Скромный народный артист

Александр Збруев: «Сталина я больше не хочу играть»

Он действительно никогда не выпячивает себя, не говорит о себе в искусстве. Этот большой актёр немногословен, но поразительно глубок. Александр Збруев всегда занимался чистым творчеством и никогда не разменивался на пустяки, не суетился. Его дом — Ленком, это все знают. В кино же Збруев не снимался очень давно. Но вот случилось: режиссер Михаил Сегал пригласил его свой фильм, который называется «КСП». Как не странно, Александр Викторович согласился. Значит, спустя десять лет, он опять снимается. А это уже событие! 

Александр Збруев: «Сталина я больше не хочу играть»
Фото: Александр Пчелкин

«Поощрять артистов обязательно надо»

— Вы, кажется, уже лет десять не снимались в кино. Почему же согласились сейчас?

— В последний раз я снимался у Серёжи Соловьева в фильме «О любви» по Чехову, и еще в картине «Кожа саламандры» (режиссер Алексей Рудаков, 2004 год — А.М.). Эти фильмы в прокате не идут. Всё было впустую. Сценарии предлагают до сих пор. Я их читаю, даже встречаюсь с некоторыми режиссерами и понимаю, что необязательно в этих фильмах сниматься. Моя основная работа — театр Ленком. Театр, который я люблю, где я общаюсь с замечательными актерами. А с какими общался! Олег Янковский, Александр Абдулов, Евгений Павлович Леонов, Татьяна Ивановна Пельтцер… И сегодня работают Раков, Певцов, Лазарев. Есть и неизвестные артисты, никому не уступающие, которые на слуху по своему таланту. Но вот мне предложили очередной сценарий, я как-то очень иронично сначала его взял, потом читал, но он меня заинтересовал. Я подумал: смотри, написан сценарий и, кажется, режиссер знает, что хочет сделать и что должно получиться.

— Вы вообще знали, кто такой режиссер Михаил Сегал?

— Нет. Мы встретились и он произвел на меня очень хорошее впечатление. Не знаю уж, какое я на него, но я снимаюсь. Придя домой, я посмотрел две его картины: «Франц + Полина» и «Рассказы». Я увидел режиссера знающего, без дураков, который всё делает довольно точно. Особенно «Рассказы». И он ни в чем не соврал. С удовольствием работаю на площадке с режиссером Сегалом, со всей группой. Это удивительно! Последний раз я такое видел, снимаясь у Андрона Кончаловского в фильме «Ближний круг», я там играл Сталина. Но это снимал Голливуд.

— А что с финансированием? Говорят, денег катастрофически не хватает и приходится с протянутой рукой к народу обращаться. «На чистом русском» это называется «краудфандинг».

— Краудфандинг – это не «с протянутой рукой». Это новое веяние, возможность делать вместе со зрителями интересные проекты, в нашем случае - снимать хорошее кино. Это принято и за границей, и у нас. А зрителю интересно быть сопричастным этому удивительному процессу. Если кто-то любит кинематограф, знает режиссера Сегала, некоторых артистов, которые у него снимаются, теперь это совсем не трудно. На ресурсе Planeta.ru брошен клич: для того, чтобы картина вышла, чтобы вы ее увидели, нужно собрать деньги. Получится по-настоящему «народное кино». Когда-то у нас и церкви так строились. Да и сейчас в отдаленных районах именно так строятся.

— Думаю, некоторые ортодоксальные церковники сильно поморщатся от вашего сравнения. Вы на одну доску поставили церковь и актеров. Церковь - святое, скажут они, а кино — от лукавого.

— А если бы люди собирали на фильм «Андрей Рублев», церковь бы не сказала «нет»? Есть и православные фильмы, у нас целый фестиваль такой. Это очень благородное дело.

— Александр Викторович, вы вообще к званиям артистическим как относитесь? Я смотрел юбилейный вечер Марка Захарова в вашем театре. Ведущий объявляет: «Народные артисты России… такие-то и такие-то…» Вам не кажется, что это звание сейчас несколько девальвировалось? Вот я знаю народных артистов вашего театра: Леонов, Пельтцер, Янковский, Абдулов, Караченцов, вы… Вы можете честно ответить на этот вопрос?

— Дело в том, что поощрять артистов обязательно надо. Они больше открываются, начинают верить в себя. В каждом артисте обязательно есть честолюбие, тщеславие. Что касается званий, наград… Неудобно про себя говорить… Я лауреат Государственной премии, Международной премии имени Станиславского, Премии Москвы, трижды орденоносец. Мне это, кроме того, что тешит самолюбие, ничего не дает. Просто это значит, что тебя знают. А для артиста это важно. Но вот у нас в театре выходит в спектакле Леонид Сергеевич Броневой… Он просто выходит, и уже аплодисменты, уже зрители рады тому, что он вышел. Ему и званий-то не нужно, его и так любят.

— У вас есть внучатый племянник — Петр Федоров, сыгравший главную роль в бюджетном фильме в 3D «Сталинград».

— Он и до того у Бондарчука снимался. Но я-то его видел в дипломном спектакле, который он сам поставил в Щукинском училище. Он толковый человек, хороший, и не потому, что мой родственник. Он из той семьи, где люди честные, артистичные, много читающие, много понимающие. Он из семьи моего старшего брата, которому 89 лет, но он до сих пор играет спектакли в театре Вахтангова. Его жена Ирочка Шутова работала, кстати говоря, в Ленкоме. К сожалению, сын Жени, моего брата, тоже Петр Федоров, очень рано умер. Талантливый был человек, он также закончил актерский факультет, преподавал, ставил, снимался. Мы с ним вместе играли в фильме «У опасной черты». А вот его сын активно существует, снимается, дай ему Бог хорошей роли в хорошем фильме с хорошим режиссером.

— В отличие от вас он много снимается, по 7-8 фильмов за год. Он, что называется, в тренде и как белка в колесе. А у вас десятилетняя пауза, чувствуете разницу?

— Да я не очень-то и рвусь сниматься. Помню, случайно встретился в Доме кино с Алексеем Баталовым. Мы разговорились, и он спросил: «Ты сейчас где снимаешься?» — «Ну, у меня одна картина, вторая…» — ответил я. А он мне: «Одна, вторая… У меня так не могло быть. Я только в одной картине мог сниматься». Вот человек, который снялся не в 70 фильмах, не в 80-ти, его работы по пальцам можно пересчитать, но они штучные! Человек может сняться в ста фильмах и его никто не запомнит, а можно сыграть в одном и ты в истории. Я удивляюсь некоторым актерам. Да, понимаю, деньги… Но, оказывается, денег не так уж много надо, скажу вам честно. Мы на других глядим: ах, этот имеет в два этажа дачу, а тот в три… Понимаете, человек сам себя обманывает. Вот «Менты» снимаются, снимаются, но ведь они уже неинтересны стали, всё одно и то же.

— Знаю, что на ТВ вы любите только канал «Культура». А развлекательные программы — совсем не для вас?

— Мне бы понравилось, если бы Чаплин там участвовал. Мне часто предлагают прийти в какие-то шоу. Я бы мог себя во что-то превратить там, но мне это не нужно. Например, было 20-летие фильма «Ты у меня одна» режиссера Астрахана. Ну, мне звонят: «Надо, приходите». — «Не хочу, — отвечаю». — «Ну вот мы просим, очень-очень. Давайте мы хотя бы вас снимем»… Или юбилей «Большой перемены». Все были. Меня спрашивали мои же знакомые: «Слушай, а чего ты не пошел?» Но многие все-таки говорят: «И правильно».

— То есть просто мелькать, чтобы не забыли, вы не готовы?

— А мне не надо. Знаете, я начал сниматься на четвертом курсе. Первая картина «Мой младший брат» прогремела в свое время. Потому что сценарий был Василия Аксенова, а снимались Олег Николаевич Ефремов, Олег Даль, Андрюша Миронов, музыка Таривердиева, режиссер Александр Зархи… Я тогда впервые понял, что такое популярность: а, вон этот пошел. Всего я снялся в нескольких десятках, а осталось что? «Мой младший брат», «Два билета на дневной сеанс», Ганжа из «Большой перемены», «Одинокая женщина желает познакомиться», «Ты у меня одна», «Батальоны просят огня», ну и еще две-три картины.

— А вы свободный человек?

— Артист не бывает свободным. Актерская профессия суперзависима. Кто-то что-то сказал и сразу идут слухи, которые влияют на чье-то решение по поводу тебя...

Сейчас же я с большим удовольствием снимаюсь у Михаила Сегала. А вы знаете, что он пишет книги? Я читал их. У него есть две повести, стихи. Он литературный человек. Вот и дайте ему снять свое кино, а не побираться через интернет. Дайте денег, чтобы это выразить!

— Это вы к министру культуры Мединскому обращаетесь?

— Да и к нему тоже, но такого быть не должно. На Западе на кино идут колоссальные деньги, а мы побирушки.

«Я начал читать и вдруг заревел»

— Вы родились в 38-м году, отца своего не знали, его расстреляли. Вот это ощущение, знание того, что одного из самых близких вам людей убило государство, до сих пор отражается на вашей жизни?

— Я всё время был с мамой и не думал про отца. Но пришло время, уже после его реабилитации, когда дали возможность ознакомиться с документами людей, которых репрессировали. Мне удалось получить папку про своего отца. Офицер, который мне их дал, сказал: «Знаете, вы не всё воспринимайте так, как там написано. Было очень сложное время, людей заставляли это делать. Так что просто читайте и всё». Я начал читать и вдруг заревел. Читал о человеке, которого не знал, не видел никогда. Читал, как его допрашивал следователь, и его «согласен». Много таких листов, а в конце маленькая бумажка: «Комиссия из трех человек постановила». Суд длился в течение 15 минут, и всё, за 15 минут решили жизнь человека. Вот тогда ком у меня просто в душу вошел и, конечно, я стал много понимать. А когда я был маленький, что мог знать. Ну, расстреляли отца, ну маму выслали на руках со мной, мы были в ссылке 5 лет. Потом у меня двор был, хулиганство и всё мне было до фени, как говорится.

— А что инкриминировали вашему папе?

— В папке был еще один листок. Там написано: обращение в Политбюро, секретно. Просим продлить командировку в Америке Збруеву и еще трем-четырем товарищам. Подписано: «за» — Каганович, Молотов, Орджоникидзе, Ежов. А уж когда он вернулся, всё покатилось. Он был по должности замнаркома связи.

— А когда вы сыграли Сталина?

— Более того, мне предлагали еще раз его сыграть, но я отказался. Во-первых, я ни ухом, ни рылом на него не похож. Когда я снимался у Кончаловского, на меня клеили всё, что можно было клеить: и шею делали, и толщинку, и в щеке что-то такое. Сталина играли и Юрский, и Джигарханян, и Кваша…

— И все говорили: я хочу понять его, он для меня очень важен и интересен как человек.

— Про себя я так не скажу. В том фильме не было много материала. Я точно делал то, что просил меня Андрон. Но по всей видимости, в моем подсознании было личное отношение к Сталину. Это не значит, что надо впрямую сказать: сволочь ты. Знаете, бывает, артист орёт, кричит, стены рушит, ломает — но не подключается зал, а вот Капелян играл так… Только говорил слова. Или Жан Габен. Просто поднимал бровь.

«Очень бы хотел, чтобы мои дочери познакомились»

— Александр Викторович, вашей первой супругой была Валентина Малявина. Мы знаем о ее трагической судьбе. Сколько лет вы с ней прожили вместе?

— Точно не помню. Но, во-первых, мы были безумно молоды. Нам разрешили расписаться только после того, как мы пришли в райком с этой просьбой. Тогда Валя уже была в положении. После произошла трагедия, мы потеряли ребенка. А в кино Валя начинала очень хорошо, снялась у Тарковского в «Ивановом детстве». Она была красива очень… Но потом как-то всё перевернулось…

— Когда с ней произошел этот ужасный случай — её обвинили в убийстве — вы уже были разведены?

— Конечно, много-много лет.

— И больше не общались?

— После заключения она пришла в театр к нам, ко мне. Попросила посмотреть спектакли, я ее пару раз провел. Мы с ней по-доброму нормально встретились, никогда не точили друг на друга зубы. Но после она исчезла.

— Уже давно вашей женой является всем известная Людмила Савельева. Недавно повторяли «Войну и мир», где она сыграла Наташу Ростову, ею там нельзя не восхищаться. Как вы с ней познакомились?

— Она снималась на «Мосфильме» именно в «Войне и мире». Был как раз бал Наташи, по-моему. А я снимался в фильме «Чистые пруды». Павильоны рядом, все ходят по коридору. И вот она один раз прошла, второй, я прошел. Так познакомились, ну и закрутилось, завертелось.

— Но потом у Людмилы как-то с кино не пошло.

— Почему же, она снялась в «Беге» по Булгакову, Серафиму сыграла у Алова и Наумова. Еще снималась в «С вечера до полудня» у Кости Худякова. Там я вообще считаю у нее лучшая роль. А потом ей начали предлагать то, от чего ей надо было отказываться. И она отказывалась. Не хотела себя разменивать.

— Еще одна из моих любимых актрис — Елена Шанина.

— Да, это очень хорошая актриса, просто замечательная…

— Мать вашего ребенка.

— Ну да, так жизнь устроена. А сейчас дочка Таня учится в ГИТИСе на четвертом курсе. Она очень умненькая, соображает хорошо, знает английский язык, закончила музыкальную школу, играет на фортепиано, на гитаре. Дай ей Бог.

— Мне кажется, Шанина и по-человечески такая хорошая, достойная… А про старшую дочь Наталью расскажите.

— У Наташи такой характер… Были какие-то скандалы в желтой прессе вокруг нее, и это на нее подействовало. Может, она не нашла себя, но она много читает, очень много и ругать ее не за что. У нее хорошая душа. Она очень любит маму и меня. У нее не много подруг, но те, кто есть, она их любит. И ее любят. Она снялась у Миши Козакова, когда еще училась в 8-м классе, в фильме «Если верить Лопотухину». Картина неплохая, но по всей вероятности на нее это тогда произвело не очень хорошее впечатление. Не сам фильм, а отношения на площадке. И после 10-го класса Наташа категорически отказалась учиться на актерском.

— А как ваша семья отнеслась к тому, что у вас есть еще одна дочка?

— Дома мы об этом не говорим.

— Мудрая позиция.

— Не знаю уж, мудрая, не мудрая, но я очень бы хотел, чтобы мои дочери познакомились, Таня с Наташей. Хотя разговоров на эту тему нет, но я же всё равно участвую в жизни всех. Наверное, со стороны моей жены есть какая-то внутренняя эмоция по этому поводу, но я её не чувствую.

— Ну да, это жизнь, все мы люди.

— Да, есть люди, которые в классе в девочку влюбились и жили потом с ней до конца своих дней. Но это раз, два, три, четыре, пять на много-много миллионов, понимаете. У каждого, кого ни возьми, была одна жена, потом две жены, три жены, четыре. На Западе, так это вообще просто модно — сходиться и расходиться.

— Значит, единственного, чего вам не хватает в этой жизни, это внуков?

— Да, это правда! Но есть и еще фантазии, которые уже не сбудутся никогда.

— Например?

— А что у меня было в профессии? А не было в общем ничего. Ну были фильмы… Все снимались. Что-то осталось. Мне приятно, когда кто-то подходит, говорит какие-то слова… А так…

— Это вы не скромничаете, не кокетничаете? Ведь есть же слава.

— Я вообще не знаю, что это такое. Для меня ее не существует. Я просто работаю и всё. У меня нет амбиций.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру