Гойко Митич для всех жителей бывшего СССР — фигура культовая. Его часто называют “главным индейцем в кино”. Еще бы! Ведь он сыграл главные роли во многих фильмах об индейцах, которые давно и по праву стали легендами мирового кинематографа — “Виннету”, “Сыновья Большой Медведицы”, “Оцеола”, “Вождь Белое Перо” и многих других.
На днях актер приехал в Москву, чтобы лично представить фильм “Чингачгук — Большой Змей” 1967 года в рамках юбилейного XXV Московского международного фестиваля фильмов для детей и юношества. Перед показом знаменитый исполнитель роли Чингачгука дал эксклюзивное интервью “МК”.
— Расскажите, как вы пришли в кинематограф?
— Все очень просто, даже где-то скучно. В молодости я учился в спортивной школе в Белграде. И, как любому студенту, денег на жизнь мне не хватало. Подработка на съемочной площадке приносила мне относительно неплохой доход. Ну а дальше… Один фильм за другим. Правда, скучно? (Смеется.)
— Наверняка никогда не забудете первую роль в кино?
— Разумеется! В 1962 году англичане приступили к съемкам нового фильма на территории Югославии — картина называлась “Меч Ланцелота”. Для съемок потребовались местные дублеры, которые бы обладали навыками верховой езды и фехтования. К нам в школу пришла съемочная группа во главе с режиссером, и я стал одним из счастливчиков, на которых остановился выбор.
— Почему вам повезло, как думаете?
— Большим моим плюсом было то, что внешне я походил на актера, игравшего главную роль, — в итоге именно я его дублировал. Причем понял я это уже после того, как меня полностью облачили в рыцарский костюм. Меня заковали в весьма нелегкие доспехи, усадили на лошадь, сунули в левую руку тяжелое копье, а в правую — щит. Я с трудом мог согнуть пальцы на левой руке, чтобы хоть как-то подцепить поводья. Снималась сцена, где два конных отряда идут друг на друга. Как вы понимаете, в то время лидер всегда должен был ехать впереди своих солдат, это сейчас они могут отсидеться в бункере, отдавая распоряжения. Когда мы разогнались, я попытался обернуться — за мной скакало 250 всадников, облаченных в не менее тяжелые латы. Тут-то я и понял, зачем режиссер искал дублеров. Помню, подумал: “Если сейчас вылечу из седла, это будет последняя сцена моей жизни!” (Смеется.)
— Но со временем уже для вас режиссеры подбирали дублеров?
— А вот и неправда! В кино я все трюки делал сам, без привлечения каскадеров. По крайней мере, в ранних фильмах. Да и не было там особых трюков. Например, в фильме, “Чингачгук — Большой Змей”, который я привез на фестиваль, есть сцена, в которой меня преследует патруль. Я цепляюсь за ветку и, выполняя подъем переворотом, забираюсь на дерево. Все эти трюки я, разумеется, делал сам.
— Интересно, а как вы относитесь к другому типу дублеров — так называемых дублеров тела? Заменял ли вас на площадке дублер, скажем, в любовных сценах?
— Увы… Вся беда в том, что не было у меня настолько откровенных сцен. Пожалуй, только в фильме “Белые волки” у меня мелькает… э-э… “пятая точка”. И все. Будьте уверены, если где-то в кино увидите обнаженную часть моего тела — она моя.
— Вообще, есть ли у вас какие-нибудь табу на съемочной площадке?
— Лично для меня — нет. Но сейчас, если я получаю главную роль, все заранее оговаривается с режиссером и расписывается в контракте. И уже режиссер мною четко распоряжается: “Вот это ты сможешь сделать сам, а вот в этой сцене будет работать дублер”. То, что я в ранних фильмах делал сам, сейчас я по-хорошему не имею права делать, потому что страховка на несчастные случаи не распространяется.
— Роль в фильме “Сыновья Большой Медведицы” стала фактически вашей первой крупной ролью. Не вспомните, как проходили пробы?
— А их как таковых и не было. В Югославии съемочная группа отбирала сцены для натурных съемок. Одновременно искали актера на главную роль в картине. Буквально в последний день пребывания в стране на глаза режиссеру попадается моя фотография — он сразу решил, что главная роль станет моей. Я в тот момент собирался на горнолыжный курорт, но меня нашел агент и объяснил ситуацию. Когда дверь открылась, режиссер прямо с порога задал первый, по всей видимости, ключевой вопрос: “Вы удержитесь в седле?” Я на чистом немецком ему отвечаю: “Да, верховой езде я обучен”. Режиссер: “Так ты еще и по-немецки говоришь?!” Он тогда вкратце рассказал мне, что это будет за фильм. Я согласился, несмотря на то что был занят в трех других картинах. И, кажется, не прогадал — из 17 миллионов населения Германии этот фильм посмотрело 11 миллионов.
— Правда ли, что длинные волосы ваших персонажей — ваши собственные?
— Нет. Свои собственные волосы я показал только в “Оцеоле” — у меня тогда была стрижка по плечи. Сейчас я покрасил волосы. (Смеется, указывая на седину.)
— Не секрет, что благодаря своему телосложению для женщин вы были объектом вожделения, а для мужчин — примером для подражания. Как удается и сейчас сохранить хорошую форму?
— Секрета тут на самом деле никакого нет. Регулярные походы в спортзал, поездки на велосипеде. Мой дом в Берлине стоит недалеко от реки, так что от спортивной гребли я тоже никогда не отказывался. Движение, движение, движение — оно необходимо любому человеку. Еще никогда не курил и не злоупотребляю алкоголем. Но если и пить — то немного красного вина.
— Да? А говорят, вы владеете какими-то обширными виноградниками…
— Нет-нет, виноградники есть у моего брата, который живет в Югославии. Это богатство ему досталось в наследство от отца. А я? Знаете, я не настолько богат, чтобы иметь собственные виноградники.
