Время всех пробует на зуб. Жизнь Андрея Макаревича вовсе не похожа на фруктовый кефир, но и позабытым кумиром его, слава богу, не назовешь. Прогибался ли он под этот изменчивый мир и кому вообще нужен “глупый скворец”, если “весна и без того весна”? А может уже опять начались заморозки?..
Лучше всех на эти и другие вопросы ответит сам Макаревич, которому сегодня стукнуло 55 лет.
“Все эти “фабрики” на ТВ уже просто достали”
— Андрей Вадимович, а ведь про вас, наверное, к юбилею документальное кино уже все телеканалы сняли?
— Да нет, почти никто меня не снимал — пара разговорных программ. А я и не претендую, считаю, что день рождения — это достаточно личная вещь и не фига из него делать шоу. Юбилей группы — вот это совсем другая история.
— Ну группа группой, а к вам вопросов за последнее время накопилось немало. Вот скажите, зачем вы выступали на Манежной сразу после выборов Медведева в президенты? Небось за это от демократов по полной программе получили?
— Это очередная псевдодемократическая дурость. Мы просто сыграли концерт для людей. Это нормальная традиция. Но я не скрываю, что голосовал за Медведева.
— Вам наплевать на общественное мнение?
— Есть люди, мнение которых мне важно. Но их очень мало. Причем мнение это касается только того, что и как я играю. А по жизни мне не надо ни у кого советов спрашивать. Вот вы говорите “мнение”… Да мы на репетициях “Машины”, знаете, как ругаемся? У нас там полная демократия и свобода слова.
— А Подгородецкого за что вы из группы выгнали?
— Он для меня просто не существует. Я считаю, он предал нашу группу. Он не ходил на репетиции, пропускал концерты. Ну не ходил, и не надо, он уже взрослый мальчик. У меня нет традиции всех спасать.
— Когда вы узнали о гибели вашего бывшего клавишника Александра Зайцева, что почувствовали?
— Ну жалко было, конечно. Но он сам себе все это сделал. Всегда был не в форме. Я ему говорил, останавливал. Все впустую…
— Недавно в Америке умер и Сергей Кавагое, который был в самом первом составе “Машины”.
— В последний раз мы с ним играли, наверное, лет 28 назад. После того как он уехал, мы несколько раз общались по телефону, пару раз он приезжал сюда. Но настоящего контакта не было. Мои друзья — это либо люди, с которыми я делаю общее дело, и оно нас связывает, либо те, кто умеет что-то делать в превосходной степени и вызывает мое восхищение. Не важно, в какой области. А если у человека нет ни того, ни другого, то он мне просто неинтересен, и его нет в кругу моих друзей.
— Сейчас наступило время, о котором вы мечтали: делаете что хотите, играете что хотите, ездите куда хотите. Вот вы и счастливы?
— Да, во многом это мое время. Но идеальных времен не бывает, всегда что-то раздражает.
— Как-то в одном интервью вы сказали, что, если вам на гастролях к самолету не подадут определенную марку авто, вы развернетесь и тут же уедете.
— Неужели вы верите всему, что пишется в Интернете? Мне никогда не подавали машину к трапу. Машина должна стоять у аэропорта, и желательно, чтобы мы в нее поместились и чтобы она не ломалась по дороге. Я абсолютно нормальный человек и не требую никакой роскоши. Мы приезжаем в гостиницу, и если там элементарно тихо, не жарко и не холодно, то это то, что нам надо.
— Вас вообще в жизни хоть что-то раздражает?
— Желтая пресса и почти все, что происходит на телевидении. Весь этот юмор, все эти “фабрики” уже просто достали. Вы меня много по телевизору видите в последнее время? Сейчас, благодаря бреду, который творится на ТВ, попасть на экран с тем, что ты делаешь, просто невозможно. А вот кататься на коньках, ездить на слоне, боксировать, плавать в чане с дерьмом, выживать на острове — это пожалуйста. Но все это не имеет никакого отношения к тому, на что я трачу свою жизнь. Я — музыкант, а это считается никому не нужным. Хотя я выхожу на сцену и вижу полный зал. Я понимаю, что это какой-то обман, потому что мои песни все-таки людям интересны. Но телевидение думает иначе, а я не хочу с ним спорить. Оно отдельно, я отдельно.
“В постель с властью ложиться не надо”
