть”
109-й участок Кузьминского кладбища стал Меккой для поклонниц Игоря Сорина. Именно здесь похоронен артист. За десять лет не было и дня, чтобы на могилу Игоря не принесли свежие цветы и не зажгли свечи. Вот и нынешним субботним утром я застаю здесь двух поклонниц. Ира и Алена уже не малолетние фанатки, а взрослые девушки. Но любовь к Сорину отчего-то не ушла вместе с детством. Они стоят молча и печально смотрят в одну точку — на памятник. “Как же его забудешь? Наоборот, еще больше уважения к нему появилось. Мы несколько раз в год сюда приходим”, — вторят друг другу девчонки.
Нередкий гость на кладбище и отец певца, Владимир Семенович. Но он старается приходить тогда, когда нет никого. Чтобы побыть с сыном наедине.
— На могилу я прихожу в будние дни, рано. Когда кладбище не похоже на кладбище, а когда оно то место, где можно поговорить с Игорем, подумать о чем-то. И там у меня обязательно рождаются стихи. Каждый раз, когда я прихожу. Как-то даже не было бумаги с собой, я нашел пачку из-под сигарет и писал на ней. Постоянно нахожу там письма, читаю очень добрые и хорошие послания Игорю. Поклонницы приезжают из Белоруссии, Рязани, Тулы, причем им уже под тридцать и за тридцать — это первое поколение почитательниц “Иванушек”.
— Говорят, на Игоря большое влияние оказали ваши сочинения?
— Я никогда не давал ему читать свои стихи. Потому что он не мог воспринимать, когда ему навязывали что-то. Я оставлял на столе свои рукописи. И однажды он мне признался, что читал все мои стихи, показывал их друзьям и они сказали, что “стихи у твоего папы классные”.
— Вы думали, что он станет артистом?
— Если начать с его детства, то я помню человека, который занимался только тем, что его интересовало. Все, что выходило за пределы его интересов, для него не существовало. Он очень хорошо всех пародировал. Нам как родителям сложно было определить, чем же ему стоит заняться в будущем. В радиотехническом училище, куда он пошел после 8-го класса, на одном художественном смотре у него обнаружился хороший голос. В конце концов после училища и работы в Театре им. Ермоловой он, закончив подготовительные курсы, поступил в Гнесинку. Он был с большим чувством юмора.
Однажды, когда мы поехали с ним в Одессу, Игорь стоял на волнорезе, держал на веревочке кирпич и опускал его в воду. Прохожие спрашивали: “А что ты делаешь?” “Рыбку ловлю”, — отвечал он. “Это как?” — удивлялись люди. “Когда рыбка устанет, ляжет на кирпич, а я ее вытащу...” Или вот другой пример. Я небольшого роста, и Игорек, чтобы меня не обидеть, как-то сказал: “Папа, ты когда идешь, у тебя земля близко-близко”. Это шедевр, когда ребенок так тактично, с юмором может указать папе на его недостатки в плане физических данных.
— Поклонницы вспоминают, как во время концертов после финального аккорда в песне Игорь отходил и ждал, пока Кириллу с Андреем вручат все цветы. Он гармонично чувствовал себя в группе?
— Он гармонично чувствовал себя на первых порах. Когда спел песню “Тучи” и на следующее утро проснулся знаменитым. А потом он хотел развернуться. И вообще Игорь не мог петь под фонограмму. Игорь с большим удовольствием выходил на сцену, когда можно было спеть что-то свое а капелла. И это имело не меньший успех, чем когда грохотала музыка на весь зал. И звездной болезни у него попросту не могло быть. Человек, который жаждет самовыражения, далек от того, чтобы хватать звезды с неба. Деньги его вообще не волновали как таковые. Он нас с мамой спрашивал: “Почему вы деньги не тратите?” Мы отвечали: “Это твои деньги”. “Вы что, совсем, что ли?!” — возмущался Игорь.
Многоликий Игорь Сорин
“Мама Света”, так ласково называют поклонницы маму Игоря Светлану Александровну, принимает в своей небольшой квартире на Люблинской улице всех. На ее глазах поклонницы вырастали, выходили замуж, а теперь ходят к ней в гости с колясками...
Гостеприимная хозяйка встречает меня на пороге. Бездонные голубые глаза — точь-в-точь как у Игоря. Дома у Светланы Александровны — мини-музей. В стеклянной витрине в гостиной расставлены вещи, которые любил сын, — глиняные поделки, предметы антиквариата, очки, которые постоянно носил Игорь Сорин, книги, которые он читал. И, конечно, море фотографий. Удивительно, сколько любви к жизни и оптимизма у этой хрупкой женщины, пережившей такую страшную трагедию — гибель единственного сына.
— После 10 лет боль материнская немного утихла?
— Конечно, она утихает. Первые дни, месяцы было невероятно тяжело, но мне помогли его поклонницы. Эти девчонки — мои друзья, друзья Игоря. Меня никто не оставлял одну, были постоянные звонки, визиты. Круг общения как-то меня держал, потому что мне нельзя было опуститься, чтобы они увидели мои слезы, страдания. Они ведь тоже страшно переживали. И я должна была их поддержать, быть выше. Я им говорила: “Девочки, он не ушел, он просто поднялся на ступенечку выше нас. Давайте быть на его уровне”. Девчонки поступили в институты, стали ходить в театры, читать книги, которые Игорь читал, — они росли духовно. Это было здорово. А боль... Она есть, но она уже где-то глубоко. Я тогда сказала себе: “Я должна быть достойна его, я должна сделать все возможное, чтобы его душа не страдала.
Существует же связь миров. И я хотела, чтобы он там, наверху, видел, что у меня все хорошо, и был спокоен”. В этот период я отпустила его душу на небеса, ее нельзя держать здесь. А моя миссия — сделать на земле все, чтобы память об Игореше осталась и ему не было стыдно за меня. После этого я пошла работать с подростками. Моя жизнь идет, идет рядом с молодежью.
— Вы были самым близким человеком для Игоря. Кем он был прежде всего?
— Игорь очень многогранный. Если посмотреть все его фотографии, он на всех разный, многоликий, но всегда лучезарный. Он и трагик, и комик, и философ, и просто ребенок — все в нем уживалось. И когда он выступал на сцене, он не просто пел, он играл свои песни.
— Каким вы себе сейчас его представляете?
— Он часто мне снится. И всегда Игореша улыбается. И мне кажется, что в следующую секунду откроется дверь и зайдет он: “Ну, здравствуй. Как ты? Вот я и пришел”. Не могу я его похоронить.
* * *
И через десять лет после смерти о нем говорят так, будто он жив. Наверное, в этом и есть феномен Игоря Сорина. Человека, который для целого поколения девчонок стал не просто кумиром, а иконой.
“Ты ушел, но остались твои цветы,
Ты ушел, но остались твои мечты,
Ты ушел, но остались твои стихи,
Значит, рядом ты, значит, рядом ты, значит, рядом ты…”
(Из песни “Рядом ты”, реквиема по Игорю Сорину.)
