Только теперь, спустя годы, заслуженная артистка РФ Надежда Крыгина решилась рассказать “МК” всю правду о том непростом времени.
Надежда сидит передо мной — с модной стрижкой, в элегантном костюме. Я же мысленно стягиваю ей волосы в косу, примеряю расписной кокошник и яркий сарафан. Хозяйка дополняет образ голосом — говорит медленно, нараспев.
В кухонное окно бьются листьями метровые мальвы. Квартира в самом центре Москвы — в Среднем Тишинском переулке, но такое ощущение, что мы сидим в деревенском доме.
— Этот кооператив помогла купить Виктору Людмила Зыкина, — бросает хозяйка фразу, как ветошь в огонь. И сразу загорается: — Он сам выбрал первый этаж, говорил: “К земле поближе, она питает. К тому же, играя на баяне, не буду мешать соседям”. Знаете, какие у Виктора инструменты были? Особые — шестирядные. Он часами просиживал вместе с конструкторами, помогая создавать уникальные баяны.
Ему в жизни ничто не упало с неба. Витька ведь седьмой ребенок в семье, последыш, появился на свет в самый разгар войны. А через год его отца судили как предателя родины, во время оккупации он помогал дяде — старосте, сам и сдался с повинной. Дали ему 8 лет лагерей. Мать, чтобы прокормить детей, хваталась за любую работу, даже погреба копала. На работе надорвалась, заболела и умерла.
Младших ребятишек поднимала старшая дочь Анна. Отец Виктора, оттрубив срок, забрал сына в Белгород, где обосновался у родни. Однажды повел девятилетнего Витьку на базар, купил гармошку, чем и определил его судьбу. Кем быть, Виктор не раздумывал. Старший брат Ваня убедил: “У баяниста всегда будет кусок хлеба”. Витя закончил в Харькове музыкальное училище и в 19 лет рванул покорять Москву. Он же был самородок, баянист-виртуоз. Сразу попал в престижный ансамбль песни и пляски имени Александрова, объехал с ним полмира.
— О феноменальной игре Виктора Гридина ходили легенды.
— Он был виртуоз высшего класса. Технических трудностей для Виктора не существовало. Некоторыми приемами игры владел только он. Например, до сих пор ни один баянист публично не осмеливается сыграть румынский хоровод Динику секстами, как это делал Гридин. Ему не требовалось длительных репетиций. Достаточно было согреть руки, подержав их под теплой водой, чтобы выйти на сцену и блестяще сыграть программу.
— В ансамбле Александрова его и присмотрела Людмила Зыкина?
— Виктор писал музыкальные произведения, делал оригинальные аранжировки. Он словно рожден был для сцены — красивый, статный, от природы удивительно артистичный. В 75-м Зыкина позвала Виктора в ансамбль “Россия” на должность дирижера. Сама Людмила Георгиевна была уже много лет бессменным художественным руководителем коллектива. Потянулась гастрольная жизнь. И Витька влюбился. Зыкина же настоящая королева! Мощь во всем, талант, любимица всей страны. К тому же женщина интересная, веселая, с юмором. Однажды во время гастролей в Германии Виктор сделал Людмиле Георгиевне предложение. Ей было 50, ему 36 лет.
— Виктор к тому времени был женат?
— Он женился еще в 19 лет на своей однокурснице по институту имени Гнесиных, Маргарите. В семье у них росло двое детей: сын Валера и дочь Маша. Но что поделать, если “половодье чувств”? Это судьба. Не нами предначертанная, а Господом.
С приходом Виктора в ансамбль увеличился его состав, расширился репертуар. Талант Гридина расцвел с новой силой. Я как сейчас слышу его оригинальное вступление к “Карело-финской польке”, где он изображал расстроенную шарманку.
“Зыкина нас с Гридиным благословила”
— Как вы начали работать в ансамбле Людмилы Зыкиной?
— Я никогда не работала в “России”, у нас были только совместные гастроли. В свое время я приехала поступать на вокальное отделение в столичное училище Ипполитова–Иванова из Курской области. На отборочном прослушивании вызвалась петь песню “Я на горку шла”. Мой будущий педагог по вокалу Николай Тарасенко спрашивает: “Ну–с, в какой тональности будем петь?” А мне в Курске перед отъездом написали на бумажке: “фа мажор”. Записку по пути я потеряла, выпалила перед комиссией: “В фи–ми–жоре…” Тарасенко долго потом надо мной подтрунивал: “Фимижор, повтори арпеджио”. В училище мне, деревенской девчонке, не имеющей за плечами музыкальной школы, пришлось несладко.
А вот в Гнесинке все экзамены я сдавала уже с лету. К тому времени я пела в ансамбле “Россияночка”, побывала в Европе и Азии, в Латинской Америке и Африке. Почувствовав в себе силы, я решила заняться сольной карьерой. Однажды подруга, работающая в ансамбле у Людмилы Зыкиной, пристроила меня на совместные гастроли. Потом я частенько стала принимать участие в концертах ансамбля “Россия”.
— Людмила Зыкина была строгим руководителем?
— Могла и по головке погладить, и крепким словцом приложить. А как иначе держать в узде коллектив из 50 человек? Певцы — люди эмоциональные. Дисциплина у Людмилы Георгиевны в ансамбле была железная. Если сказано — в 12 отъезд, без пятнадцати все музыканты стояли у автобусов.
— У примадонны была щедрая натура?
— Нередко в порыве благодарности Людмила Георгиевна снимала с руки дорогое кольцо и дарила девчонкам-солисткам. Постоянно одаривала и детей своих артистов. Никогда не забывала и о своей родне. Брату сводному отгрохала дом, даже мачехе на Троекуровском кладбище памятник установила.
— Ревностного отношения к себе, молодому дарованию, со стороны Зыкиной не чувствовали?
— Да что вы! Кто я и кто Зыкина! Она же звезда, недосягаемая богиня! Авторитет во всем! Она настолько высоко плавала… А пела как божественно. У меня же было высокое народное сопрано, иначе как частушечницей меня не называли.
Помню, однажды на гастролях в Германии Людмила Георгиевна проявила ко мне благосклонность: “Приходи ко мне, Надя, в гостиницу, я с тобой позанимаюсь”. Она хотела поставить мне кантилену — плавное, раздольное звучание. Я же по дури с девчонками прогуляла по красивому городу всю ночь, вернулась утром и проспала занятия. Зыкина была жаворонком, вставала с рассветом. Она меня ждала, как потом выяснилось, сделала прическу. Она перед своими музыкантами никогда не показывалась простоволосой. На вечерней репетиции, смотрю, Зыкина со мной не разговаривает. Я кинулась с извинениями. Она женщина была незлопамятная, простила тут же. Позже звала меня работать к себе в “Россию”. Я отказалась: не хотела быть привязана к жесткому графику, была свободолюбивой птицей, не хотела в кабалу.
— Как Зыкина отреагировала, когда узнала, что Гридин активно ухаживает за вами?
— Скажу сразу — я не уводила Виктора из семьи! Он был разведен с Людмилой Георгиевной с 84-го года. Когда отношения мужчины и женщины исчерпали себя, тут уже ничего не поделаешь. Виктор ушел из “России”, стал работать сольно, ездить с оркестром народных инструментов имени Осипова, и только потом у нас наметился альянс... Пока я выступала с ними, ни о каком романе речи не могло и быть. Могущественная Зыкина и я. Кто я такая? Она могла меня одним пальцем, что называется, прибить... Мы с Гридиным, который был старше меня на 18 лет, начали встречаться только в 90-м году.
А три года спустя на гастролях Людмила Георгиевна пригласила меня к себе в машину. По дороге поинтересовалась: “Ходят слухи, что Гридин за тобой ухаживает?” Потом предупредила: “Надя, имей в виду, что он очень сложный человек. К тому же Витя любит выпить. Но знай, я не против вашего союза”. В общем, благословила. Я тогда не хотела выходить за Гридина замуж. Мне было 32 года, уже не девочка, позади неудачное замужество. У меня был другой претендент на руку и сердце. Но Зыкина склонила чашу весов в сторону Виктора. Мы обвенчались.
— Гридин сделал вас счастливой женщиной?
— Мы любили друг друга. Виктор был настоящим русским исполином: мужественный, высокий, с богатырским размахом плеч. Мы оба считали особым знаком, что родились в курских лесостепях — соловьином крае. Я отличалась предельной эмоциональностью, не могла промолчать, где надо. Виктор говорил: “Как все куряне — заполошная!” Он много работал со мной как с солисткой. Нередко говорил: “Смотри, как Зыкина поет”. Меня это не обижало. Людмила Георгиевна была для меня непререкаемым авторитетом. Потом Виктор, правда, признался: “Нет, Надя очень самобытная. Ее трогать нельзя, она потом сама разовьется”. После моего сольника он буквально цвел: “Моя Надя — настоящий курский соловушка”, я парировала: “Воробей!” Это было счастливое время. Мы ссорились лишь иной раз из–за того, что он сам, будучи блестящим солистом и аккомпаниатором, меня заглушал.
— О совместных детях не мечтали?
— Господь не позволил, у меня случились два выкидыша.
“Меня ломали жутко”
— Людмила Зыкина признавалась, что все 17 лет брака постоянно боролась c приятелями мужа, которые поили eгo вoдкoй.
— Виктор был инфицирован гепатитом С, в то время трудно распознаваемым. Будучи в Афганистане, пробуя на рынке семечки, он подцепил желтуху. Лечился в военном госпитале, потом начались осложнения, развился рак печени. Мы прожили в браке четыре года, всего ничего, наш роман длился гораздо дольше.
— Говорили, что это наказание — бывший муж Зыкиной ушел от нее и вскоре умер...
— Господь нас рассудит. Виктор три раза впадал в состояние комы, его выхаживали в реанимации.
Помню, его доставили на “скорой” в 37-ю больницу. Он умолял: “Никому не говори, где я лежу”. Он очень не хотел, чтобы Людмила Георгиевна приходила к нему в палату. Но Зыкина как–то узнала, тут же перевела его в госпиталь имени Вишневского. Врачи вынесли вердикт: “Печенки у Гридина практически нет”. Виктор только оклемался, как на него поступили жалобы. В больничном саду он собирал с веток зеленые яблоки и грыз их. А я знала, что он обожал яблоки, антоновку, считал, что они “пахнут родным домом”. Чувствуя свой скорый уход, он хотел в больничном саду вернуться в свое беззаботное детство.
Однажды он подобрал выпавшего из ласточкиного гнезда птенца и стал его истово выхаживать. Я приходила навестить Виктора, он меня просил на два голоса спеть песню “И что ж ты, ласточка, плохо смотрела…”. Мы оба понимали: желторотика спасти уже невозможно, как и самого Виктора.
— Он умер у вас на руках?
— Одна мудрая женщина, моя бывшая соседка по коммунальной квартире, мне посоветовала: “Пусть Витя умрет дома”. И я забрала мужа из больницы. Три дня он балансировал между жизнью и смертью.
Помню, вечером я сделала ему укол. А сразу после полуночи вдруг вскочила на кровати, меня будто что–то кольнуло. Я помчалась в комнату к Виктору и застала три его последних вздоха. И вы не представляете, на меня снизошла такая благодать, такое спокойствие и умиротворение. Видимо, Витя уносился в другой мир, ему было хорошо, и его состояние передалось мне. В ту ночь было много мистического. Когда приехала “скорая”, чтобы констатировать смерть, я попросила: “Закройте Вите рот, подвяжите челюсть полотенцем”. От меня врачи отмахнулись: “В морге его приведут в порядок”. Я начала метаться, настаивать. А когда обернулась, увидела, что у Виктора закрыт рот. Вы можете смеяться и удивляться, но я уверена, что, зная мой беспокойный характер, Витя сам тогда непонятным образом сомкнул челюсти.
— Людмила Зыкина помогала с похоронами?
— Людмила Георгиевна позвонила Александру Музыкантскому, который возглавлял в то время Центральный округ Москвы. Нам предоставили место под могилу на Троекуровском кладбище. Перед смертью Виктора Зыкина выкупила у него два уникальных баяна. Дала за них хорошие деньги. На эти средства мы и похоронили Гридина. Ему было только 56 лет.
Спустя год я установила на его могиле бронзовое распятие.
— В музыкальных кругах вас начали травить?
— Да, начались гонения. Мне пришлось постоянно скрывать, что я была женой Гридина. В 1995 году я стала заслуженной артисткой России, но ломали меня жутко. Режиссеры не хотели со мной работать, администраторы отказывали мне в концертных площадках. Все боялись Зыкиной, которая имела большой вес. Копейку, конечно, я зарабатывала. Мне твердили: “Если бы был жив Гридин, ты бы, Крыгина, была на высоте”. Жена композитора Виктора Темнова вообще выдала: “Виктор сломал тебе жизнь”. Но я ни о чем не жалею, все сложилось так, как сложилось. Видимо, судьбой было предназначено пройти Вите по моей жизни.
— Спустя годы вы вместе с Людмилой Георгиевной организовывали фecтивaли имeни Bиктopa Гpидинa.
— Да, я открывала мероприятие, а Людмила Георгиевна пела на закрытии. В память Виктора неизменно звучала песня Александры Пахмутовой “Ты рядом”.
— Как узнали о смерти великой певицы?
— Сначала услышала по радио о том, что в районе Каширки разбились на машине наши общие хорошие знакомые — Саша и Алла Ковалевские. Замечательному композитору Александру Ковалевскому шел только 52-й год. У меня сердце защемило, тут же собралась, поехала на могилу Гридина прибраться. В машине включила радио, услышала: “Умерла Людмила Зыкина”. Слезы полились ручьем. У нас с ней были разные отношения. Было время, когда мы не общались. А в последние годы перезванивались, поздравляли друг друга. Я была приглашена на ее юбилей, спела для нее. Мы обе знали: нам нечего уже делить.
