Смотрим на сцену. Свет еще не погасили, но уже звучит плеск волн… Когда открыли занавес, девушки в развевающихся синих платьях с задрапированными лицами изображают эти самые волны, перекатываются, музыка и сопровождающий ее женский голос несутся в пространство зала. В центре сцены — конструкция, напоминающая корабль. Крики чаек — и танцовщицы, что сгруппировались у борта корабля, по-птичьи машут руками. На корме, как в «Титанике», двое влюбленных. Это Дездемона, полюбив бесстрашного мавра, убегает из родного дома и вступает с ним в брак. Затем конструкция, освобождая сценическое пространство для танцев, поднимается вверх и оказывается гигантской люстрой, на которой сидят зловещие птицы. Эта великолепная люстра, собственно, и будет на протяжении 2 актов основной декорацией спектакля (художник-сценограф — Мариус Яцовскис).
Я написал «пространство для танцев», но собственно танцев как таковых в балетном понимании в спектакле и нет. Что-то похожее на танец исполняет Яго, когда впадает в ярость и задумывает коварный план. Есть хореографический, а точнее — акробатический монолог у Кассио. «Танцы» у Дездемоны и Отелло: Дездемона, нежно обнимая Отелло, встает ему на ступни ног, и таким образом они двигаются по сцене. В основном же это перебрасывания друг через друга, перекатывания по сцене, пирамиды — массовка поднимает героя над собой и перегруппировки, похожие на парады физкультурников.
Это балет, но, конечно, в самом первоначальном понимании этого слова — когда в первых придворных балетах («Комедийный балет королевы» или «Балет фей Сен-Жерменского леса») через пластические сцены излагался сюжет. Как бы там ни было, в этом драмбалете, а точнее, в хореографическом спектакле по пьесе Шекспира все понятно и без слов. Экспериментальное направление вахтанговцев (впрочем, не только у них: в театре Пушкина тоже делают подобные эксперименты) пользуется популярностью и входит в моду. Билетов на предыдущий драмбалет Анжелики Холиной — «Анна Каренина» — не достать.
В чем тут секрет? Не в простой же доходчивости изложения: шекспировский текст, уложенный в две странички пересказа в программке и в 2 часа 20 минут ненапрягающего пластического действа (хотя есть в некоторых сценах неоправданная затянутость). Особый дар хореографа-постановщика — это работа с кордебалетом. Массовка помимо декоративной, обрамляющей танцы главных героев несет еще и важную «психологическую» функцию. Как и в настоящем балете, в «Отелло» кордебалет помогает ощутить внутренний мир героев, их мысли, сомнения. С мастерством это воплощается, например, во 2-м действии, в сцене ревности Отелло… Кордебалет все с теми же задрапированными лицами (то есть вовсе «без лиц»), словно древнегреческие злобные богини судьбы — парки, опутывает героя паутиной ревности, предательства, окружает в удушающее кольцо, из которого, кажется, не выбраться наружу… Волны-мысли кружат Отелло в этом кольце — словно засасывая в воронку человеческого цунами. В центре этой имеющей глубокий внутренний смысл картины кроме Отелло оказывается и похожий на палача черный человек (также «без лица») — как будто альтер эго главного героя, черная сторона его личности. Именно он толкает Отелло на убийство собственной жены в порыве безумной ревности, а затем снимает свою черную личину, оказываясь Яго (сцена проведена Виктором Добронравовым пластически и психологически точно).
Признаться, на премьеру «Отелло» я собирался, не рассчитывая увидеть что-то оригинальное: зачем драматическим артистам балет? Они хореографически не выучены — и что может предъявить «городу и миру» Холина? И ошибался. Предъявить она может прежде всего свое совершенно оригинальное, независимое ни от каких авторитетов видение мира и не похожее ни на кого хореографическое мышление. Музыка Пярта в любовной сцене Отелло и Дездемоны в конце первого акта заимствована у Ноймайера. Тем не менее живого классика хореографии Холина не копирует — сочиняет сцену пусть и под ту же музыку, но исключительно в своем ключе. И правильно делает: лучше Ноймайера мизансцену, когда Дездемона медленно разматывает платок, которым обернуты бедра Отелло, не придумаешь. Холина делает любовную сцену, наполненную томлением и нежной грустью, по-своему убедительной.
Холина умеет работать именно с драматическими актерами, придумывает для них простые и убедительные движения, наполняет их смыслом. На этом, например, построена партия Отелло. Актера Григория Антипенко (Отелло), в отличие от Павла Тэхэда Кардэнаса (Кассио) или Ольги Лерман (Дездемоны), имеющей балетное образование, пластичным не назовешь. Но придуманные для него позы, жесты, взгляды убедительнее целых хореографических сцен. Когда в последней сцене Отелло и Дездемона просто берут друг друга за руки и уходят от зрителя в черноту закулисья, простой этот жест пробирает до дрожи.
