Пасмурным осенним днем в тихих улочках Риги слышалась если не “поступь столетий”, то уж точно угадывались отзвуки не такой уж далекой истории. По старинному переулку скромно шел опрятный господин в шляпе и сюртуке, с длинными волосами и бородкой, держа в руке бумажный стаканчик с пломбиром. Рядом же прогуливаются два офицера вермахта. Тишину нарушает голос режиссера Владимира Хотиненко: “Еще один дубль! И не забудьте дать Маковецкому мороженое!”. Актер слегка кривится. Такое ощущение, что мороженым он сыт по горло. Но на что не пойдешь ради искусства!
Следующую сцену фильма “На реках Вавилона” снимают в этом же старинном переулке, в красивом здании начала прошлого века. В комнате — пузатый уютный комод, иконы на стенах, круглый стол. За ним сидят степенные люди в рясах, пьют чай и ведут неспешный, но, чувствуется, очень напряженный разговор.
— Мы снимаем историю Псковской православной миссии, — рассказывает в перерыве Хотиненко. — Одним из главных действующих лиц был тогда митрополит Сергий, резиденция его была в Риге. Это момент, когда Ригу уже оккупировали немцы и большое количество людей оказалось в оккупации. В этой сцене речь идет о том, чтобы возобновить жизнь Церкви. Потому что, например, во Пскове перед войной не осталось ни одной действующей церкви. А как только началась война, народ просто хлынул в храмы. И это действительно народ — потому что в оккупации, по разным сведениям, было от 50 до 70 миллионов людей. Это все нормальные люди, которым надо было как-то жить, кормить детей, чем-то питать свои надежды на окончание войны. И так случилось, что единственным пристанищем для них, где они могли бы осознавать, что еще живы, что не все потеряно и можно на что-то опереться, стали храмы. В эпизоде, который снимается, решается очень сложный вопрос: не получится ли так, что священники, которые пойдут служить в храмы на оккупированной территории, станут автоматически предателями. Поскольку они соглашаются на свое служение под немцами, и немцы этому не противятся. Этот вопрос, кстати сказать, до сих пор окончательно не решен. И сегодня есть разногласия. Мы хотим развязать эти трагические узлы.
— Владимир Иванович, а почему фашистские оккупанты не были против православных храмов?
— Ни православие, ни вообще религия их не интересовали. Гитлер, строго говоря, был язычником. Но вермахту важен был порядок в тылу. А тут люди под контролем, приходят в церковь, они все на виду. Правда, в конце войны, когда дела их были плохи, немцы стали просить наших священников молиться за их победу. И вот тут начались сложности. Кто-то согласился, но большинство категорически отказались. Их стали арестовывать. Трагедия заключается в том, что когда пришла Красная Армия, то тех, кого недоарестовали и недобили немцы, уничтожали уже свои, и они отбывали сроки в советских концлагерях. Но церкви не закрылись. В 43-м году был выбран патриарх и разрешен крестный ход. Это кажется невероятным событием при советском строе, но это было. И все потому, что даже кровожадному тирану Сталину было ясно, что без религии, храмов и молитв нет настоящего единения на Руси. Это механизм и управления, и поднятия духа. Возрождение Церкви произошло во многом благодаря событиям, о которых мы рассказываем.
…Режиссера зовут на площадку. Группа готова к съемкам очередного эпизода. Хотиненко пристально осматривает актеров и реквизит. Чай-то есть.
— Кипяточку подлейте митрополиту! — командует Владимир Иванович.
Во время паузы ассистент поправляет окладистую бороду солидному священнослужителю, в котором почти невозможно узнать актера Юрия Цурило. Затем съемки продолжаются, и митрополит рекомендует своим гостям вновь пришедшего гостя: “Отец Александр Ионин из села Тихое. Проповеди читает такие, что прямо в сердце!”. Съемки эпизода проходят на ура, режиссер доволен.
— Владимир Иванович, митрополит Сергий, которого играет Юрий Цурило, — реальная, историческая фигура. А Александр Ионин, герой Сергея Маковецкого, — кто он?
— Это собирательный образ. Крупных личностей и трагических судеб было тогда немало. В нашем герое соединились многие из них.
— Сразу утвердили Маковецкого на главную роль?
— Сережу я готов снимать всегда и во всем, он потрясающий артист. Но здесь мне казалось, что он чуть молод. Наш отец Александр человек уже в возрасте, а я всегда против искусственно состаренных исполнителей. В результате после разных перипетий мы пришли к тому, чтобы своего героя приблизить по возрасту к артисту — потому что Маковецкий, я в этом совершенно убежден, — единственно верный выбор. Еще я немного боялся, что они будут не очень стыковаться с Ниной Усатовой, которая играет матушку. А оказалось, что вместе они роскошная пара. Отец Александр говорит: “Я худен, подтянут. Она округла, полновата. Я единичка, она нолик — вместе получается десяточка”.
— Откуда возникло название “На реках Вавилона”?
— 136-й псалом, Верди — гениальная музыка и великий смысл. Там говорится о том, что сидят плененные на берегу и плачут, а пленившие их просят от них песен. Очень созвучно нашей истории. А перекличка во времени — это песня “Boney M” “On the rivers of Babylon”. По сути, тот же самый псалом только в современном звучании. Все это будет в нашем фильме.
— В знаменитой картине Павла Лунгина “Остров” священника мучает сознание содеянного греха, в этом драматургия и нерв сюжета. А Маковецкий, как я понимаю, играет чуть ли не идеального человека. В чем тогда драматизм образа, его конфликтность?
— В “Острове” не священник, а юродивый. Подвиг юродства — это совсем другая история. А вот хорошего, правдивого фильма о священниках у нас еще никогда не было. Обычно это ходульные образы: либо приторные, либо карикатурные. А конфликтность нашей истории невероятная. Чистейший человек оказался в положении предателя. Для нашей страны тема более чем актуальная. Клеймо предателя получить — это на всю жизнь. Недавний опрос, например: какое самое страшное преступление? Почти 80% ответили: измена родине. А эти люди, эти священнослужители получили страшное клеймо незаслуженно, несправедливо. С помощью фильма мы хотим в этих тяжких событиях разобраться.
— Кому адресован ваш новый фильм?
— Нормальным людям. Никто ведь, скажем, не ожидал, что тот же “Остров” будет иметь такой большой успех. Значит, есть потребность у публики задумываться, задавать себе духовные вопросы. И потом — у нас ведь до сих пор нет другой национальной идеи, кроме Победы в Великой Отечественной войне. Ее мы помним, ею гордимся. Это бесконечная книга нашей жизни, нашей истории. Теперь мы готовы осмыслить какие-то сложные ее страницы, которых раньше не знали или не умели понять. Значит, наш фильм будет, думаю, многим небезразличен. Это же не нравоучительная история и не попытка кого-то воцерковить. Прежде всего мы стараемся делать фильм так, чтобы его интересно было смотреть.
