И, надо сказать, злобная пиар-кампания лагеря подсудимых имеет некоторый успех у широкой публики, не обладающей профессиональными юридическими знаниями. Складывается впечатление, что дело Ходорковского-Лебедева носит политически мотивированный характер, а приговор Хамовнического суда может быть только оправдательным — или несправедливым. Прокуратура если и не проиграла бывшим владельцам ЮКОСа информационную войну, то близка к поражению.
Тем временем специалисты чаще придерживаются другого мнения: предъявленные обвинения вполне основательны, а позиции защиты — слабы. Возможно, поэтому адвокаты подсудимых и пытаются “политизировать” процесс, переводя дискуссии за рамки собственно права. Причем среди специалистов, склоняющихся к подобной точке зрения, есть и те, кого трудно заподозрить в предвзятости по отношению к подсудимым. Например, бывший главный юрист самого ЮКОСа Дмитрий Гололобов, руководивший юридическими подразделениями ЮКОСа в эпоху расцвета компании. В 2004 году Гололобов вынужден был покинуть Россию и с тех пор живет в Лондоне, где создал свою юридическую фирму и защитил докторскую диссертацию. Все эти годы адвокат занимается, главным образом, защитой рядовых работников ЮКОСа. Например, он занимался освобождением из тюрьмы сотрудницы юридической службы ЮКОСа Светланы Бахминой. Несмотря на то что бывшие владельцы компании, полностью сконцентрированные на собственной судьбе, не очень-то активно этому помогали, Бахмину в 2009 г. удалось освободить.
Дмитрий Гололобов пристально следит за ходом процесса в Хамовническом суде и делает выводы, которые регулярно публикует — сам и в соавторстве со Светланой Бахминой — в различных российских и зарубежных изданиях. А также в своем блоге в “Живом журнале”. Эти выводы не очень утешительны для подсудимых и их группы поддержки.
Например, Гололобов считает: довод, что, дескать, Ходорковский и Лебедев не похищали нефть, потому что она никуда не пропадала из трубы компании “Транснефть”, не имеет отношения к сути предъявленного обвинения. Проблема, по его мнению, состоит в том, что в те годы нефть забиралась у дочерних компаний по резко заниженной цене. Например, в январе 2000 года нефть стоила, по данным информационного агентства Platts, 4000 рублей. Можно ли было забирать ее в это же время у добывающих компаний за 760 рублей?
Также несостоятельными считает Гололобов заявления подсудимых и их адвокатов, что Ходорковский-де не мог “украсть у самого себя”, то есть у дочерних компаний ЮКОСа. Юридическая оценка: мог и, возможно, именно так и поступал. Российское акционерное право исходит из следующего принципа: дочерняя компания является структурой самостоятельной; “мама” не может безнаказанно залезать в карман “дочки” и выгребать оттуда всю наличность. Согласно ст. 69 закона “Об акционерных обществах”, “дочкой” следует управлять только в интересах самой “дочки”. Поэтому, если дочерние компании были вынуждены продавать “маме” нефть за 20% ее реальной стоимости, это — прямое нарушение закона. Суть обвинения, по мнению Гололобова, в этом и состоит: “нефтедобывающие предприятия (ЮКОСа) как юридические лица намеренно ставились в не выгодные для себя условия”.
Бывший главный юрист ЮКОСа привлек внимание и к тому, что при нынешнем скандальном поведении подсудимых трудно рассчитывать на оправдательный или хотя бы мягкий обвинительный приговор в реальном Хамовническом суде. А не в политических эмпиреях, где общественное мнение, возможно, Ходорковского и оправдает. Неприятие Гололобова вызывает и явное нежелание защиты бывших олигархов вникать в проблемы и судьбы рядовых сотрудников ЮКОСа, пострадавших по вине своих боссов. Так, защита вызвала в суд для дачи показаний заключенных Владимира Малаховского и Владимира Переверзина. Удастся ли им после этого получить условно-досрочное освобождение (УДО) или им придется просидеть еще несколько лет?
Основываясь исключительно на материалах обвинения и показаниях свидетелей в процессе, адвокат Гололобов смог вывести даже “формулу нового срока Ходорковского”: “Срок должен соответствовать срокам других, гораздо более нижестоящих сотрудников ЮКОСа за сходные деяния (формула: хищение + отмывание). Сейчас они варьируются где-то между 8 и 12,5 годами. Срок должен предоставлять власти существенные возможности действий по схеме УДО-помилование. Cледует учитывать, что около 3 лет по второму делу Ходорковский уже в предварительном заключении отсидел. Отсюда срок — около 12—14 лет”. Не кажется ли вам, что мнение неангажированного профессионала почти не отличается от позиции обвинения?
Только складывается грустное впечатление, что России сегодня — несмотря на все разговоры про репатриацию специалистов по программе модернизации — такие профессионалы почему-то не нужны. Дмитрий Гололобов до сих пор лишен возможности въехать на Родину, где он мог бы быть весьма полезен, в том числе и в делах, связанных с ЮКОСом. Говорят, что старший помощник Генерального прокурора РФ, курирующий дело Ходорковского, С.К. Каримов сделал все возможное, чтобы Гололобов смог вернуться и работать в России. Но вопрос вроде бы застрял на более высоких уровнях — в руководстве Генпрокуратуры. Возможно, из-за аппаратных интриг: видимо, кто-то не хочет, чтобы государство с честью завершило процесс, который идет сейчас в Хамовническом суде.
И с такими проблемами сталкивается не только Гололобов. В своей недавней статье “Мысли о прениях, или Великая тайна дела ЮКОСа” в издании “Слон” бывший главный юрист корпорации пишет, что многие свидетели, которые могли бы в Хамовническом суде оказать реальную помощь обвинению и переломить общественное мнение, от процесса были фактически искусственно отстранены. Недальновидные чиновники в погонах и без, по мнению Гололобова, “выгнали всех потенциальных основных свидетелей как обвиняемых “за бугор”; …окончательно запугали всех потенциальных свидетелей, которые могли им как-то помочь”.
Встает резонный вопрос: хочет ли Россия вернуть своих специалистов? Или мы, как это не раз бывало в прошлом, снова хотим обойтись без них?
