Лев Дуров — из тех актеров, что могут вытянуть на плечах совершенно безграмотный сценарий и никакущую режиссуру. Любое, пусть крохотное появление таких мастеров на экране — праздник для зрителя. Сейчас в одном из новых сериалов Лев Константинович сыграл роль достаточно заметную — целого начальника пионерского лагеря.
— Лев Константинович, вы довольно редко играете в сериалах…
— В этом случае идея понравилась. Пионерский лагерь — это то немногое хорошее, что сделала советская власть. Там была солидарность, дружба и в то же время дисциплина. Каждый из нас был в таких лагерях и с удовольствием вспоминает об этом времени. Поэтому я и дал согласие. К тому же материал там чистый: без убийств, без насилия, без крови, без расплющенных мозгов. Сценарий прописан очень точно: со всеми линейками, со всеми разборками с местной шпаной, что всегда бывало, с первыми влюбленностями пионервожатых и пионеров. В лагере были определенные законы, довольно жесткие, как и библейские: не укради, не настучи… А если кто-то стучал, ему делали темную: накидывали ночью одеяло на голову и лупили всей палатой или всем отрядом. В результате стукач не знал, кто его лупит. Таким образом учили, что доносить нельзя. Еще были розыгрыши, дуракаваляние, пионервожатые были разные — плохие и замечательные. И ребята из старшего отряда совершенно спокойно могли избить пионервожатого за какую-нибудь подлость…
— А вам не кажется, что это немного похоже на тюремные обычаи или на порядки в армии?
— Совсем не похоже. Кстати, о тюремных порядках я много знаю, потому что два месяца мы снимали на зоне фильм “Беспредел”, где я тоже играл начальника. Понимаете, на зоне есть законы, очень похожие на законы пионерлагеря: не настучи, не укради. Там все жестко, но ты не попадай туда. А если попал случайно, постарайся оттуда выйти человеком, а не подонком. Как известно, зона не исправляет, а образовывает. По одному разу туда мало кто отправляется, в основном две ходки, три и больше. Но все равно с пионерлагерем нет ничего общего: в одном случае молодость, а в другом — преступность, это совершенно разные категории. При этом в зоне интеллигентного, нормального, мягкого человека никто никогда не обидит, а возьмут его под крыло. А вот насильников опускают, как и крыс, стукачей. Зато теперь в нашей жизни воры живут припеваючи, воруют миллиарды, но находятся не на зоне, а в своих дворцах. При этом нам рассказывают, что все законно, просто доходы у него такие. Я никогда не поверю, что в наше время можно законно заработать миллиард долларов. А вот пионерский лагерь — это самое-самое чистое, что может быть.
— Но в том же “Беспределе”, вы помните, как поступили не с насильником, не с вором, а с хорошим парнем по прозвищу Филателист?
— Конечно, там все случается. Если туда попадает человек слишком свободолюбивый, то зона, особенно “сучья”, этого не терпит. Ну а самый главный там человек — Кум, замначальника по политчасти. Его не досматривают, поэтому все наркотики, чай идут через Кума. Он инстанция между зэками и начальством. Законы зоны я ничуть не оправдываю, они всякими бывают. Так же, как и в пионерлагере.
— А вы сами были в пионерском лагере?
— Конечно, был. Но в 40-е и 50-е годы. Со временем все менялось. В 70-е многие ребята и девочки уже курили, даже в младших отрядах, и делать им замечание было бессмысленно.
— Вы играете начальника лагеря некоренной национальности…
— Этой проблемы для меня никогда не существовало. Сейчас в Театре на Малой Бронной я играю премьеру и вообще ношу там три еврейские фамилии: Райзман, Ротман и Меер. Ну и что? Тем более что мой начальник лагеря Марк Ефимович — мастер на заводе и председатель профкома. Вот американцы взяли и президентом сделали негра. И им наплевать, какой у него цвет кожи. Для них важно, что они выбрали человека, на которого можно надеяться. А еще в спектакле “Жиды города Питера” я единственный еврей, хотя на самом деле по происхождению дворянин, мой папа дворянин, а мама купчиха. И что же, я должен думать: “Ой, могу ли я, русский дворянин, играть еврея?”. За кого вы меня принимаете?
— Вы уже начали сниматься в фильме “Не бойся, я с тобой-2”?
— Никаких съемок нет, это чья-то фантазия.
— Но Юлий Гусман говорил, что он хочет это снимать.
— Да, он часто это говорил, но пока ничего не снимает…
